Приходит в юрту старика и давай грозить:

— Проклятый вор, ты мне ответишь своей шкурой за моего быка.

— Помилуй, Караты-хан, я не крал ничего, — отвечает старик.

Бросился хан с кулаками на старика.

Закричал Эргектей-оол:

— Не трогай отца. Это я увел быка. С меня и спрашивайте.

Хан не поверил мальчику.

— Как могла такая кроха увести моего огромного быка?

Эргектей-оол клянется:

— Нет, правда, это я увел.

Усмехнулся хан, подумал немного и говорит:

— Ну, если так — докажи мне, что ты такой ловкий. Выкрадешь сегодня ночью у меня жемчужину — поверю и прощу. Не сумеешь — голову отцу снесу.

Вернулся Караты-хан в свой аал и начал готовиться. В три кольца окружило войско аал хана. Около привязи хан расставил двух злых верблюдов. У входа в юрту посадил двух злых собак. В юрте двое лам сели по одну сторону, двое шаманов — по другую сторону. На юрту забрались два человека с ковшами масла, чтобы подливать его в огонь. Сам хан лег посередине юрты и думает: «Охрана у меня надежная. Поймает воришку». Вскоре он захрапел на весь аал. Услышали ламы этот храп, и одолела их зевота — спать хочется. «Засну-ка я немного, ведь у меня есть напарник», — подумал каждый из них, и они враз заснули. То же самое случилось и с остальными.

Эргектей-оол этого только и ждал. Тихо подкрался он к уснувшим воинам и попарно связал их всех за косы[26]. Бросил верблюдам по комку солонца[27], — и они пропустили его. Кинул он двум собакам по куску мяса, — и они его не тронули. Вошел в юрту и накрыл лам теплой овечьей шкурой, а в ноги шаманам положил ягненка. Потихоньку забрался на юрту, выплеснул масло из ковшей и налил туда воды.

Потом подкрался Эргектей-оол к хану и стал искать жемчужину. Никак найти не может. Вдруг он заметил, что хан дышит одной ноздрей. «Вот она где, моя жемчужина!» — догадался мальчик. Схватил он соломинку и принялся щекотать у хана в носу. Караты-хан громко чихнул, и из носа на ладонь мальчика выкатилась жемчужина. Эргектей-оол схватил ее и выбежал из юрты. Видит — верблюды солончак дожевывают, собаки, урча, мясо доедают.

Посмеиваясь, он оседлал лучшего ханского скакуна, громко закричал:

— Пожар! Пожар! — и ускакал.

Все сразу проснулись. В темноте поднялся крик и шум.

Хан вскочил и завопил:

— Войско, держи Эргектей-оола!

А воины подняться не могут — косы у всех связаны. И ну ругать друг друга:

— Ты меня привязал!

— Нет, ты меня!

И началась драка.

А в юрте ламы между собой ругаются и шкуру друг у друга тянут.

— Это моя шкура! — кричит один.

— Нет, моя! — кричит другой.

Шаманы бубнами друг друга по голове бьют:

— Это мой ягненок!

— Нет, мой!

В темноте по ошибке и хану досталось.

«Что такое творится?» — напугался он и приказал:

— Эй, наверху! Подлейте масла в огонь!

Стали сверху подливать, и вода совсем затушила огонь. Еле утра дождались.

А у старого Кара-Сала ярко пылал очаг в юрте. Довольный старик варил хан[28], а мальчик играл жемчужиной, перекатывая ее из ладони в ладонь.

Давным-давно, когда озеро Сут-Холь было еще маленькой лужей, а хребет Сюмбер-Ула — маленькой сопкой, жил-был старик Боралдай. Не было у него ни скота, ни юрты. Бродил он от аала к аалу. Где голоден был — там и дня не задерживался, а где сыт бывал — там девять ночей ночевал.

Однажды сбился старик с пути и долго блуждал в поисках аала. Идет Боралдай усталый и голодный, еле ноги волочит. Вдруг видит: бежит с гор шумливая речка, а на берегу ее много овечьих следов. «Большой аал близко», — обрадовался старик.

