— У меня есть шоколадный торт, сейчас принесу, — сказал и сбежал на кухню, где какое-то время смотрел в оконное стекло и ненавидел свое отражение.

Вернуть былое равнодушие почти получилось. Настораживала собственная реакция на Тима: ну красивый, не дурак, глаза эти ореховые. Так не первый же. И даже не пятый. Почему рядом с ним так сложно сосредоточиться и говорить на нейтральные темы?

Миша появился в комнате, горделиво неся десерт, нарезанный на куски.

— Тимур, ты меня смущаешь, — он нарочито жеманно хлопнул ресницами. — Говорят, что если во время пьянки дело дошло до торта, то вечеринка не удалась.

— Ты на вопрос не ответил.

Мишка плеснул им еще виски и поднял стакан.

— Какой вопрос? А, про нового папу... Что ты, милый. Это я к нему приставал.

Он отпил немного и уставился на гостя.

— Отчим чем-то на тебя похож.

— Я тебе не нравлюсь, — напомнил Тимур, — ты сам говорил. А вообще... слушай, я пойду, наверное… — хмуро проговорил он, поставив стакан на стол.

— Стой, — Мишка подался вперед. — Я просто не хочу продолжать этот разговор. Потому так ответил. Ты... бля... — он запустил пальцы в волосы и снова откинулся на спинку стула. — У меня такое ощущение, что тебе можно многое рассказать. Но я еще не пьян настолько, чтобы откровенничать, — он помолчал, глядя в сторону. — Ладно, извини. На мрачняк какой-то потянуло. Тимур, ты ведь практически первый, кто меня серьезно читал, — опустил голову. — Опять хрень несу. А ведь сам пригласил... Вы о чем говорите, когда пьете?

— Мы? — хмыкнул Тимур. — Сомневаюсь, что мы настолько от вас отличаемся. Вообще рано или поздно в любой компании тема разговора сводится или к политике, или к сексу.

Мишка покусал губы.

— Последнее, что я помню по прошлым выходным, было творчество Шекспира, — он улыбнулся. — Но, думаю, когда я заснул, они снова спорили о том, был ли он геем.

— То есть, та же хрень, — хмыкнул Тимур.

Напряжение понемногу отпускало, и Мишка даже обрадовался, когда тот снова потянулся за стаканом.

— За знакомство.

«О, да!» — мысленно воскликнул Мишка. Алкоголь не цеплял. Его вообще не чувствовалось, за исключением легкого карамельного послевкусия. А вот гость, похоже, уплывал: взгляд стал расфокусированным, а движения — рваными.

— А я рад, между прочим, — Миша звякнул краем стакана о его стакан. — Ты особенный какой-то.

— Ну да. Конечно, — Тимур снова закурил.

В комнате стало до глухоты тихо, а что сказать, никто из них не знал.

— Ты не ешь совсем.

Мишка подложил ему еще курицы, а сам сунул в рот ломтик лимона. Рот моментально наполнился слюной.

— Особенный, — ответил Мишка. — Мне просто странно. Я так и не понял, зачем ты полез на наш сайт. И почему мы сейчас пьем, а ты смотришь так... понимающе, что ли. Я такое встречал нечасто.

— Нормально я смотрю, — огрызнулся Тимур и принялся за курицу.

Поощрение. Мишка его ждал — и вот наконец дождался. Схватить за запястья, если начнет упираться? Да похуй.

— Мне нравится, как ты ешь, — он отпил из стакана и поставил его на стол, рука чуть дрогнула.

— И как я ем?

Завтра можно будет извиниться и списать всё на виски. Сегодня хотелось другого. Мишка аккуратно вытащил из его пальцев вилку.

— Охуенно... Вечность можно смотреть, — проговорил он.

Губы у него влажно блестели: масло, соус и прочее. Мишка вздохнул, стараясь держать себя в руках. Получалось откровенно плохо. Ненатурально, хихикнул внутренний голос.

Но было уже насрать. Пусть сейчас оттолкнет и начнет размазывать по дивану — без всяких романтических или порнографических поползновений. Поцеловать его хотелось так, что внутренности в узел завязывались.

Мишка выдохнул и привлек к себе Тимура. Слишком поспешно, просто чтобы успеть.

У его губ был вкус курицы, карамельный привкус виски и охуенный вкус желания. Тут-то Мишка и не смог сдержать легкий стон.

Сначала Тимур замер, а потом быстро оттолкнул его и скривился. Вытер рот рукавом и как-то разочарованно посмотрел на Мишку.

