Мы можем видеть, как все это относится к Пари Паскаля. Вообразите чрезвычайно хорошего человека — любящего, честного, бескорыстного, доброго — но не верящего в Бога, считающего, что каждый должен быть хорошим, чтобы сделать мир лучше, не потому что, скажем, Бог говорит так, или чтобы получить некоторую личную награду. В самом деле, имеет ли смысл думать, что Бог (который идеален, помните), позволил бы такому человеку быть замученным на веки вечные?

Секунду — худшая проблема аргумента Паскаля — то, что он предполагает, что мы знаем результаты нашего пари. Паскаль говорит, что Бог вознаграждает верующих и наказывает неверующих. Но это — только предположение. Если бы у нас были доказательства этого, то мы уже знали бы, что религиозное представление вещей верно, и, таким образом, мы не нуждались бы в аргументах благоразумия. Помните, Пари должно убедить нас верить, хотя у нас нет никаких реальных доказательств существования Бога (или несуществования). Бездоказательных предположений — множество. Возможно, Бог после смерти вознаграждает всех, а возможно, нет никакой загробной жизни. Возможно, Бог оценивает разум и наказывает тех, кто верит вслепую без любой реальности. Есть бесконечные возможности.

Даже если мы могли бы установить, что только верующие после смерти могут быть вознаграждены (и как мы установили бы это, не заключая дурацких Пари?), у нас все еще есть проблема — какие именно религиозные верования лучше иметь. В эпизоде «Попадают ли умственноотсталые в ад?» нас выставляют как набожных людей, которые, к своему ужасу, оказываются в аду. Им говорят, что у них — неправильные религиозные верования, ведь только мормоны могут попасть в рай!

Те, кто может заставить Вас верить в абсурд, могут заставить Вас совершить злодеяния.

Вольтер (1694–1778)

Возможно, Пари Паскаля не доказывает, что мы должны верить в Бога, но тем не менее, мы можем спросить, какой от него вред? Может, у нас должны только быть верования, которые основаны на фактах, но что здесь неправильно, с точки зрения благоразумия? В эпизоде «Все О Мормонах» Гэри говорит Стэну: «Возможно, нас мормонов действительно убеждают в сумасшедших историях, не имеющих абсолютно никакого смысла. И, возможно, Джозеф Смит действительно придумал все это. Но у меня хорошая жизнь и большая семья, и у меня есть Книга Мормонов, чтобы благодарить Господа за все это. Правда в том, что я не забочусь, придумал ли Джозеф Смит все это». А в серии «Самый большой говнюк во Вселенной», Джон Эдвард пытается защититься от Стэна, говоря: «То, что я делаю — не вредит никому.

Я помогаю людям справиться с утратой». Так, повторяя Гэри, Мормонского друга Стэна, мы можем также сказать, нам все равно, является ли Эдвард мошенником, пока то, что он делает — заставляет людей чувствовать себя лучше. Какой от этого вред?

Неподтвержденные верования могут привести любого к пагубным последствиям. В серии «Тимми 2000», мнение, что у Тимми СДВ (что он, на самом деле, не умственноотсталый), в конечном счете вызывает дикое распространение отпускаемых по рецепту лекарств и, что еще хуже, веру в то, что музыка Фила Коллинза не такой уж отстой. В «Супер Лучших Друзьях» некоторые из последователей фокусника Давида Блэйна вслепую следуют за ним и совершают самоубийство, веря, что отправятся на небо. И мы уже видели, как вера в силы исцеления народных целителей едва не стоила Кайлу жизни. В каждом из этих случаев, верующие чувствуют облегчение от своих верований; они обеспечивают надежду или утешение. Но они все еще чрезвычайно опасны.

Второй вид вреда — духовная праздность и лень. Как сказал Клиффорд: «Каждый раз, когда мы позволяем себе бездоказательно верить, мы ослабляем наш самоконтроль, даем себе пищу для сомнений в справедливости и правильной оценке реальности». Он утверждает, что даже если неподтвержденная вера не наносит непосредственного ущерба (как в примерах из Южного Парка), она ослабляет разум. Мы привыкаем соглашаться с чужими идеями, не подвергать их критике, становимся мысленно ленивыми, и это подталкивает других сделать то же самое. Большинство граждан Южного Парка редко использует свои критические способности. Это делает их легкой добычей для любого культа, проходимца и шарлатана, прибывающего в город. Проанализируйте любой эпизод Южного Парка, и Вы найдете примеры этой умственной слабости и лени.

