— Ну, как вариант…

Понятно, что им нельзя просто бросить кандзаси на землю, где её мог подобрать любой прохожий. Ёсихико достал смартфон и посмотрел время. До полудня оставалось полчаса — вернётся ли за это время настоятель?

— Значит, он вернётся — и всё, заказ окончен? — пробормотал Ёсихико.

Амэномитинэ-но-микото присёл на сцену для кагуры и с благоговением рассматривал фуросики-цудзуми. Ёсихико достал молитвенник. Когда они отдадут кандзаси настоятелю и Амэномитинэ-но-микото поставит в блокнот красную печать, поездку в Вакаяму можно будет считать законченной.

Имя Амэномитинэ-но-микото, написанное чёрными чернилами, вновь напомнило Ёсихико о вчерашнем разговоре с Хонокой. Когда они отдадут кандзаси, Ёсихико больше никогда не вернётся к событиям прошлого. Вопрос о том, действительно ли это корона Нагусы, останется нерешённым и со временем забудется. Но с другой стороны, после выполнения заказа Амэномитинэ-но-микото избавится от снов и мучений, которые приносило ему украшение.

— Правильно ли это? — прошептал Ёсихико, обращаясь к самому себе.

Он полагал, что уже всё решил для себя, но вопрос вновь к нему вернулся. Ведь если они отдадут кандзаси, то уже никогда не получат обратно.

Ёсихико подошёл к лестнице, оставив Амэномитинэ-но-микото позади себя. Почему на душе так неспокойно, хотя заказ уже почти выполнен? В душе Ёсихико до сих пор что-то бурлило. Он не нашёл ни твёрдых аргументов в пользу того, что кандзаси — это корона, ни твёрдых опровержений.

— Хотя какая разница, что я думаю, самое главное — это чувства Амэномитинэ-но-микото… — протянул Ёсихико, складывая руки на груди.

Конечно, если бы он нашёл веский повод продолжить расследование, то уговорил бы

Амэномитинэ-но-микото подождать, но пока этих поводов не было. К тому же теория о том, что кандзаси — это корона, действительно всё объясняла. И раз так, не лучше ли забыть этот вопрос раз и навсегда?

— Время ещё есть…

Ёсихико обернулся и посмотрел на бога. Если бить по тормозам, то именно сейчас.

Пока Ёсихико напряжённо раздумывал, на территории храма раздался тихий звон. Скосив взгляд, Ёсихико увидел, как покачиваются листки бумаги на фуринах под бамбуковой решёткой. Цветные колокольчики напоминали капли дождя. Ряды одинаковых фуринов, отличающихся лишь цветами, здорово воодушевляли. Сейчас в храме висели только синие и зелёные, но бывают ли фурины других цветов? Конечно, два цвета тоже неплохо, но разноцветные колокольчики наверняка подчеркнули бы ощущение праздника.

— Два цвета… — пробормотал Ёсихико, невольно засмотревшись.

Вдруг в голове мелькнула искра, и он нахмурился.

— Хм?

Разноцветные фурины покачивались перед глазами. Тихий, но очаровательный звук сопровождал движения.

— Чего ты, Ёсихико? — спросил подошедший Когане у застывшего истуканом лакея.

— А, да так, я просто подумал… — Ёсихико посмотрел сначала на лиса, потом опять на территорию храма. Перед ним по-прежнему висели синие и зелёные фурины. — Мне просто… что-то почудилось.

— Что ты какую-то чушь несёшь? Ты видишь корону Нагусы в последний раз и думаешь так себя вести?

Когане фыркнул и отошёл обратно к Амэномитинэ-но-микото. Тот как раз закончил развязывать фуросики-цудзуми и осторожно открывал деревянную шкатулку.

— Почему-то сейчас мне немного жаль расставаться с кандзаси… Удивительно, правда? Я ведь так её боюсь.

Ёсихико тоже вернулся к Амэномитинэ-но-микото, присел рядом с задумавшимся богом и посмотрел на шкатулку в его руках.

Под открытой крышкой была белая кандзаси на фиолетовой ткани.

— Белая… — пробормотал Ёсихико, отпечатывая в голове образ белого украшения на фиолетовом фоне.

В ушах снова послышался звон напоминающих о себе фуринов.

Синих и зелёных.

Таких похожих, но отличающихся цветом.