— Ты говорил, что не будешь ко мне лезть. И многое другое говорил. А все свелось к сексу на одну ночь, чтобы потом забыть, как его зовут — так ты у себя в блоге писал, да? — негромко сказал он без всякой ненависти — устало как-то. И, поднявшись, добавил: — Спасибо за вискарь. Теперь мне точно пора.

— Вали, — Мишка скрыл разочарование — мучительно хотелось либо надраться, либо набить ему морду. — Я обещал тебя не насиловать. Но нельзя так есть курицу, — он ухватился за стакан как за последнее утешение. — А лучше — не уходи. Я просто...

И вот тут желание откровенничать разрослось пышным цветом.

— Тимур, я много чего писал. Говорил тоже много. Только, блядь... Я соврал с самого начала. Ты мне нравишься, очень. Я тебя еще по фотке захотел. А тут ты... рядом.

У Тимура вытянулось лицо.

— Зачем? — спросил он, сглотнув. — Я похож на дебила? Два стакана виски — и в койку, да?

— Дебил и есть, — Мишка отвернулся. — Что тебе объяснять, — он налил себе еще виски. Обоим. Лед положил.— Затем. Я, милый, кого попало в койку не тащу. Тебя, кстати, тоже пока не тащил. Поцеловал только.

— Все равно ты трепло, — Тимур пошатнулся и осел на диван. — Но я уже бухой, так что останусь. Только больше пить не буду! И... не лезь ко мне!

— Тьфу, бля! — с чувством ответил Мишка. — Вот давал себе зарок не влюбляться в натуралов...

И метнулся на кухню. Тимур с этим его влиянием — откровенничать хотелось всё больше — уже откровенно напрягал: у Мишки стояло, еще и как, а мысли путались.

Он открыл дверь на балкон и глотнул свежего воздуха.

— Влюбился? — послышалось с порога. — Влюбился? — повторил вопрос Тимур, останавливаясь сзади.

— По уши, — ответил Мишка.

Пьян он не был, но в голове шумело. А на губах всё еще был вкус курицы, карамели и этого чудесного отвратительного Тимура.

— Пиздишь.

— Ага.

Он справился с лицом и повернулся к Тиму.

— Пошли пить. Я же тебя за этим позвал.

— А мне кажется, что не за этим.

— Будешь настаивать — получится, что за этим, — улыбнулся Мишка. — Я же потом останусь виноват. Да, ты мне нравишься, и я бы с удовольствием сейчас снова тебя поцеловал.

— Я не буду больше пить, — сказал Тимур снова, будто не услышал последнюю часть фразы. — Хватит. Пойдем лучше торт пожрем.

Любой другой давно бы ушел. Или остался без всяких предисловий. С ним же всё было не так. Мишка хмыкнул, представляя, что будет, если он всё-таки снова начнет к Тиму приставать. И дернул же черт...

— Торт — это хорошо. Но я пить в одиночку не буду. Поэтому — пьем оба.

— Не буду, — сказал Тимур упрямо. — И я так уже... короче, если это ультиматум — то я пойду. Вызовешь мне такси?

— Это предложение. Господи, как же мне тяжело с тобой!

Мишка подошел ближе, приобнял его плечи и потащил в комнату.

— Можешь же просто поддержать компанию? Необязательно пить.

— Могу, — усевшись, Тимур схватил кусок торта и начал его тщательно пережевывать, глядя куда угодно, кроме Миши.

Дыхание перехватило моментально. Его пальцы, перемазанные шоколадом... Зрелище было то еще. Мишка перевел взгляд на губы и едва смог сдержать судорожный вздох.

— Угостишь? — хрипло спросил Мишка. И пояснил вполне невинно: — Я весь кусок не хочу.

— Блядь, — Тимур бросил недоеденный кусок на тарелку, — ты заебал. Я себя чувствую девицей, которую пытаются отыметь, — и принялся облизывать пальцы от остатков крема и крошек.

Мишка ничего не смог сказать. Он следил за его действиями, как удав следит за кроликом, и понимал, что попал.

— Это ты меня заебал... — пробормотал он. — Беги лучше. Я сейчас такси вызову. Сил моих больше нет на тебя смотреть.

Губы теперь тоже были перемазаны шоколадом.

— Я просто ем торт! — пробурчал Тимур. — Ты какой-то нахрен озабоченный!

— Ты видел, как ты его ешь? — вскипел Мишка. — Я, бля... А-а!