Она посоветовала ему нарубить деревьев, вытесать крепкие бревна, укрепить их медными скрепами и сделать на них перила; обещала ему Калипсо дать на дорогу хлеба, воды и вина, снабдить одеждой и послать ему ветер попутный.

Одиссей сначала было ей не поверил и спросил:

— Не замышляешь ли ты что-либо другое? Как я смогу переплыть на плоту бурное море?

Но Калипсо, улыбнувшись, сказала:

— Клянусь тебе водами темного Стикса, что зла я тебе не желаю. — И дала ему нимфа медный топор и бурав и повела его на край острова, где росли тополи, ольхи и сосны.

Там срубил Одиссей двадцать сосен и вытесал из них бревна; затем он их пробуравил, скрепил большими болтами, мачту поставил и сделал руль, чтобы можно было, плывя по морю, плотом управлять.

Принесла ему нимфа полотна, и сшил из него Одиссей парус, привязал его к мачте так, чтобы можно было его подымать и опускать, и эту работу он закончил в четыре дня.

На пятый день, на раннем рассвете, он с нимфой простился и на море плот свой спустил. Послала ему Калипсо ветер попутный, поднял Одиссей парус и пустился в открытое море.

Семнадцать дней носился плот по морю, и все это время глаз не смыкал Одиссей, управляя плотом и смотря на созвездия Плеяд и Медведицы в небе, и на восемнадцатый день, наконец, увидел горный берег земли феа-кийцев.

Возвращался в то время из страны эфиопов Посейдон и заметил плывущего вдали Одиссея.

Гневно тряхнул головой Посейдон и, взмахнув трезубцем, собрал тучи, поднял на море бурю и буйные ветры созвал отовсюду. И вмиг покрылось море грозной осенней тучей. В ужас пришел Одиссей и воскликнул:

— В сто крат счастливей меня данайцы, что пали в битве под Троей!

Как раз в это время налетела большая волна, ударила в плот, он закружился, и сильной волной сбросило Одиссея в море. Порывом ветра сорвало мачту и далеко отнесло парус в море.

Не было сил у Одиссея, чтоб выплыть наверх из-под волны — одежда, подаренная ему на прощание нимфой, стесняла его движения; напрягая последние силы, вынырнул он наверх; вспомнив про плот свой, он быстро за ним по волнам поплыл, за него ухватился; взобрался наверх и спасся от смерти.

Как северный ветер Борей носит по полю скатившийся густо репейник, так ветры носили по бурному морю беззащитный плот Одиссея, — то бросал его в сторону западный ветер, то южный, то ветер с востока.

Наконец заметила плот морская богиня Левкотея и сжалилась над несчастным Одиссеем.

Обернувшись легкокрылым нырком, взлетела она на крепко сколоченный плот и сказала:

— Бедный мой Одиссей, сбрось скорее с себя одежду, оставь свой плот и смело бросайся в волны, я дам тебе со своей головы волшебное покрывало, и ты достигнешь вплавь берегов Феакии. — Сказав это, тотчас она быстрокрылым нырком вспорхнула с плота на шумное море и скрылась в пучине морской.

Одиссей не поверил голосу Левкотеи и подумал: «Может, новую хитрость замышляет богиня, советуя мне плот свой оставить?» — и он решил оставаться на нем.

Но поднял снова волну Посейдон, высокую и тяжелую, как гора, и ударилась она о плот, и точно кучу соломы разбросал вихрь налетевший, так распались вмиг бревна плота; но поймал Одиссей одно из бревен, сел на него, снял с себя одежду и, укрыв грудь волшебным покрывалом, которое сбросил ему нырок, кинулся в волны.

Тряся взъерошенной головой, воскликнул Посейдон:

— Плавай теперь по бурному морю, пока тебя люди не примут! — и погнал своих длинногривых морских коней и умчался в Эгию, где обитал он.

Два дня и две ночи носили волны Одиссея по морю, и не раз казалось ему, что близка уже гибель; но на третий день, на рассвете, успокоилась буря, море вдруг все посветлело и стало пепельно-синим и тихим.

Поднятый кверху легкой волной, глянул вперед Одиссей и увидел невдалеке полоску земли. Как обрадовался Одиссей, завидев, наконец, берег! Он поплыл быстрей, чтоб скорей ступить на твердую землю, и он был уже от нее на таком расстоянии, что можно было бы услышать человеческий голос; но берег оказался крутой, как стена, он поднимался над морем, и, ударяясь в него, волны шумели и выли, и весь он одет был соленою пеной.

