Лидди вернулась на кухню. Дверь, ведущая на лестницу в подвал, была заперта, к ней был придвинут стол, а на столе, за которым сидела Лидди, лежали разнообразные кухонные принадлежности, которые она могла бы, в случае необходимости, использовать в качестве оружия. Я спросила Лидди:

— Ты проверила, все ли дома? — и сделала вид, что не замечаю всех этих сковородок, кастрюль и кочерги.

— Рози нет, — ответила Лидди. Она недолюбливала Рози. — Миссис Уотсон вошла к ней в комнату и увидела, что она ушла, даже не надев шляпы. Люди, которые нанимают в прислугу неизвестно кого и живут вдали от города, в чужих домах, вполне могут однажды проснуться и обнаружить, что им перерезали горло.

Сказав все это, Лидди замолчала. В это время вошел Уорнер. В руках у него были кое-какие инструменты. Мистер Джеймисон направился с ним в подвал. Как это ни странно, но я вовсе не волновалась. Я хотела, чтобы вернулся Хэлси, но страха у меня не было. У дверей Уорнер положил свои инструменты и стал рассматривать замок. Потом без малейшего труда повернул ручку, и дверь открылась. За дверью находилась комната для сушки белья. Было очень темно. Мистер Джеймисон выругался.

— Никого нет, — сказал он. — Что я за дурак! Нужно было сразу догадаться.

Он был прав. Мы зажгли свет во всех трех помещениях подвала, и он внимательно их осмотрел. Все было тихо и спокойно. Мы поняли, почему тот, кто прыгнул в шахту, не пострадал. Как раз под люком стояла большая корзина, наполненная грязным бельем. Он угодил именно в нее. Мистер Джеймисон стал осматривать окна. Одно окно было не заперто, и через него вполне можно было убежать. Так как же скрылся этот человек — через окно или через дверь? Вполне вероятно, что через дверь. И, как я надеялась, это было именно так. К этому времени я была уверена, что мы гонялись в темноте за моей бедной Гертрудой. Гертруду я встретила как раз неподалеку именно из этого окна.

Наконец я поднялась наверх, усталая и расстроенная. Миссис Уотсон и Лидди готовили чай на кухне. В тяжелые периоды жизни, когда кто-то в отчаянии переживает неприятности или болеет, чай бывает прекрасным лекарством. Чай дают умирающему, наливают в бутылочку малышам. Миссис Уотсон ставила приборы на поднос, чтобы отнести его мне наверх, и я спросила ее о Рози.

— Ее нет, — ответила мне экономка, — но я бы не стала об этом беспокоиться, мисс Иннес. Она хорошенькая молоденькая девушка. Возможно, у нее есть парень. Хорошо, если бы это было именно так. Горничные лучше работают и дольше живут у своих хозяев, если их что-то держит.

Гертруда вернулась в свою комнату, и пока я пила чай, ко мне зашел мистер Джеймисон.

— Мы можем теперь продолжить наш разговор, который прервали полтора часа назад, — дружелюбно улыбнулся он. — Но перед этим хочу сказать вам следующее: в шахте, ведущей в прачечную, была женщина. Она носит обувь среднего размера. У нее высокий подъем. На правой ноге не было туфли, только чулок. И несмотря на то, что дверь была открыта, из прачечной она выскользнула через окно.

И тогда я опять вспомнила о подвернутой лодыжке Гертруды. Только какая это была нога, правая или левая?

— Мисс Иннес, — начал наш разговор детектив, — как выглядел человек, которого вы видели на восточной веранде в ночь, когда остались с горничной одни в доме?

— Это была женщина, — сказала я решительно.

— Однако ваша горничная так же решительно утверждает, что это был мужчина.

— Чепуха, — возразила я. — У Лидди были закрыты глаза. Она всегда закрывает глаза, когда пугается.

— А вы не думали, что эта женщина и нынешней ночью пробралась в дом?

— У меня были причины полагать, что в доме был мужчина, — сказала я, вспомнив про перламутровую запонку.

— А теперь к делу! Что это были за причины? Я заколебалась.

— Если вы предполагаете, что вашим ночным гостем был мистер Армстронг, вы должны обосновать это, мисс Иннес. Мы ничего не должны принимать на веру. Если, например, человек, который уронил палку и поцарапал лестницу, — вы видите, я знаю об этом, — был женщиной, почему бы не предположить, что эта женщина вернулась в дом следующей ночью, встретилась на винтовой лестнице с мистером Армстронгом и в панике выстрелила в него?

— Нет, это был мужчина, — упрямо повторила я. И поскольку у меня не было иных доказательств тому, кроме злополучной запонки, пришлось поведать детективу о ней. Он слушал меня с большим интересом.

— Вы не можете показать мне эту запонку? Я считаю, что это очень важная улика.

— А если я просто опишу ее?

— Нет, лучше все-таки убедиться воочию.

— Извините меня, — сказала я тогда как можно спокойнее. — Дело в том, что я потеряла ее. Возможно, она куда-то упала с моего туалетного столика.

Разумеется, он мне не поверил, но ничего не сказал, попросил как можно точнее описать запонку. Я стала ее описывать, а он смотрел на записку, которую вынул из кармана.

— Запонки с монограммой, — начал читать он, — перламутровые запонки без всяких украшений, запонки с камеей из изумрудов и бриллиантов. Здесь нет сведений о запонке, которую вы описываете. Но, возможно, вы правы, мистер Армстронг мог вдеть в манжеты новые запонки, не заметив, что в одном из них осталась половинка старой.

Об этом я не подумала. Но если это не был человек, которого убили, кто же это тогда мог быть?

— В этом деле очень много странного, — продолжал детектив. — Мисс Гертруда Иннес утверждает, что слышала, как кто-то возится с замком, что потом дверь открылась, и почти тут же раздался выстрел. Здесь вот что странно, мисс Иннес. У мистера Армстронга не было ключа. Ключа не было и в двери. Не было его и на полу. Иными словами, это доказывает, что мистеру Армстронгу открыли дверь изнутри.

— Но это невозможно, — прервала его я. — Вы понимаете, мистер Джеймисон, что это может значить? Понимаете, вы практически доказываете, что Армстронга в дом впустила Гертруда?

— Не совсем так, — он снова дружески улыбнулся мне. — Видите ли, мисс Иннес, я просто уверен, что она этого не делала. Но до тех пор, пока вы, как и мисс Гертруда, будете утаивать от меня всю правду, я ничего не смогу сделать. Я знаю, что вы что-то подобрали на цветочной клумбе, но вы отказываетесь рассказать об этом. Я знаю, что мисс Гертруда вернулась в бильярдную взять то, что она там забыла, но она не говорит, что именно. Вы предполагаете, что могло случиться с запонкой, но не делитесь со мной вашими подозрениями. А пока я уверен лишь в том, что ночным посетителем, который так испугал вас, уронив на лестнице палку или, скажем, биту для гольфа, не был Арнольд Армстронг. И я уверен, что когда он пришел, кто-то впустил его в дом. Кто знает, может быть, это была Лидди… Я раздраженно помешивала ложечкой чай.

— Говорят, что могильщиками всегда бывают веселые молодые люди. Чувство юмора у мужчин всегда обратно пропорционально серьезности их профессии.

— Мужской юмор, мисс Иннес, часто бывает жестоким и грубым, — согласился он со мной. — Но по сравнению с женским юмором это объятия медведя, а не царапины, которые оставляют… скажем, все, у кого есть когти. Это вы, Томас? Войдите.

Томас Джонсон стоял в дверях. Он выглядел взволнованным и испуганным, и я вдруг вспомнила про сумку, стоявшую на столе в домике. Томас вошел в комнату и встал у дверей с опущенной головой, глаза его, спрятанные под мохнатыми седыми бровями, неотрывно смотрели на мистера Джеймисона.

— Томас, — обратился к нему следователь довольно приветливо, — я прислал за вами, чтобы вы рассказали нам то, что говорили мистеру Боханнону в клубе за день до того, как мистер Арнольд был найден мертвым. Послушайте, вы пришли сюда в пятницу вечером, чтобы увидеться с мисс Иннес, правильно? И начали работать у нее с утра в субботу?

По неизвестной причине Томас явно почувствовал облегчение.

— Да, сэр, — ответил он. — Понимаете, когда мистер Армстронг с семьей уехали, они оставили миссис Уотсон и меня следить за домом, пока его не снимут. Миссис Уотсон работала здесь давно и не боялась оставаться в доме. Поэтому она спала здесь. Меня же преследовали призраки, я рассказывал об этом мисс Иннес. Потому-то и предпочел спать в сторожке. Потом однажды миссис Уотсон пришла ко мне и сказала: «Томас, вы должны спать в большом доме, я стала бояться». Тогда я подумал: уж если она боится там спать, то мне-то тем более будет страшно. Мы поговорили с ней, и в конце концов миссис Уотсон стала спать в сторожке, а я отправился искать работу в клубе.