Кузя некстати рассмеялся.

— А что тебе так весело? — в ее голосе послышалось возмущение. — Вы, чиновники, смотрите блудливыми глазками с телевизионных экранов, лжете, не краснея, а усталыми выглядите оттого, что утомились нефтяные, газовые и строительные деньги из государственных закромов в свои мешки и мешочки перекладывать. Да если бы вы хоть половину ваших взяток и денег от продаваемых природных ресурсов среди народа распределяли — на вас бы как на образа молиться стали! А-а! — она махнула рукой. — Создавать вы ничего не хотите, да если бы и захотели — не смогли. Потому что не умеете. Умеете только продавать ресурсы, собирать налоги, распределять блага среди своих и брать мзду.

— Ну, не беру я мзду! — попытался вставить Кузя. — Ей-богу! Хочешь — перекрещусь?

— А заодно укорачивать тех, кто высовывается — строптивых, — не могла успокоиться Александра.

— Что ж, имеем право, как правящий класс! — попробовал отшутиться он. — Да пойми ты, внучка революционного матроса, государственная система важнее и сильнее отдельных людей и создана для их же блага. А в системе все должны играть по правилам. Не хочешь по правилам — система тебя отторгнет и от кормушки отлучит, что, пожалуй, еще хуже. Ну и как же мы тогда будем создавать собственные островки благоденствия? А они ведь нам тоже нужны. Для проживания с близкими нам людьми, — он ласково посмотрел на Александру.

— Слушай, Кузя, — Александра усмехнулась, — если никто не может решиться окончательно мигалки, спецсигналы и спецномера отменить, может, выдать их сразу на все машины? Хоть на недельку. Вот народ повеселится!

— Дались тебе эти мигалки! Отменим мы их скоро.

— А работу чиновников — автоматизировать, где можно. Вместо чиновников, где только возможно, — задумалась, подбирая нужное слово, — «бюроматы» установить. Нужна стандартная справка: БТИ, например,– блеснула словечком, недавно подхваченным в чиновных кабинетах, — или план земельного участка, или справка об отсутствии задолженности по налогам — подходишь к устройству, выбираешь нужное, смотришь прейскурант, платишь, нажимаешь кнопку и получаешь, без очередей, хамства, грубости и унижений.

— Не-ет, — Кузя сделал вид, что озадачился. — Так не пойдет. Это утопия. Когда все процедуры будут понятны, наш-то интерес где? Мы-то что делать будем?

— Как что? — вдруг развеселилась Александра. — Денежки по вечерам из «бюроматов» вытаскивать. Потом еще заводики по производству этих устройств запустить можно. Технические задания для создания программного продукта формулировать. Хотя нет, — она с сомнением покачала головой, — к этому делу вас допускать нельзя. От ваших заданий любой компьютерный мозг с ума сойдет. Да, ты не бери, Кузенька, в голову, не переживай! — засмеялась она, глядя на озадаченного гостя. — Тортик лучше кушай, — подложила ему еще кусок. — Чтоб чиновник не нашел способ деньги из населения вытянуть? Тогда он не чиновник, а гремящий оковами пролетарий.

— Не понимаю, — Кузя недоуменно приподнял брови, — тебе что — плохо в этой стране?

— Неуютно. Как в чужой квартире, — грустно улыбнулась Александра.

— Жаль, — протянул Кузя и приступил к новой порции торта. — А я вот хотел тебе должность хорошую предложить в профильном министерстве. Всякие там аукционы, конкурсы, котировки на лекарственные препараты, расходные материалы и медоборудование курировать по подведомственным медучреждениям. Теперь понимаю, не пойдешь?

— После сегодняшнего «ликбеза»? — она покачала головой. — Ни за что! Свобода — дороже. И потом, я ударение в словах правильно ставлю. Значит, никаких шансов для карьерного роста.

— А не хочешь завтра с утречка на стройку в квартирку свою прокатиться? — ласково пророкотал Кузя, уводя ее от неприятной темы. — Там покомандовать надо, ценные указания дать, проконтролировать, чтобы строители не расслаблялись, идеи по дизайну им подкинуть. Съездишь, да? Кстати, документы на дом и участок не забудь мне передать.

