— А сейчас давай организовать сражение, а не игру. Скажи, что находится в охраняемых зданиях?

— В одном — огневое оружие; в другом — копья и луки со стрелами, в третьем — инструмент… все, что когда-либо попадало сюда с Земли, Большой Олух присваивал себе.

— Где хранятся боеприпасы для оружия?

— Только Большой Олух знает это… Хотя, кажется, я начинаю понимать, что ты имеешь в виду. Если он сможет их применить… Нам необходимо захватить их.

— Если, — заметил Пендрейк, — первая стрела, пущенная каждым из нас, выведет из строя одного из лагеря противника, то наша небольшая война закончится через десять минут, но…

Со стороны двери послышался царапающий звук — это в спальню полз Моррисон. Он дышал тяжело, словно задыхался после бега.

— Большой Олух, — выдохнул он, — хочет показать тебе машину транспортировки. Сказать ему, что ты идешь?

Вопрос был излишним — Пендрейк отправился сразу же.

Транспортирующая машина находилась за высоким бревенчатым частоколом, выстроенным у самого края скалы. Она была сделана из темного тусклого металла и покоилась на основании из твердого металла. Остановившись на деревянной платформе, которая протянулась вокруг верхнего края частокола, Пендрейк хмуро посмотрел вниз на это уродливое строение. Несмотря на всю свою волю, он был возбужден: если ему удастся заставить эту машину работать, изменить ее фокусировку куда-либо в другое место, скажем, например, в немецкую тюрьму, где томится Элеонора, или в генеральный штаб армии Соединенных Штатов Америки… если ему хотя бы удастся понять, как заставить ее работать в обратном направлении!

Он заставил себя выкинуть из головы эти надежды. Тридцать футов в длину, прикинул он, двенадцать футов в высоту и восемнадцать в ширину. Достаточно большая машина, здесь может пройти все, кроме локомотива. Пендрейк прошел по платформе и остановился наконец в том месте, где она вплотную подступала к самому краю пропасти. Открывшаяся перед ним глубина привела его в шок. Его телу всегда было трудно справляться с головокружением, да и не нужно было подвергать себя риску лишь для того, чтобы взглянуть вниз на основание машины.

Пендрейк отошел назад и повернулся лицом к Большому Олуху, который сидел на корточках и следил за ним бесстрастно.

— Как попасть за частокол? — спросил Пендрейк.

— С противоположной стороны находится дверь.

Она и была там. Запертая на висячий замок. Большой Олух сунул руку в полоску меха, которая протянулась вокруг его живота, и достал ключ. Когда неандерталец стал открывать тяжелую дверь, Пендрейк протянул руку.

— Как насчет того, чтобы дать замок мне? Не думаю, что я смогу взобраться по этим стенам, если меня забудут внутри.

Он сказал это специально. Он много думал, как же ему вести себя наедине с Большим Олухом, и сейчас ему показалось, что открытое недоверие был верным психологическим приемом.

Большой Олух поморщился.

— Это место не для тебя. Я специально построил его таким укрепленным и неприступным, чтобы никто или ничто, оказавшееся здесь с Земли, не могло захватить меня внезапно.

— Тем не менее, — не отставал Пендрейк, — я не смогу как следует сосредоточиться, пока я чувствую, что…

Большой Олух хмыкнул.

— Послушай, — сказал он, — возможно, тебе хочется запереть меня здесь.

Пендрейк показал рукой.

— Видишь вон те холмы, в ста ярдах отсюда?

— Ну?

— Брось туда замок.

Большой Олух сердито посмотрел на него, потом выругался:

— Черта с два! Что, если там кто-то прячется и схватит замок, а потом запрет нас внутри? И тогда они поразят меня стрелой, и выпустят тебя наружу.

Несмотря на свою напряженность, Пендрейк улыбнулся.

— Один-ноль в твою пользу, — признал он с хмурым видом. Он не испытывал настоящий страх перед Большим Олухом в данный момент. Еще не пришло время хитрить. Возможно, сейчас, когда он высказал свой протест, ему пойдет на пользу дать человекозверю почувствовать себя победителем. Но не так быстро. — Приходилось оставлять кого-нибудь внутри? — спросил он.

