— Тогда скажу, что нет. Лорри Бартон был замечательный парень. Раз он умер, а Поль Чапин попал в тюрьму, забава кончилась. Даже для меня. Я не возил миссис Чапин к Бартонам, она отправилась туда на своей собственной машине.
— Она сама водит?
— Точно. Не знаю, почему она сегодня вздумала вызвать меня, может быть, потому, что ей не хочется оставлять свою машину перед Томбсом, она туда собирается.
Я спрыгнул с подножки и отступил назад, потому что из подъезда вышла Дора Чапин и двинулась к такси. Она взглянула на меня, и я увидел в ее глазах выражение, которому мне трудно дать точное наименование. Во всяком случае, восхищения в нем не было.
Я решился:
— Миссис Чапин, не мог бы я поехать с вами?
Она влезла в машину и с шумом захлопнула дверцу, не соизволив мне ничего ответить. Я не был в восторге, потому что ради нее и приехал на Перри-стрит.
Дойдя до угла, я позвонил Вульфу, что не успею вернуться домой к ленчу, купил «Таймс», вернулся к «родстеру», устроился поудобнее и приготовился ждать. Если только она не знала какого-то заветного слова, инспектор Кремер не разрешит ей очень долго торчать в тюрьме.
Все же я прождал почти полтора часа. И тут мне снова не повезло: вместо того чтобы остановиться около главного входа, Скотт объехал кругом здание, и они вдвоем вошли в него с черного хода.
Видя это, я принялся чертыхаться в душе. У меня давно сосало под ложечкой, а тут новое осложнение.
Выйдя из машины, я решительно зашагал к крыльцу дома 203, прошел к лифту и назвал пятый этаж. Человек посмотрел на меня с обычной подозрительностью, но не стал приставать с вопросами.
Я вышел на пятом этаже и нажал кнопку звонка квартиры 5-С.
Дора Чапин отворила дверь, я поставил ногу на порог.
Мне не стоит гордиться тем, что произошло потом, но не могу согласиться с теми ядовитыми замечаниями, которые позднее должен был выслушать от Вульфа. Конечно, я допустил большую ошибку, но с кем такого не случается?
Дора Чапин спросила, чего я хочу, я ответил, что мне надо кое-что спросить у Питни Скотта. Она ответила, что он освободится через полчаса, так что я могу подождать его внизу, и попробовала закрыть дверь, но ей мешала моя нога.
Я сказал:
— Послушайте, миссис Чапин, я хочу и вас спросить кое о чем. Вы предполагаете, что я против вашего мужа, но это не так. Я за него. Мне есть что вам сказать. Впустите меня. Вы ничем не рискуете, Питни здесь.
Она широко распахнула дверь и сказала:
— Входите.
Эта резкая перемена должна была бы меня насторожить, но я решил, что напугал ее, и подумал про себя, что если доктора Бартона прикончил не ее муж, то эта мегера могла бы наверняка это сделать.
Я вошел и последовал за ней на кухню. Там за белым блестящим столиком сидел Питни Скотт, расправляясь с жареной курицей. На блюде оставалось еще три или четыре куска, аппетитных и румяных.
Я обратился к миссис Чапин:
— Может быть, мы пройдем в комнату, предоставив мистеру Скотту возможность наслаждаться едой без помехи?
Она указала рукой на стул-, одновременно кивнув на блюдо.
— Курицы много.
Потом повернулась к Скотту.
—- Я принесу вам выпить.
Он покачал головой, поспешно прожевал и проглотил кусок.
— Я уже десять дней не беру в рот виски, мне лучше его не нюхать. Вот если бы вы приготовили кофе, я был бы весьма признателен... Присаживайтесь, мистер Гудвин, и помогите мне.
Я был голоден, курица выглядела чрезвычайно заманчиво, точно так же, как и салат.
Короче, я сел за стол, а Скотт придвинул ко мне блюдо.
Дора Чапин возилась у плиты, запахло кофе. Ее шея все еще была забинтована, что не прибавляло ей привлекательности, особенно же безобразно выглядели выбритые места на затылке. Она оказалась более рослой, чем я предполагал, и наверняка сильной.
Через пару минут она вышла зачем-то в столовую, а я вплотную занялся курицей.
Вскоре возвратилась Дора с кофейными чашками и сахарницей.
Конечно, это было в кофе. Она наверняка всыпала в кофейник все снотворное, которое было в доме, потому что снадобье оказалось сильнодействующим. Кофе был горячим, крепким, никакого привкуса я в нем не заметил.
Я начал чувствовать действие наркотика, когда потянулся за сигаретами, чтобы угостить Скотта, и одновременно заметил странное выражение его лица. Он опередил меня на несколько секунд.
Скотт посмотрел на дверь, через которую она вышла, попытался подняться со стула, но у него не получилось. По сути дела, это было последнее, что я запомнил. Очевидно, после этого я кое-что еще делал, потому что, когда дурман прошел, я находился в столовой на полпути к двери, которая вела в гостиную и в холл.
Пришел в себя я уже затемно. Это я сразу сообразил. Пожалуй, только это, потому что я не мог двигаться и не был в состоянии открыть глаза. Где-то справа, как в тумане, я заметил два продолговатых пятна света и стал мучительно соображать, что это такое. Наконец до меня дошло, что это были окна в совершенно темной комнате, где я находился, зато на улице горел свет.
После этого я сосредоточился на мысли, где я нахожусь.
Память возвращалась, но все перепуталось. Я все еще не мог сообразить, куда я попал, хотя голова моя буквально раскалывалась от тех усилий, которые я делал. Встать на ноги я не мог, с большим трудом мне удалось подняться на четвереньки и таким образом добраться до стены, по дороге натыкаясь на мебель. Касаясь одним плечом стены, я добрался до двери, каким-то чудом на минуту поднялся и сумел нажать на выключатель. Загорелся свет. Первое, что я увидел, были мои собственные вещи на полу: связка ключей на кольце, бумажник, блокнот и карандаш, перочинный ножик, авторучка, носовой платок — короче, содержимое моих карманов.
С помощью соседнего стола мне снова удалось подняться на ноги, но они подо мной подкашивались. Я свалился на пол, со стоном приподнялся, отыскивая глазами телефон. В этом помещении его не было, и тогда я пополз в гостиную. Телефон находился на тумбочке у противоположной стены. Расстояние было таким большим, что мне захотелось лечь на пол, закрыть глаза и не двигаться. Чтобы не поддаться соблазну, я приготовился завыть, но даже на это у меня не хватило сил.
По всей вероятности, полз я долго, но в конце концов добрался до телефона, сел возле тумбочки на полу, потянулся к аппарату и снял трубку. Прижав ее к уху, я услышал очень слабый мужской голос. Я сказал номер Вульфа, услышал, как меня просят повторить, потому что я говорю слишком тихо. Тогда я закричал и, видимо, попал в точку, потому что через некоторое время услышал другой голос и снова завопил:
— Мне нужен Ниро Вульф!
Голос что-то промямлил, я попросил говорить громче и спросил, кто это, но тут же сообразил, что разговариваю с Фрицем. Я попросил его позвать Вульфа, он ответил, что его нет, на что я заметил, что он ненормальный. В ответ он стал бормотать что-то долгое и непонятное. Я опять попросил его говорить громче и ясней.
— Я говорил, Арчи, мистера Вульфа нет дома. Он поехал искать вас. Кто-то за ним приехал, и он сказал мне, что едет за вами.
Мне было очень трудно держать в руках телефон, дело кончилось тем, что аппарат упал на пол, голова поникла, глаза закрылись, я зажал виски ладонями. Мне думается, я плакал.
Глава 19
Я не имею ни малейшего понятия, сколько времени я просидел на полу. Все мои мысли были сосредоточены на том, что Вульф куда-то уехал.
Наконец я услышал какой-то шум и понял, что кто-то пытается высадить дверь. Ценой больших усилий мне удалось подняться, использовав телефонную тумбочку в качестве опоры, по стене добраться до двери и отпереть ее. Двое парней, которых я впустил, набросились на меня с руганью за то, что трубка снята с рычага, так что никто не может дозвониться.
К этому времени я уже мог говорить гораздо лучше. Уж не знаю, что я им сказал, но достаточно для того, чтобы один из них побежал за доктором, а второй помог мне подняться со стула и препроводил меня на кухню. Начал он с того, что включил свет. Скотт соскользнул со стула и ничком лежал на полу. Мой стул был перевернут. Я почувствовал дуновение холодного воздуха и тут же увидел, что одна половина стекла была разбита. Я до сих пор не знаю, чем это я запустил в него, уж не блюдом ли с остатком курицы. Но как бы то ни было, это не возбудило в прохожих любопытства в такой степени, чтобы подняться наверх.