— А…

Ёсихико вспомнил рисунок, который показывал настоятель. На нём была Тобэ Нагуса, протягивающая Дзимму кандзаси, как две капли воды похожую на ту, что сейчас у Амэномитинэ-но-микото.

— Но что если…

Разумеется, чернильный рисунок был чёрно-белым. Чёрными были и роскошные одежды Дзимму, и растения вокруг него, и небо, и кожа, и земля.

И даже кандзаси в руках Тобэ Нагусы.

— Она другого цвета?.. — предположил Ёсихико и содрогнулся от мысли.

Да, они смогли оценить схожесть формы, но чернильный рисунок ничего не сказал им о цвете короны.

— Лакей? — озадаченно спросил Амэномитинэ-но-микото.

Ёсихико ещё раз посмотрел на кандзаси и протянул утробным голосом:

— Так это не корона Нагусы?..

Амэномитинэ-но-микото вытаращил глаза.

— Что ты сейчас сказал?..

Пойти по этому пути — значит, перечеркнуть все заключения, к которым они так долго шли. В том числе выводы о том, кто эта женщина в снах бога и чем вызван его страх. Они выйдут из уютной песочницы, в которой всем загадкам уже подобраны объяснения, и вернутся к поискам истины — занятию, на которое может уйти практически вечность. Конечно, Ёсихико мог сделать вид, что ничего не заметил, и просто получить в молитвенник красную печать.

Однако…

— Прости, Амэномитинэ-но-микото. Всё-таки мне нужно ещё немного времени, — Ёсихико вздохнул, собрался с решимостью и поднял глаза.

Как ни крути, слова Хоноки указали ему на вопрос, мимо которого нельзя пройти просто так. А сейчас, когда Ёсихико задумался о цвете кандзаси, он просто обязан был выяснить, действительно ли корона Нагусы была белой.

— Возможно, я с самого начала не занимался этим заказом всерьёз, — Ёсихико смотрел на белую кандзаси, мысленно стыдя себя.

Возможно, это именно он отказывался прислушаться к голосу, который обращался к нему сквозь тысячелетия…

— Цвет короны Нагусы?

Они просидели в храме целый час, но отец Тацуи так и не вернулся, поэтому Ёсихико, Амэномитинэ-но-микото и Когане пошли в храм Ёдзи.

— Мы думали спросить об этом у отца Оно, но его не было дома…

Они не успели на редко ходящий автобус, так что им пришлось целый час идти под палящим летним солнцем — даже Ёсихико показалось, что это натуральное безрассудство. Когда лакей добрался до Ёдзи в конторе храма, пот лил с него ручьями. Тем временем Когане и Амэномитинэ-но-микото держались как ни в чём не бывало, и от этого становилось немного обидно.

— А-а. Всё понятно, этот человек такой — постоянно куда-то исчезает. Жена его ещё как-то удерживала, а как её не стало, он будто с цепи сорвался.

Ёдзи усадил их в комнате с татами и угостил Ёсихико и Амэномитинэ-но-микото холодным чаем. Затем священник почесал голову. В отличие от прошлого раза, на этот раз он был одет как полагается, однако, судя по волосам, не расчёсывался с самого утра. Возможно, это проявлялась некоторая леность Ёдзи, хотя с другой стороны. в небольшой комнате царил порядок, как и в соседней, которую Ёсихико видел, пока священник сдвигал-раздвигал двери. Возможно, Ёдзи всего лишь наплевательски относился к своей внешности.

— У меня завтра работа, так что сегодня я должен вернуться домой. Мне бы с ним связь поддерживать…

Ёсихико с благодарностью выпил чай и повернулся лицом к вентилятору. Он и так уже попросил человека подменить его на время поездки, так что не мог надеяться на ещё один выходной. С другой стороны, Ёсихико не надеялся закончить этот заказ за сегодня и ожидал, что рано или поздно ему придётся ещё раз съездить в Вакаяму, но всё равно хотел до отъезда хотя бы поговорить с отцом Тацуи.

— Да у него и мобильника-то нет. Тацуя давно от него отселился и живёт один, так что и его ты вряд ли поймаешь, — вентилятор повернулся к Ёдзи и подул в его озадаченное лицо. — А чего это тебе вдруг понадобился цвет короны Нагусы? Корона это ведь та, что была у Тобэ Нагусы, да? Я про это почти ничего и не знаю.

Священник с интересом смотрел то на Ёсихико, то на Амэномитинэ-но-микото.

Ёсихико плохо представлял, как ему объяснить, но всё равно попытался: