Поль Чапин, ничего не ответив, потянулся к перчаткам, но Вульф покачал головой и придвинул их ближе к себе.

— Минуту терпения, мистер Чапин. Я хотел вас видеть, чтобы иметь возможность извиниться перед вами. Надеюсь, что вы примете мои извинения.

— Я пришел сюда за своими перчатками, свои извинения можете оставить при себе.

— Но, дорогой сэр! — Вульф погрозил ему пальцем.— Разрешите мне хотя бы объяснить, в чем я виноват перед вами. Я хочу извиниться перед вами за то, что подделал вашу подпись.

Брови Чапина поднялись вверх.

Вульф повернулся ко мне.

— Копию признания, Арчи.

Я подошел к сейфу, достал бумагу и передал ее Чапину. Он развернул ее, посмотрел с усмешкой на Вульфа, но тот притворился, что не заметил. Он снова полулежал в кресле, прикрыв глаза и сцепив пальцы на животе.

Чапин читал «признание» дважды.

Первый раз он равнодушно взглянул на него и быстро пробежал глазами, потом искоса посмотрел на Вульфа, слегка скривил губы и принялся читать заново, с самого начала, куда медленнее.

Наконец он швырнул его на стол.

— Это изложение производит фантастическое впечатление, не так ли?

Вульф кивнул.

— Мне пришло в голову, мистер Чапин, что вы добились ничтожно малых результатов за все ваши старания. Конечно, вы правильно поняли, что мне потребовался этот документ для того, чтобы произвести соответствующее впечатление на ваших друзей. Зная же, что мне не удастся уговорить вас подписать его, я был вынужден подделать вашу подпись, за что и хочу извиниться. Вот ваши перчатки.

Хромоногий взял перчатки, пощупал их, спрятал во внутренний карман, уперся руками в подлокотники и поднялся с кресла. Теперь он стоял, опираясь руками на свою палку.

— Вы знали, что я не стану подписывать подобный документ? Откуда вы это знали?

— Потому что я прочел ваши книги и познакомился с вашим «несгибаемым духом».

— Вы можете подобрать и другие названия для этого?

— Множество. Ваше ужасающее и удручающее, инфантильное упрямство. Оно принесло вам искалеченную ногу, оно принесло вам вашу жену. Оно чуть было не принесло вам две тысячи вольт электричества.

Чапин улыбнулся.

—: Итак, вы прочли мои книги. Прочитайте следующую непременно. Я выведу в ней вас в качестве основного героя.

— Естественно.— Вульф открыл глаза.— И конечно, я умру насильственной смертью. Я протестую против этого. Я имею глубочайшее предубеждение против насилия в любой его форме. Так что я сделаю все, чтобы переубедить вас...

Он говорил уже в спину калеки, который ковылял к выходу.

Но на пороге Чапин с улыбкой обернулся.

— Вы умрете, сэр, самым ужасным образом, соответствующим отвратительному, удручающе инфантильному воображению. Это я вам обещаю.

Он ушел.

Вульф откинулся назад в кресло и закрыл глаза. Я тоже сел, вернувшись мыслями к понедельнику. Я припомнил, что, когда я уехал к миссис Бартон, Вульф оставался в кабинете с Фрицем, разговаривая о напитках. А когда я возвратился, не было ни Вульфа, ни «седана». Но отправился он вовсе не в Томбс на свидание с Полем Чапином. Он вообще не выходил из дома. «Седан» отбыл в гараж, а Вульф поднялся к себе в комнату, вместе с пальто, шляпой, тростью и перчатками. А без четверти четыре он звонил мне из своей комнаты и поручил отвезти шкатулку миссис Чапин, чтобы таким образом заставить Чапина приехать к нам.

Конечно, Фриц тоже участвовал в этом обмане, а Хиббарда отослали в его комнату...

Они таки сделали из меня дурака!

Когда он расположился в красном кожаном кресле, я подошел к своему письменному столу, сел к нему лицом и посмотрел на него вежливо, но без энтузиазма. Дело было не только в его костюме стоимостью 39 долларов 95 центов, который плохо сидел и нуждался в глажке, не только в его рубашке стоимостью 3 доллара, которая переживала второй или третий день носки. Тут было нечто большее, чем одежда. Ничего особенного не было в его длинном костлявом лице и широком лбе, просто он не производил впечатления человека, способного ощутимо пополнить банковский счет Ниро Вульфа.

К настоящему моменту — первая неделя мая, понедельник, день — этот счет составлял 14192.62 доллара, после вычета суммы чеков, которые я только что положил на письменный стол Вульфа для подписи. Подобная сумма может показаться весьма приличной, но... Как быть с недельным жалованием Теодору Хорстману, орхидейной няне, Фрицу Бреннеру, шеф-повару и прислуге, и мне, на все руки мастеру? И как быть со счетами от бакалейщика, включающими в себя такие пункты, как свежая икра, которую Вульф иногда употребляет на завтрак с вареными яйцами? И как быть с многочисленными потребностями орхидей, находящихся на крыше, в оранжерее из коричневого камня, не говоря уж о пополнении коллекции? Как быть с этими и другими издержками, которые составляют более пяти тысяч в месяц? К 15 июня средств останется на пять недель. Значит, при отсутствии в перспективе кругленькой суммы в качестве гонорара сейф может опустеть еще до 14 июля.

Поэтому, когда в дверь позвонили, и, выйдя в холл, я увидел сквозь вставленное во входную дверь стекло, прозрачное с одной стороны, взрослую стандартную особь мужского пола, мне незнакомую, самым разумным было, казалось, широко распахнуть дверь и подарить ей радушный взгляд.

Мужчина спросил:

— Это дом Ниро Вульфа, не так ли?

И я ответил, что это так, но мистер Вульф не освободится до шести часов, на что он сказал:

— Я знаю, он наверху в оранжерее с четырех до шести, но я хочу видеть Арчи Гудвина. Вы — мистер Гудвин?

Я подтвердил, что так оно и есть, и он сказал, что хотел бы у меня проконсультироваться. К тому времени я уже оценил его или думал, что оценил, и его вид не показался мне многообещающим. Но время протянулось бы как с ним, так и без него, поэтому я провел его в кабинет. Против него говорило и то, что на нем не было шляпы. Девяносто восемь процентов мужчин, которые могут платить большие гонорары, носят шляпы.

Устроившись в красном кожаном кресле, он опустил подбородок, устремил на меня взгляд умных серых глаз и заговорил.

— Мне, конечно, придется сказать вам, кто я такой?

Я покачал головой.

— Нет, если только это не имеет отношения к делу.

— Имеет.— Он скрестил ноги. Его серые в мелкую красную крапинку носки спустились почти до самых туфель,— В противном случае в моем визите не было бы пользы. Я хочу проконсультироваться, но строго конфиденциально.

Я кивнул.

— Естественно. Но это кабинет Ниро Вульфа, и я работаю на него. Так что если вы получите счет, этот счет будет от Вульфа.

— Знаю.— Очевидно, это было мелочью. У него были умные глаза.— Я ожидаю счет и оплачу его. Могу я говорить, не опасаясь разглашения?

— Конечно. Если только вы не сообщите мне о том, что трудно удержать в тайне, например об убийстве или измене.

Он улыбнулся:

— Другие грехи шепчут, убийство кричит. Тот, кто совершает предательство, никогда не бывает счастлив. Я не причастен ни к тому, ни к другому. Ни одно из содеянных мною преступлений не карается законом. Итак, конфиденциально, мистер Гудвин. Меня зовут Ви-гер, Томас Г. Вигер. Вы, возможно, видели или слышали это имя, хотя я и не знаменитость. Я живу на Восточной Шестьдесят восьмой улице, дом 240. Моя фирма, в которой я являюсь исполнительным вице-президентом, «Континенталь Пластик Продукт» находится в Эмпайр Стейт Билдинг.

Я не сморгнул. «Континенталь Пластик Продукт» могла быть гигантом, занимающим три или четыре этажа, или учреждением в двух маленьких комнатках с единственным телефоном на столе вице-президента. Но и в этом случае мне был знаком дом на Восточной Шестьдесят восьмой улице, и он не был трущобой, нет. Этот тип мог носить костюм за 39 долларов 95 центов, потому что ему было наплевать на такие вещи. Я знал одного председателя правления биллиондолларовой корпорации, входящей в известные два процента, так он не чистил туфли и брился три раза в неделю.