Приземистый человек не спешил отвечать.

— Да, — произнес он наконец. — Двух забавных парнишей, одетых в металл. У них была дьявольская пушка, вся утыканная тонкими проводками и светившаяся голубым светом. У меня шрам на плече остался после ожога, после того, как они зацепили меня этим лучом. Я страшно перепугался, что они сожгут частокол, но, похоже, луч не действовал на дерево. — Он хрипло вздохнул, выражая сожаление. — Мне бы очень хотелось заиметь эту пушку. Но они забрали ее с собой, когда спрыгнули со скалы. Все это произошло очень-очень давно, возможно, полмиллиона лет назад.

Человеческие существа с тепловым оружием и в металлических костюмах пятьсот миллионов лет назад… и несколько недель наедине с машиной… Пендрейк попытался представить их, оказавшихся в этой кошмарной тюрьме, под присмотром человекообезьяны. Она столь зримо предстала перед его глазами, что на какое-то мгновение он почти мог видеть этих людей, пошатывающихся от нехватки пищи и воды, обезумевших, прыгающих вниз навстречу милосердной смерти.

От них его отделяла бездна времени… и в сознании Пендрейка вспыхнула новая мысль, все более его захватывала, так что он наконец сказал устало:

— Ты, Большой Олух, наверное, лопух. Если те, кто построили эти пушки и знали принципы их работы, не смогли заставить эту машину работать в обратном направлении, то как ты можешь ждать этого от меня? Ведь они находились в столь отчаянном положении, что, наверное, перепробовали все возможное.

— Гм-м! — произнес Большой Олух, потом выругался, осознав свое поражение.

Пендрейк заметил:

— В любом случае я взгляну на эту машину.

Машина тяжело лежала на камнях; в гладких металлических стенках только там, где находилась рабочая часть, имелось большое углубление. Пендрейк зашел туда, не питая особых надежд. В активной стенке словно тонкой иглой были проделаны миллионы крошечных отверстий. На ощупь она показалась слегка теплой. Никаких рычажков, кнопок или циферблатов не имелось.

Пендрейк с любопытством стал оглядываться и тут вдруг осознал, что он уже понимает, как работает машина. Это знание пришло к нему мгновенно и настолько естественно, словно всегда было ему известно.

Пространство, время и материя создаются хаотическим движением, которое, чисто случайно, привело к возникновению нашей Вселенной в ее нынешнем виде. Наука пытается лишь частично принести порядок в некоторые из этих случайных движений.

Эта машина регулирует все случайные движения на том месте, где она находилась, и в том месте, с которым была связана. Сама ее форма, включая пещероподобное углубление, была условием идеального порядка, противостоящего беспорядку. Благодаря тому, что она устраняла искажения случайных конгломераций, ее можно было использовать не только для транспортировки, но и для любых других целей, связанных с энергией.

Нельзя сказать, что это на самом деле был передатчик материи между Землей и Луной. В упорядоченном пространстве эта небольшая особая область внутри Луны соседствовала с маленьким пространством на Земле, откуда люди и животные внезапно перемещались в страну вечной жизни.

Поскольку в идеальной среде энергетические потоки следуют точным ритмам и меняют свое направление на противоположное через строго определенные интервалы, эти два пространства не всегда были связаны. Когда внезапно совершенно определенно осознал Пендрейк, это ритм состоял в следующем: примерно десять минут поток был направлен от Земли к Луне, потом следовал период настройки протяженностью около восьми часов (сам по себе удивительный феномен), за ним шел десятиминутный обратный поток к Земле и снова восемь часов настройки, после чего цикл повторялся по-новому.

Только во время потока люди могли попадать из одной области в другую, причем им казалось, что перемещение осуществляется мгновенно. Так что в зависимости от направления потока они могли либо отправляться на Землю, либо прибывать с Земли на Луну.