Кэбот пояснил, что в этой уверенности их укрепило сходство между трагической гибелью судьи Гаррисона и тем несчастным случаем, жертвой которого много лет назад стал сам Поль Чапин. Он тоже упал с большой высоты.

Они собрались вместе, обсуждали случившееся, вспоминали, сопоставляли. Прошло уже четыре дня, в их убеждениях было много разногласий. Некто Мейер, живущий в Бостоне, говорил в субботу вечером, что, когда он ушел, Гаррисон сидел на краю утеса, смотря на прибой. Он даже крикнул ему шутливо, чтобы, прыгая вниз, судья не забыл дернуть за кольцо своего парашюта. Поблизости больше никого не было.

Они пытались восстановить все в памяти в отношении поведения Чапина. Двое были убеждены, что он поплелся, хромая, за группой, направляющейся к дому, присоединился к ним на веранде и вместе с ними вошел в дом.

Бауэну показалось, что он видел Чапина возле конюшни. А Сидней Ланг видел, как он читал книгу вскоре после возвращения группы, и считал, что Поль не поднимался с места.

Вся ч<Лига» была занята теперь этим вопросом, потому что они все получили «предупреждения». Их совещание ничего не дало, главным образом потому, что в их рядах не было единомыслия. Леопольд Элкас считал Чапина непричастным и к «предупреждениям», он советовал искать преступника в другом месте. Кое-кто настаивал на том, чтобы передать это дело полиции. Но их разубедили, главным образом Хиббард, Бартон и Элкас.

В конце концов они направили Бартона, Кэбота и Ланга с визитом к Чапину.

Чапин встретил их с улыбкой. По их настоянию он описал все, чем занимался в субботу вечером, совершенно точно помня все подробности. Из его слов выходило, что он вместе с ними дошел до утеса и посидел там на скамье, затем отправился назад с группой возвращавшихся домой. Он не заметил Гаррисона, сидящего на краю утеса. Дома он уселся в кресло с книгой и оставался там до того момента, когда поднялся шум из-за отсутствия Гаррисона.

Рассказывая, он все время улыбался, но был обижен. Что касается полученных ими «предупреждений», это совсем другое дело. Тут, заявил он, его крайне огорчает, что они подозревают его не только в насилии, но и в угрозах прибегнуть в будущем к новым актам насилия. Более того, его возмущает, что они приписывают ему столь низкопробное рифмоплетство, но он понимает, что ему следует их извинить, так как они действовали под влиянием страха, ну, а страх — дурной советчик.

Кто послал «предупреждения», если не он? Он не имел понятия. Думать можно на кого угодно. На что-то может намекать почтовый штемпель, а также бумага и конверты, не говоря уже о шрифте машинки. Ее стоит поискать.

Высказав свои советы, он поднялся со стула и, хромая, подошел к пишущей машинке, похлопал по ней рукой и улыбнулся собравшимся.

— Я уверен, что этот немыслимый материал не был напечатан на этой машинке, если только никто из вас, друзья мои, не проник сюда тайком и не воспользовался ею в мое отсутствие.

Николас Кэбот был достаточно напорист, чтобы подойти к машинке, вставить в нее лист бумаги, напечатать несколько строчек и забрать листок с собой, но дальнейшая проверка показала, что Чапин был прав.

Шли недели, и острота притупилась. Большинство из них, слегка устыдившись своей трусости, решили, что они оказались жертвами чьей-то неумной шутки, и стали ратовать за продолжение дружбы с Чапином. Ему больше никто ничего не говорил о случившемся.

Во вторник вечером я все это вкратце пересказал Вульфу.

Его комментарии были следующими:

— Если мистер Чапин имел отношение к гибели судьи Гаррисона, не устояв перед соблазном отомстить, он, очевидно, считает себя совершенно неуязвимым. Но его подвело собственное тщеславие, когда он написал угрожающие письма и разослал их всем приятелям. Это было опасно.

— Как вы можете быть уверены?

— Уверен. А теперь я вам скажу о племяннице мистера Хиббарда. Она приходила ко мне сегодня утром.

— Сказала она вам что-нибудь новое?