Украшенный лепниной, с затертыми мраморными ступенями просторный подъезд пятиэтажного дома на старом Арбате, построенного в начале прошлого века, встретил Александру запахом ремонта. Новые владельцы квартир, объединившись в товарищество собственников жилья, шили ему новый костюм взамен потрепанной и залатанной во многих местах коммунальной одежды. Подъезд с вековой мудростью присматривался к важным жильцам: «Сколько же вас было за последние сто лет? Кого я только не видел! Надолго ли пришли?..»

Тесный скрипучий лифт, тяжело вздыхая, поднял Александру на пятый этаж к ее новому владению. Это была та самая подаренная Кузей расселенная коммуналка, из окон которой открывался вид на кончики кремлевских башен с рубиновыми звездами и кресты на позолоченных куполах нового храма Христа Спасителя.

«Коммунизм снова вглядывается в христианство. Или христианство в коммунизм?» — подумала Александра, когда в первый раз подошла к окну квартиры.

Конечно, она понимала, что Кузя неспроста предложил ей заняться дизайном нового жилья, как он сказал, «без ограничения в расходовании средств», полагая, что она втянется, привыкнет к месту и, в конце концов, согласится поселиться здесь вместе с ним. Наивный! Замуж за Кузю после Рублевского эксперимента она не собиралась. Во всяком случае, пока. Независимость была дороже. Но дизайн квартиры увлек. У Александры был врожденный талант осваивать новые пространства и превращать их, независимо от площади, в уютные гнездышки. Фэншуй был у нее крови. Непостижимым чутьем она умела находить место каждому предмету обстановки так, что все вокруг, включая самые мелкие детали, становилось сбалансированным и наполнялось домашним теплом. В этой огромной квартире изюминкой, по ее задумке, должно было стать сочетание живого огня и воды в гостиной: действующий камин из малахита — согласования с пожарными Кузя взял на себя — и встроенный в стену фонтан в виде птицы-Феникс, накрытой тончайшим водяным колпаком.

Завешенная целлофановой пленкой дверь квартиры была приоткрыта. Александра бочком, чтобы не испачкаться, протиснулась вовнутрь. В холле с задумчивым видом стоял незнакомый, белобрысый, взлохмаченный мужчина лет тридцати пяти с карандашом за ухом и листом бумаги в руках. Судя по всему, строительным планом прораба — Василия Петровича. Тот, получив согласие хозяйки на перепланировку, смешно вытаращив глаза пробежал по стройке, записывая что-то в тетрадку, дал указания рабочим и поспешно исчез, будто заранее скрываясь от ответственности за разгром, который принесут строительные работы. Белобрысый, поочередно бросая взгляд то на бумагу, то на еще не сломанную перегородку, явно прикидывал, каким образом с наименьшими трудозатратами реализовать бессмертные идеи прораба.

— Здравствуйте! — Александра подошла к мыслителю.

— Я работаю, — хмуро пробурчал тот, не поворачивая головы. — Вам чего?

— Вообще-то я хозяйка квартиры, — небрежно сказала она.

Строитель повернул голову и смерил ееоценивающим взглядом. Похоже, осмотр его удовлетворил, вследствие чего лицо с припухлыми щечками и выразительными, слегка навыкате, маслянистыми глазами озарилось плотоядной улыбкой.

— Здра-ссь-те, мадам! — церемонно поздоровался он, приложив руку к сердцу и склонив голову.

— Я вас здесь что-то раньше не видела. Вы что, один тут работаете? — строго спросила она.

— Ну, почему ж один, — слегка обескураженный ее тоном, ответил строитель. Потом, видимо вспомнив, что сердца женщин надо завоевывать остроумием, театрально отставил руку в сторону и продекларировал:

— «В компании с толстяком!»

— С которым «время летит незаметно»? — ехидно продолжила Александра и указала в сторону пустых пивных бутылок в углу.

— По-любому! — радостно согласился обольститель, ловко, с его точки зрения, поймав неопытную женщину в расставленную словесную ловушку. — С ним родимым, — он сделал паузу. — Электриком. Мишаней. У него сейчас перерыв. А я — Дмитрий, — с видимым удовольствием произнес он собственное имя. — Хотя, близкие мне люди, — в его голосе послышались доверительные нотки, — называют меня Димон, — протянул в нос с почти французским акцентом .