Чтобы окончательно понять, почему вера в неподтвержденные, однако обнадеживающие, слова, заставляющие нас чувствовать облегчение — не является такой уж хорошей вещью, мы должны обратиться к Стэну в лучших проявлениях его красноречия. И снова из «Самого большого говнюка во Вселенной», Джон Эдвард бросает вызов Стэну: «Все, что я говорю людям, является позитивом и дает им надежду; как это может сделать меня говнюком?» Ответ Стэна — блестящий образец красноречия: «Большие вопросы жизни трудны: почему мы здесь, откуда мы, куда мы идем? Но если люди будут верить жопошным лживым говнюкам, вроде Вас, мы никогда не найдем реальные ответы на эти вопросы. Вы не просто лжете — Вы замедляете прогресс всего человечества, Вы — говнюк». Он продолжает другой потрясающей речью, на сей раз, обращенной к последователям Эдварда:

«Вы знаете, я кое-что понял сегодня. Сначала я думал, что Вы все — глупцы, раз слушаете советы этого говнюка, но теперь я понимаю, что Вы — здесь, потому что Вы боитесь. Вы боитесь смерти, и он предлагает Вам некоторое ее понимание. Вы все хотите верить в это, я знаю, что хотите. Вы находите утешение в мысли, что Ваши любимые плавают вокруг, пытаясь поговорить с Вами, но подумайте — это действительно то, что Вы хотите для себя и родных? Просто плавать вокруг, после того, как умрете, разговаривая с этим жопошником? Мы все должны признать — это, всего лишь, фокусы. Потому что, независимо от того, что действительно происходит в жизни и после смерти, это намного удивительнее, чем этот говнюк».

Мы все должны кое-что сегодня усвоить из того, что сказал Стэн. Во-первых, он признает, что неправильно воспринимать кого-то, верящего в недоказанное, как глупца. Мы хотим ответов; мы хотим утешений. Иногда мы полагаемся больше на эмоции, чем на разум, но это не означает, что мы испытываем недостаток интеллекта. Мы осмеиваем, часто насмехаемся над чем-то; но, даже в Южном Парке, всегда лучше попытаться сперва понять, вникнуть в суть.

Во-вторых, Стэн напоминает нам об утверждении Клиффорда, что соглашаясь на легкие ответы, мы, тем самым, не только ослабляем собственный разум, но также и препятствуем поиску глобальных ответов. В науке, философии, и других рациональных дисциплинах, где требуется искать ответы на сложные вопросы, дух исследований — объединенный с тяжелой работой — вот что дает возможность прогрессировать. Принятие волшебных ответов, заставляющих нас чувствовать себя лучше, только замедляет нас.

И, наконец, говоря о волшебстве, Стэн напоминает нам, что во вселенной существует настоящее волшебство, чудеса и красота. По его словам, только то, что действительно встречается в жизни и в смерти — истинно удивительно. Мы ведь не хотим пропустить этого, чувак?

Забудьте про Робокопа, забудьте про Т. Дж. Хукера и офицера Барбрэди — никакая сила не сможет вселить в трепещущие сердца преступников более леденящего ужаса, чем Эрик Картман из серии «Куролюб». Одетый как Эрик Эстрадес, разъезжающий на своём КОПовском велике с верной дубинкой на боку, Картман призывает простых горожан Южного Парка «уважать мою власть!» Он тормозит Рэнди Марша за превышение скорости (чего тот не совершал), прерывает инцидент с бытовым насилием в доме у Кенни (даже ещё не войдя туда) и с поличным ловит печально известного Куролюба (хотя и после того, как его уже поймали). И всё же в Картмане воплощаются те самые качества, которые все мы хотим видеть в полицейских, защищающих нашу безопасность изо дня в день.