— Вместе с сестрой она еще раз тщательно обыскала квартиру, но не обнаружила, чтобы что-нибудь пропало. Хиббард был привязан к двум трубкам, которые курил поочередно, так одна из них находится на своем обычном месте. В банке он больших денег не брал, но у него при себе всегда находилась порядочная сумма. Саул Пензер после целого дня работы обнаружил только один небольшой факт: продавец газет на углу Сто шестнадцатой улицы, который знает мистера Хиббарда по внешности уже несколько лет, видел, как он вошел в метро между девятью и десятью часами вечера в прошлый вторник.

— Это единственное, что раздобыл Саул?

Вульф кивнул, наклонясь вперед, чтобы дотянуться до кнопки звонка на своем столе.

— Полиция располагает этими же фактами, у них тоже больше ничего нет, хотя прошла неделя после исчезновения Хиббарда. Если мистер Чапин отправился на прогулку с мистером Хиббардом и столкнул его с моста в Ист-Ривер, мы не можем ожидать, что Саул станет нырять за его трупом. Общепринятые меры розыска полицией предусмотрели все возможности подобного рода. Работа не прекращается. Что касается мистера Чапина, то он сказал и Баскому, и полиции, что провел вечер прошлого вторника у себя дома. Это подтверждает его жена. Никто из соседей не видел, чтобы он куда-то выходил.

Вульф налил пива в стакан.

— Но на другом фронте мы неожиданно добились успеха. Мистер Фаррел получил согласие двадцати человек. «Записку» подписали все, кроме доктора Элкаса, да еще кого-то в провинции. Мистер Питни Скотт тоже исключен из списка, его доля смехотворно мала, но, как мне кажется, вам стоит с ним повидаться. Он немного возбуждает мое любопытство в другом отношении. Было бы непло...

Зазвонил телефон. Я вздрогнул и чуть не опрокинул молоко, потянувшись за трубкой.

В трубке я услышал несколько слов и кивнул Вульфу.

— Это Фаррел.

Вульф взял трубку своего аппарата. Они разговаривали не более одной-двух минут.

После того как мы одновременно опустили трубки, я сказал:

— Что такое? Фаррел ведет на ленч кого-то в Гарвард-клуб? Вы швыряетесь деньгами, как пьяный матрос.

Вульф потер нос.

— Это не я их расшвыриваю, а мистер Фаррел. Но правила приличия, разумеется, требуют, чтобы я их ему возместил. Я просил мистера Фаррела взять интервью у мистера Оглторпа, я не предполагал его подкармливать. Мистер Оглторп — член фирмы, издающей книги мистера Чапина, ну, а мистер Фаррел с ним немного знаком. Сегодня наверху я потратил двадцать минут, размышляя, где мистер Чапин печатает то, в чем он не желает быть уличенным.

Предположение, высказанное в рапортах Баскома, что у Чапина имеется сменная каретка к его машинке, которую он ставит при необходимости, я посчитал несерьезным. Смена каретки — дело сложное, трудоемкое и грязное. Нужно считаться с тем фактом, что вторая каретка должна находиться где-то под рукой, а это уже опасно. Нет, это не так.

Затем, он мог, по старому способу, обратиться в машинописное агентство и использовать одну из их машинок, выставленных для продажи. Но о визите Поля Чапина с его хромой ногой помнили бы долго. Не говоря уже о том, что все три «предупреждения» напечатаны на одной машинке.

Я обдумал и другие возможности, и одна, как мне кажется, вполне реальна. Мистер Чапин мог приходить в контору своего издателя, желая кое-что заменить в рукописи или просто напечатать письмо, попросив разрешения воспользоваться одной из их машинок.

Я надеюсь, что мистеру Фаррелу удастся это выяснить. Если мое предположение окажется верным, тогда Фаррел сумеет заручиться согласием мистера Оглторпа взять образец шрифта машинки, которой пользовался Чапин. Ну, а если они этого не знают, то — всех машинок в их конторе.

Я кивнул.

— Отметьте, что сегодня я дал мистеру Фаррелу двадцать долларов. И отметьте также, что мы имеем еще одного члена «Лиги» — мисс Эвелин Хиббард. Я договорился с ней сегодня утром.

— Вы, вероятно, забыли, сэр, что не хотели брать ее своей клиенткой, потому что у вас в голове были другие планы, и она стала моей клиенткой. Так что любые шаги, сделанные ею, могут быть сделаны только с моего совета и согласия.