Вызванный из глубины веков Гансом Франком «превосходный немецкий административный дух» якобы испокон веков руководит старинными украинскими землями, а всякие «украинские» центральные комитеты помогают оккупантам не только укреплять свое господство, но и выполнять давно ими задуманный план уничтожения и порабощения не только славянских народов, но и других народов мира.
Степан Бандера, Андрей Мельник, Владимир Кубийович и другие знали отлично, для чего пришли гитлеровцы на земли Украины. Об этом давно знал весь мир: фашисты не скрывали своих колонизаторских планов. Всему миру было известно, что в свой лебенсраум (жизненное пространство) гитлеровцы включили Чехословакию, Польшу, Белоруссию, Украину, Дон, Кубань и другие земли.
Зная об этих планах колонизации славянских земель фашистскими захватчиками, украинские националисты тем не менее каждым своим поступком, каждым лозунгом помогали им проводить жесточайшую колонизаторскую политику огня и меча, последствия которой были для Украины самыми страшнейшими из всех пережитых ею вражеских нападений и завоеваний.
Выгодная сказочка или хитрый маскарад?
Еще накануне гитлеровского нападения на СССР Бандера прислал в качестве руководителя ОУН на Волыни и Полесье одного из своих бандитских сподвижников — Владимира Роботницкого. Роботницкий сразу же стал строчить истерические приказы такого содержания:
«Торопитесь! Скорее! Как можно скорее! Пришел от Бандеры великий приказ. Необходимо немедленно приготовить весь край: приближается война! Необходимо выступать с оружием!..»
Когда гитлеровцы захватили Волынь, этот Роботницкий немедленно основал в городе Ровно глазное государственное учреждение «самостийной, незалежной, суверенной Украины»— застенок.
В этот застенок агенты «украинской государственной безопасности» бросили лучших людей Волыни, которые не успели эвакуироваться с Советской Армией.
Но Роботницкому не удалось долго заниматься своей излюбленной профессией палача. Старый шпик польской охранки умер, и, к сожалению, естественной смертью. 28 августа 1941 года Роботницкий был похоронен на Яновском кладбище во Львове. Его могила была покрыта черно-красным знаменем, и на нее был возложен венок от руководства ОУН.
Очередной представитель этой банды произнес над могилой речь. А затем был зачитан приказ краевого руководителя ОУН. Об этом обстоятельно и сочувственно писала газета «Львівські вісті», выходившая под цензурой гитлеровских оккупационных властей.
Это еще раз подтверждает действительную цену сочиненной украинскими националистами-бандеровцами легенды о том, что они якобы перешли в подполье и вели активную борьбу с немецкими захватчиками.
Очень странное было это подполье!
Вожаки нацистской банды совершенно свободно, в присутствии оккупантов совершают похоронный ритуал, заказывают и возлагают на могилу венки, посещают богослужение в кафедральном греко-униатском соборе св. Юра. Они присутствуют на панихиде, которую служит заместитель Шептицкого архиепископ Иосиф Слипый. Эти, с позволения сказать, подпольщики открыто называют на страницах газеты, контролируемой гитлеровцами, все титулы руководителей своей подпольной организации. Оккупационная же власть милостиво и равнодушно смотрит сквозь пальцы на весь этот парадный церемониал.
Уже опубликовано много документов, которые целиком опровергают легенду, будто бы ОУН боролась с гитлеровцами. Мы возвращаемся к этому вопросу лишь для того, чтобы на основании некоторых новых материалов рассказать, как на самом деле выглядело в дни немецко-фашистской оккупации националистическое подполье.
В 1943 году в местечке Камень-Каширский на Волыни представитель Бандеры некий У. Кузьменко (он же «Ярослав») выпускал листок под крикливым названием «Наш фронт». В этом печатном листке, который издавался на бумаге явно немецкого происхождения, Кузьменко-Ярослав призывал население не идти в советские партизанские отряды, а вливаться в ряды так называемой Украинской повстанческой армии (УПА). Этими призывами бандеровский ставленник старательно прятал от народа свое лицо — лицо верного слуги оккупантов. Покажем сейчас, как оно выглядело.
6 ноября 1943 года националистка Ирина Демьяненко, которую, судя по ее же собственной ремарке в письме, «в Камени знали все», пишет «руководителю украинской боевой группы в Камень-Каширском и Ратиянском районах» такое письмо:
«Несколько дней назад приехал в Камень-Каширский новый военрук ОУН по Камень-Каширскому округу. Он считает, что мы… обязаны найти общий язык и вместе выступить на борьбу с большевиками. Немцы — как мне заявил их комендант — полны настойчивого желания договориться с украинским народом, а так как с украинцами можно говорить через их руководителей, то немцы обращаются к вам с предложением встретиться. Измены нечего бояться. Вы же знаете, что немцы не обманут. Напишите, когда и где может состояться встреча».
Наверно, здорово налил украинский народ сала за шкуру оккупантам в околицах Камень-Каширского, если вдруг немецкий военный комендант решил пойти на такие переговоры! И фашисты поступили предусмотрительно, когда решили обратиться не к народу, а к его давним обманщикам и изменникам типа У. Кузьменко-Ярослава.
Вскоре немецкий комендант СС штурмбанфюрер фон Альвенслебен имел честь увидеть у себя того самого Кузьменко-Ярослава, который на страницах «Нашего фронта» призывал население идти в УПА для борьбы с «немецким наездником». Беседовали они весьма дружно, и комендант оставил бандеровцу для руководства совершенно официальные письма с печатями. В этих документах он в письменной форме предлагал совместную борьбу с советскими партизанами.
А Кузьменко-Ярослав охотно пошел на эту позорную сделку с оккупантами. Ведь уже сама продажная, омерзительная природа национализма требовала от него искать поддержки у любой враждебной народу силы, лишь бы она могла спасти украинских националистов от справедливой народной мести. Больше всего Кузьменко-Ярослав, как мы увидим дальше, боялся, как бы ею переговоры, разрешенные высшим руководством, не стали известны широким массам населения.
И когда появились сигналы, что фон Альвенслебен слишком уж афиширует свои связи с националистским подпольем, Кузьменко-Ярослав написал ему послание, которое мы приводим полностью, не изменяя ни стиля, ни орфографии:
«Уполномоченному представителю от нем. правительства в Камень-Каширском.
Уважаемый пан майор!
Во время нашего разговора было решено, что все, о чем будет говорено, должны держать обе стороны в строжайшей конспирации. Вы же сами, наверно, припоминаете, как под конец разговора дали лично на это ваше согласие.
Как уведомляют нас, имело место следующее: что вы, выступая в Ратне, рассказали о нашей встрече председателям сельских управ. Уважаемый пан майор, если это действительно имело место, где же тогда ваше слово, данное нам, а также может ли быть гарантия, что при благоприятных вам обстоятельствах не нарушите вы и дальше данных вами обязательств? Вы решите, пожалуйста, сами, что тогда должна сделать вторая сторона, если видит, что ее партнер не сдержал слова.
Если вам действительно дороги наши хорошие здешние взаимоотношения, думаю, что подобное не повторится.
Слава Украине!
Кузьменко получил на это такой ответ:
«Камень-Каширск, дня 30 ноября 1943 г.
Сегодня подтверждаю получение вашего письма от 22/XI — 43 г. Так что письмо шло 8 дней.
1. Ваше обвинение необоснованно. Я в Ратне говорил не о нашем разговоре. В Ратне я лишь пояснил, что переговоры между немецкими и украинскими организациями ведутся с целью общей борьбы с красными. Об отношениях между вами и мной не было упомянуто.
2. Вы мне пообещали детально информировать меня о передвижениях красных. Я жалею, что ваше обещание до сего времени не оправдалось, и прошу вас как можно скорее дать мне исчерпывающие сведения о пребывании в вашем округе красных.
3. Наши обязательства выполняются во всех отношениях и нигде не ухудшились. Только обязательства доставки контингента еще в целом ряде сел не выполнены. Я обязан в случае необходимости принять строгие меры. Сообщаю вам об этом для сведения.
4. Мне бы хотелось еще раз поговорить с вами и потому приглашаю вас навестить дружески меня здесь еще раз. Я буду считать вас своим гостем и ручаюсь за вашу полную безопасность.