Вскоре он заметил черный, словно кочка, чум. Зашел в него Боралдай и увидел у огня старуху. Налила старуха ему чаю без молока[29] и спросила:

— Откуда идешь, куда путь держишь?

— Иду оттуда, где был. Иду туда, где еще не был. Скажи, старая, кто здесь стоял стойбищем?

— Здесь было стойбище Караты-хана. За глоток молока и за горсть хевека[30] служила я хану. Однажды невесть откуда налетел одноглазый Шулбус[31] и стал пожирать скот. Хан испугался и откочевал, а меня, старую, бросил.

— Как это тебя до сих пор Шулбус не съел? — удивился Боралдай.

— Шулбуса я обманом беру. Как заявится он в мой чум, — один глаз закрываю. Увидит Шулбус, что я тоже одноглазая, и уйдет прочь, — сказала старуха.

Попросил Боралдай:

— Расскажи мне, как найти дорогу к ханскому аалу.

— Сначала иди в гору. На перевале будет развилка. Так ты иди по правой дороге. А по левой дороге, смотри, не ходи, — объяснила старуха.

Взобрался Боралдай на перевал и видит — вправо идет узкая тропка, а влево — широкая дорога.

«Ошиблась старуха», — подумал Боралдай и пошел по левой дороге.

Долго ли, коротко ли шел Боралдай, наконец попались ему большие отары черных овец. Стал он искать пастуха и вдруг увидел огромного трехглавого Шулбуса. Остолбенел от страха Боралдай, а Шулбус свирепо посмотрел на него своим глазом и приказал:

— Гони-ка, старик, моих овец к большому камню у подножья горы.

Дрожа от страха, согнал старик овец к большому камню, величиной с целую корову, и ждет: что же дальше будет?

Откатил Шулбус камень и столкнул Боралдая в яму. Летит старик вниз, только в ушах свистит, а за ним следом овца за овцой падают. Упал Боралдай на дно ямы, смотрит: в одном конце — большой очаг, а в другом — хёне[32].

Последним в яму спустился Шулбус и велел Боралдаю привязать овец к хёне. Потом Шулбус подал старику большую жаровню.

Обрадовался старик, думает — прикажет Шулбус барана зажарить. А Шулбус говорит:

— Накали жаровню. Когда она станет красной, как кровь, скажи мне. Я изжарю тебя и съем.

Сказал и лег к очагу греть спину.

«Вот тебе и поел баранину!» — думает старик. Стал жаровню греть, а сам горюет. «Не видать тебе, Боралдай, больше света белого, не ходить тебе по горам и степям».

— Ну, как, раскалил докрасна? — закричал Шулбус.

— Нет, еще рановато, — отвечает старик.

Через некоторое время опять Шулбус кричит, да громче прежнего:

— Готова жаровня, старик?

— Нет, рановато, — твердит свое Боралдай, трясясь от страха.

Поднялся тогда Шулбус и увидел, что жаровня, как кровь, красная.

Хотел Шулбус схватить старика, но тот метнул в него жаровней и выжег ему единственный глаз.

Закричал Шулбус диким голосом и стал старика ловить, но никак поймать не может.

Догадался тогда Шулбус, что Боралдай среди овец спрятался, и стал он их из ямы одну за другой выкидывать. Все меньше остается овец. Не знает Боралдай, как ему спастись. Видит — последний баран остался. Бросился старик к нему под ноги и крепко уцепился за шерсть. Шулбус и этого барана выбросил наверх.

Так очутился Боралдай на свободе. Собрал он всех овец Шулбуса и погнал их к хозяйке бедного чума.

Остался Боралдай в чуме старухи, и стали они жить без нужды и горя. А слепой Шулбус до сих пор бродит по свету, ищет Боралдая, да найти не может.

Было это давно-давно, когда рога козлов в небо упирались, а хвосты верблюдов по земле волочились. Жил-был Ай-хан со своей любимой женой и сыном Артаа-Седи. Хорошо и счастливо текла их жизнь, но вот вдруг умерла ханша. Загоревал хан.