Здесь в лесу Артаа-Седи заметил старые следы. Пошел он по этим следам. И стали ему попадаться остатки всякой еды. «Это брат мне еду оставлял», — думал Артаа-Седи и ускорял свой шаг.

Долго длились поиски. Совсем из сил выбиваются Артаа-Седи и его воины, а следы становятся день ото дня яснее.

Однажды вышел Артаа-Седи на лесную поляну и вдруг увидел необыкновенного человека, густо обросшего волосами. Стоит этот человек на коленях и что-то пополам делит, а сам приговаривает:

— Это моему старшему брату.

Понял тогда Артаа-Седи, что перед ним его брат — Авыгаа-Седи. Подкрался к нему Артаа-Седи, обхватил за пояс и крепко держал до тех пор, пока тот не признал в нем своего брата. Обнялись они тут и заплакали от радости. Дали слово друг другу никогда больше не разлучаться.

Собрал Артаа-Седи войско и вернулся с братом в свой аал. Авыгаа-Седи нарядили в дорогую одежду. Разгорелся тут большой пир. Долго веселился и радовался народ.

Много ли, мало ли времени прошло после этого пира — неизвестно, только дошел до аала Артаа-Седи слух, что в далекой земле за Кызыл-тайгой у одной ханши мужья умирают. Сто ханов было — все умерли. Удивились слуху братья и решили побывать в этой земле, самим разузнать, в чем тут дело.

Едут братья по необозримой желтой степи. Вдруг видят — дерутся два парня. Разняли они их и спрашивают:

— Что случилось, чего не поделили?

А те отвечают:

— Нашли мы бесшумные идыки, а поделить не можем. Вот и деремся.

— Оставьте здесь идыки, — говорит им Артаа-Седи. — А сами бегите на край степи. Кто первым прибежит обратно, тот и возьмет идыки.

Не успел он это сказать, как парни пустились во весь дух наперегонки, а братья, взяв волшебные идыки, поехали дальше.

Прибежали парни на старое место, — нет идыков, и ну опять драться.

Едут братья и видят: опять какие-то парни дерутся. Развели их братья в стороны и спрашивают:

— Что случилось, чего не поделили?

Отвечают им парни:

— Нашли мы шапку-невидимку, а поделить не можем. Вот и деремся.

— Оставьте здесь шапку, — говорит им Артаа-Седи. — А сами бегите на край степи. Кто первым прибежит обратно, тот возьмет шапку.

Не успел он это сказать, как парни пустились наперегонки, а братья, взяв волшебную шапку, поехали дальше.

Прибежали парни на старое место, нет шапки, и ну опять драться.

Долго ехали братья, но на пути им никто больше не встречался. Кончилась степь. Началась Кызыл-тайга. На одном из перевалов увидели братья высокий кедр. Взобрались на него братья орехи погрызть. Вдруг, откуда ни возьмись, ламы появились и стали молитвы читать, чтобы ханше сто первый хан нашелся. И вот братья наверху орехи щелкают, а ламы внизу молитвы бубнят.

Надоело братьям орехи щелкать и молитвы слушать — спрыгнули они вниз.

Поднялось среди лам большое волнение.

— Услышана наша молитва — новыми ханами нас наградили.

Объявили они Артаа-Седи ханом, а Авыгаа-Седи — его помощником.

Все радовались-веселились, одна ханша хмурилась. Наказал Артаа-Седи брату следить за ханшей. Однажды рано утром, когда еще коров не доили, ханша крадучись вышла из юрты. Одел Авыгаа-Седи шапку-невидимку, бесшумные идыки и пошел за ней следом.

Долго шла ханша. Наконец среди тальника показалась белая юрта. Вошла в нее ханша, а за ней и Авыгаа-Седи проскользнул. В богато убранной юрте сидел одетый во все черное злой волшебник.

— Знаю, привели к тебе в юрту ханов. Только не жить им долго, — зло усмехнулся черный волшебник.

— Знаю. Затем и пришла к тебе, — ответила ханша.

— Устрой завтра пир в честь нового хана. Только не бросай в огонь можжевельник — от него у меня глаза слепнут.

— Хорошо. Все исполню, — охотно согласилась ханша и радостная пошла домой.

Приказала ханша подданным готовить хан, наварить хмельной араки.

Братья решили проучить волшебника и стали тайком собирать можжевельник.

На другой день вокруг большого костра начался пир. Больше всех веселилась ханша и все на небо поглядывала. Вдруг небо потемнело. Над костром закружилась огромная черная птица. Авыгаа-Седи тотчас бросил в костер охапку можжевельника. К небу поднялось облако едкого дыма.

Хочет хищник клюнуть Артаа-Седи в темя, да дым глаза застилает. Чуть не до земли опустилась птица — все равно ничего не видит. Тут ее братья и схватили за крылья. Кричит птица диким голосом, бьется в руках, а братья ее знай щиплют. Только тогда отпустили, когда на ней ни одного пера не осталось.

Почернела ханша от злости, заболела с горя. Только рано утром поднялась она и крадучись побежала в лес. А Авыгаа-Седи в шапке-невидимке и бесшумных идыках пошел следом — глаз с нее не спускает.

Лежит в своей юрте злой волшебник и стонет:

— Чуть совсем не убили меня твои ханы, окаянные.

— Все видела, — отвечает ему ханша, — да помочь не могла. Что теперь делать будем?

— Поставь завтра восьмистенную юрту из одного железа. Устрой в честь хана состязания в шахматы. Только огня в очаге не разводи, насыпь туда пороху, а сверху поставь свечу, чтобы от нее прикуривали трубки. Как закричу я в дымовой дыре — дверь колом подопри и беги прочь. Пусть потом твои подданные сто второго хана ищут.

Засмеялась, обрадовалась ханша и поспешила домой. Рассказал Авыгаа-Седи брату все, что слышал, и решили они погубить черного волшебника.

На другой день по приказу ханши поставили восьмистенную юрту из одного железа. Ханша потихоньку насыпала в очаг пороху и поставила на него свечу. Восемь человек засели за шахматы. Шесть игроков быстро кончили игру и пошли пить зеленый чай. Только Артаа-Седи с Авыгаа-Седи сидят себе — не торопятся. От свечи уже только огарок остался, совсем догорает. Заволновалась ханша, все наверх поглядывает.

Взглянул Артаа-Седи краешком глаза и видит: сидит в дымовом отверстии черная птица и на свечу смотрит. А та уже почти совсем догорела, вот-вот пламя коснется пороха. Не выдержала ханша и выбежала из юрты. Только хотела дверь колом припереть, как следом за ней выскочили братья. Авыгаа-Седи захлопнул крышку дымового отверстия, а Артаа-Седи крепко дверь юрты колом подпер. Закричала черная птица дурным голосом, раздался сильный взрыв, и от железной юрты ничего не осталось.

Долго горевала и злилась ханша, но ничего не поделаешь — от волшебника только черный пепел летает по небу.

Решили братья вернуться в аал Байбын-хана. Старший брат стал ханское добро собирать, а младший пошел напоследок по аалу погулять в шапке-невидимке и в бесшумных идыках. За аалом заметил парня с зеркалом. Повернет он одной стороной — в зеркале всю землю видно. Повернет другой стороной — в осла обращается.

Подошел к нему Авыгаа-Седи и громко сказал:

— Дай-ка мне посмотреть в твое волшебное зеркало.

Оглянулся парень — никого нет. Испугался, уронил зеркало наземь и побежал прочь. Поднял Авыгаа-Седи зеркало и поспешил к брату. Решили они злую ханшу наказать.

Пошел Авыгаа-Седи к ханше и говорит: — Посмотрите, ханша, какое я зеркало нашел на дороге. Повернула ханша зеркало одной стороной — всю землю видно, повернула другой — стала черной ослихой. Навьючили братья на нее свое добро и поехали в аал Байбын-хана.

Артаа-Седи остался ханом в аале Байбын-хана, а Авыгаа-Седи стал ханом в аале своего старого отца.

Стали они мирно жить да добра наживать, а по миру пошла сказка гулять — о силе братства.

В стародавние времена жил-был старик. Было у него три сына. Когда пришло время старику умирать, позвал он сыновей и говорит:

— Пришел мой последний день. Как умру, вы три ночи поочередно побудьте со мной напоследок, а потом схороните меня на перевале Арзайты-горы.

Старшие сыновья стали уверять старика, что они исполнят его волю. Младший сын ничего не сказал, только молча смахнул рукавом халата слезу. Жалко ему стало старого отца.