Не было там ни залива, ни мелкого места, всюду вздымались утесы и острые рифы. В ужас пришел Одиссей и подумал: «Зачем я увидел долгожданную землю, здесь море глубоко, а берег крутой и высокий!»

И подняла волна Одиссея и помчала прямо на острые рифы, но он схватился рукой за ближний утес и ждал, чтоб волна хлынула мимо, и она пробежала, но, возвратясь, сшибла его с утеса и бросила в море. Отважный Одиссей вынырнул из-под волны и поплыл в другую сторону, стараясь заметить где-нибудь берег отлогий или мелкое место.

Вдруг он, плывя, увидел перед собой устье светлой реки, что в море впадала, — там не было острых камней, берег был ровный, покрытый пестрою галькой.

Ослабели могучие руки Одиссея, сердце его устало, подгибались колени, начало пухнуть тело, он терял уже память и чувство; напрягая последние силы, он пришел на время в себя, снял с груди покрывало и бросил его в реку, впадающую в море, и вдруг он почувствовал под ногами твердую почву; но вскоре лишился чувств; снова очнувшись, бросился он на землю и от радости долго ее целовал, а затем он упал без сил на берег. Уже наступала ночь, когда Одиссей очнулся; отдохнув немного, он решил искать себе место для ночлега. Продрогнув от ночного холода и тумана, он хотел укрыться в лесу, находившемся невдалеке от реки на холме; здесь он нашел две крепко переплетенных между собой оливы; сквозь их густую листву не мог проникнуть ни холодный предутренний ветер, ни дождь, ни солнечный луч на рассвете, — так густо были переплетены ветви олив.

Собрав опавшие листья, Одиссей в них укрылся, стал согреваться и вскоре уснул, и спал он крепко и долго.

Когда утомленный от бед Одиссей отдыхал, погруженный в глубокий сон, спустилась Афина-Паллада в главный город феакиян, на остров Схерию, где лежал теперь Одиссей. Она вошла в дом их царя Алкиноя. Заботясь о скором возвращении Одиссея домой, она вошла в спальню прекрасной царевны Навсикаи и, приняв вид дочери моряка Диманта, что дружила с царевной, тихо приблизившись к ее изголовью, сказала:

— Беззаботная ты, Навсикая! Почему не подумаешь ты о чистых одеждах, ведь близится день твоей свадьбы.

Скорее проснись и ступай со своими подругами на реку мыть одежды, а я помогу вам в работе. Попроси отца, чтобы дал он тебе колесницу и мулов, и положи на нее то, что следует вымыть.

Сказав это, Афина поднялась снова на Олимп.

Проснулась на заре Навсикая, пошла к отцу и матери, рассказала им свой сон и попросила отца дать ей колесницу и мулов, чтоб ехать на реку, где она обычно мыла одежды.

Царь Алкиной велел рабам запрячь колесницу, а мать принесла для Навсикаи корзину с едой и мех, полный вина; взошла на колесницу Навсикая и, взяв в руки вожжи, отправилась в сопровождении подруг и рабынь к реке.

На берегу девушки распрягли мулов и пустили пастись их на зеленом лугу, а Навсикая вместе с подругами стала стирать одежды в устроенных там водоемах. Вымыв одежды дочиста, девушки стали их полоскать в реке, а затем разложили сушиться на солнце.

Кончив работу, девушки искупались в светлой реке и, натершись благовонным маслом, сели на зеленом лугу обедать. Потом они стали играть в мяч, и песню запела прекрасная Навсикая, что своей красотой всех затмевала. Вскоре стали они домой собираться; девушки мулов впрягли в колесницу и в корзины сложили вымытые в реке одежды. Вдруг бросила мяч высокая Навсикая в подружек, но в них не попала, и мяч, пролетев мимо, упал в шумящие волны, — так пожелала Афина.

Громко тогда закричали девушки, их крик разбудил Одиссея; он подумал, что, может быть, снова попал в область диких людей. Но, услыхав девичьи голоса, он решил, что это на лугах и нагорных вершинах нимфы играют. Он быстро поднялся, чтобы узнать, чьи голоса он там слышал, и вот осторожно он вышел из рощи. Наломав зеленых веток и прикрыв ими свое обнаженное тело, он пошел навстречу девушкам, гордый, как лев, и был он покрыт весь морским илом.