Поиск
2
Так просветил в салоне самолета
Меня мой друг — обозреватель ТАСС.
Потом сказал: — А все же спать охота… —
Уснул. Я — рядом — не смыкаю глаз.
Я мысленно беседу продолжаю,
С самим собою споря на лету,
Свой замысел, свой остров защищая,
Отстаивая зыбкую мечту.
Ведь и Колумб мой остров, сердцу милый,
Песчинкой счел — ошибся адмирал.
Да и Кортес проплыл когда-то мимо —
Он острова другие обобрал.
Меня — не скрою — в некое смущенье
Поверг соседа сдержанный рассказ.
Но пламень моего воображенья
Не потускнел, не сдался, не погас.
Стремление к песчинке не уснуло.
Ведь я народа малого поэт
И уроженец малого аула,
Которого на картах тоже нет.
О ТАСС моей души, раздумьям тихим
Дай выход в мир и громко заяви,
Что малый остров может стать великим,
Что не бывает маленькой любви.
Недаром родинка — живое чудо
Цвела на лбу прекрасной Мариам,
Свела с ума великого Махмуда
И жизнь дала божественным стихам.
Сам Саади сложил к ногам любимой
Свое богатство — мудрость и талант
И — если очень уж необходимо —
Давал в придачу город Самарканд.
Поскольку все принадлежит поэту,
Его влеченью и его перу,
За взлет ее бровей, за малость эту,
Он предлагал вдобавок Бухару.
Мне говорят, а я меж тем не верю,
Что стар, как притча, этот островок,
Что, в океанской пустоши затерян,
Он, как мечта, несбыточно далек.
Но в этот час недосягаем тоже
Мой отчий дом, селение Цада,
А я закрыл глаза — и сразу ожил
Родной аул — ведь он со мной всегда.
На скалах башни вижу вековые,
И запах сена чую всякий раз,
И слышу песни, будто бы впервые,
Те, что поются именно у нас.
А старость? Все же временем не смыты
Извечные прекрасные черты.
И разве постарела Афродита —
Нетленная богиня красоты?
Ты никаких там кладов не откроешь —
На малом островке, мне говорят.
Но занят я не поиском сокровищ,
Я все-таки поэт, а не пират.
Легенды о любви живут столетья,
Любовь превыше кладов и наград,
Она дороже всех богатств на свете,
Я все-таки поэт, а не пират.
Когда б хотел я нынче быть пиратом,
Не брал бы корабли на абордаж,
А вез на рынок дыни и гранаты,
Взбивая цены и впадая в раж.
Среди пиратов сухопутных связи
Завел бы я — всем родич и кунак —
И промышлял бы на оптовой базе,
На винзаводе разбавлял коньяк.
Есть, правда, и пираты-стихотворцы,
Творцы халтурных песен, пошлых од.
Ни бога нет в душе у них, ни черта,
В их доме совесть Золушкой слывет.
Их жалкий облик равен их писаньям,
Давно раскрыта их пустая суть.
Мы ни читать их, ни судить не станем,
Продолжим лучше наш неблизкий путь.
Рожденный в климате высокогорном,
Я рядом с облаками подрастал.
Кругом, как волны каменного шторма,
Куда ни глянь — крутые скаты скал.
Я не Кортес, чтоб в поисках наживы
В открытый устремляться океан.
С высот орлиных, с ледяных обрывов
Следит за мною зоркий Дагестан.
Где б ни был я, он всех на свете ближе,
Он мне во всем сопутствует всегда,
И если я кого-нибудь обижу,
Я оскорблю родной аул Цада.
Я не взращен для низкого обмана,
За золото стекляшкой не плачу,
В чужом дому хозяйничать не стану,
В ответ на стрелы пулю не пущу.
Я — рыцарь без кольчуги и забрала,
Защитник всех на свете матерей,
Срывать не стану черные кораллы
У индианок с лебединых шей.
И украшенья из ракушек хрупких
Не отниму — я не за тем пришел.
Что каравелла! Мне и малой шлюпки
Не предоставит ни один престол.
Ведь я вовек не принесу доходов
Казне, менялам и ростовщикам.
И, возвратившись из своих походов,
Островитян далеких не предам.
Я не продам вас никому, индейцы,
На рабство никого не обреку.
Кортесов многих гнусные злодейства
Кавказ мой видел на своем веку.
Немало знал он горя и печали,
Не раз я слышал от отцов, как встарь
Аулы наши в пепел превращали
И шах персидский, и российский царь.
Пандур старинный — дедовская лира —
Мое оружье. Я непобедим.
С индейцем раскурю я трубку мира,
Лишь песнями я обменяюсь с ним
3
…Так думал я той ночью. Небу вторя,
Вода внизу светлела что ни миг.
И суша вдалеке возникла вскоре,
И я к иллюминатору приник.
Снижение. Примолкшие моторы.
Забрезжил город, услаждая взор.
Спросил я стюардессу: — Что за город? —
Она сказала: — Мехико, сеньор!
Уже помчался лайнер по бетону,
Подъехал трап, и вот уже в упор
К моим губам ледышку микрофона
Приставил расторопный репортер.
Так на шампуре щедрую закуску
Нам подают, подносят полный рог.
И я, кавказец, произнес по-русски
Подобье тоста, произнес, как мог:
— День добрый, Мексика! Цвети и здравствуй.
Сегодня я признателен судьбе
За нашу встречу. Если мне удастся,
Я расскажу стихами о тебе.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: