Все, что я могу делать, это надеяться и лететь.

Но через несколько минут боль в моем сердце уходит, оставляя меня холодной и пустой. Шок влезает в мою концентрацию, и ветры, несущие меня, распутываются.

Вейн не...

Я не могу даже мысленно произнести это слово.

Жгучее напряжение нашей связи возвращается, мое сердце снова бьется в привычном ритме и помогает мне обрести достаточно контроля, чтобы захватить Восточный. Но я упал слишком далеко, и не хватит времени, чтобы помешать мне врезаться в холодную, пенящуюся воду.

Темные волны вздымаются вокруг меня, почти отбрасывая меня к четырем колонам скал, которые выступают из океана около берега. Я только направляю себя подальше, изо всех сил пытаясь держать голову над водой, когда следующая волна прибивает меня к скалистому песку. Мое тело дрожит, когда я задыхаюсь, но я не чувствую холода.

Я онемела.

Опустела.

Но в моем разуме отзывается эхом единственная мысль, которая имеет значение. Он жив.

Он в безопасности, правда?

Я не могу сказать.

Его след чувствуется слабым, но устойчивым.

Я пытаюсь встать, но внутри все сжимается, и я подаю на колени, задыхаясь и отплевываясь от воды, которой я наглоталась в океане. Кислая желчь покрывает мой язык, и я сплевываю ее в отступающие волны, пока ничего не остается. Однако, я продолжаю подниматься, когда мое тело пытается произвести чистку всех темных, отвратительных истин, которые я пыталась отрицать.

Я поклялась защищать Вейна.

Поклялась обучать его, бороться с ним и готовить его к тому, чтобы быть нашим королем.

Наша связь должна была сделать меня более готовой поддержать то обещание.

И все же, я здесь, одна на холодном, пустом пляже, далеко от него, когда он нуждается во мне больше всего.

Я дрожу настолько сильно, что мне едва удается выползать из волн, прежде чем мои колени подкашиваются, и я утыкаюсть лицом в гладкие, круглые камешки, покрывающие пляж.

Резкие океанские бризы жалят мои заплаканные щеки, и я открываю свой ум для их песен.

Один из них Восточный - ветер моего наследия - поет мелодию, которую я искала раньше, просила о ней, цеплялась за все, что у меня было. Нежная песня о продолжении несмотря на турбулентность вокруг.

В течение многих лет я задавалась вопросом, является ли порыв небольшой частью моего отца. Намек на его присутствие, что осталось, чтобы вести меня, поддерживать меня, вести в бой. Но так как я узнала тайну моей матери, я надеялась, что он действительно ушел.

Он любил мою мать больше, чем жизнь. Больше, чем воздух. Если бы он знал правду — знал, что она продала наши и жизни Вестонов для потраченного впустую шанса о свободе, то — это уничтожило бы его.

- Иди, - шепчу я, а бриз осушает мои слезы. - Не трать на меня время.

Ветер становится путанее, поднимает мою голову и вынуждает открыть глаза и увидеть, что я не одна.

Белая голубка наблюдает за мной со своего насеста с кусочка сплавного леса, ее черные глаза блестят в лунном свете. Она воркует, когда я сажусь, умоляя себя добраться до нее. И впервые за последние несколько недель я делаю это.

Она прыгает на мой палец и тыкается клювом в мой большой палец, и я понимаю, что знаю эту голубку. Она, одна из посыльных моей матери, верная птица, которая седела на насесте на ее крыше, ожидая, чтобы нести вести Бурям.

Она последовала за мной, так как я ушла, и когда я поглаживаю ее шелковистые перья, я чувствую ее потребность — ее тягу к приюту теперь, когда моя мать оставила ее одну. Это один из моих подарков. Часть того, с чем я боролась, пытаясь сопротивляться таланту, который мы с матерью разделяли.

Но я смотрю на хрупкое существо и понимаю, как драгоценна такая связь. Как много я пропустила.

Она трепещет на моем плече, наклоняя свою стройную шею, чтобы клюнуть мое ожерелье.

Я оставила жакет от моей униформы, но никогда не снимала кулон, что дали мне Силы Бури. Шнурок голубой, наполненный жизнью, которую я в него вдохнула, когда он стал моим.

Моя рука хватается за серебряный кулон-перо, и как-то касание прохладного, гладкого металла придает мне мужество, чтобы принять правду.

- Время вернуться домой, - шепчу я, надеялась, что не все успела разрушить своим исчезновением.

Давление моей связи становится острее, чем когда-либо, я должна верить, что Вейн еще жив. И очень скоро я вернусь, чтобы делать свою работу.

Голубь хлопает крыльями и взлетает в небо, кружит надо мной, пока я встаю, стряхивает песок с моей одежды. Я приглаживаю волосы назад, колебание занимает лишь секунду, прежде чем я разделяю их на пять равных частой и заплетаю в тугую, сложную косу.

Это стиль стража.

Я страж.

И никогда снова об этом не забуду.

ВЕЙН

Я, наверное, выглядел очень плохо, когда Гас привел меня домой, потому что моя мама выпала с осадок.

Мне едва представился шанс объяснить что случилось - за минусом всех крайне смущающих моментов, конечно, - прежде, чем мама отвела меня в комнату и весь следующий час накладывала повязку на укус Гаса, заставляя меня захлебываться от пития гигантскими стаканами измельченных овощей.

Моя мама усиленно подсела на сок с тех пор, как она узнала, что я - сильфида, как будто она решила, что сможет снова сделать меня человеком, если она просто будет мне давать достаточно сжиженного сельдерея. Это в некотором роде заставляет меня сожалеть, что я не отказался от еды и воды, но Бури думают, что я слишком слаб, чтобы принести такую жертву прямо сейчас. Плюс, теперь, когда мы знаем, Райден может разрушить мир только с несколькими словами, перейдя в нашу форму ветра, это действительно не лучшая стратегия сражения. Поэтому каждое утро коричнево-бурая жижа!

Честно говоря, моя мама была странно спокойной и нормально приняла все эти штуки - "мой приемный сын - какой-то там элементаль". Она не закричала или убежала, когда я сказал ей... даже когда я показал ей, как ветер повинуется мне своими странными, шипящими словами. И мой папа просто похлопал меня по спине и сказал, чтобы я помнил, что такая сила приходит с дополнительной ответственностью, как будто он ожидал, что я надену спандекс и начать называть себя Человек-Ветер!

Я удивлен, что он не купил мне накидку.

Фенг был тем, кто волновался о том, что они знали. Но меня не волнует кодекс безопасности Бурь. Они - моя семья. Может быть, я не похож на них... и, возможно, мы даже с ними не одного вида. Но они всего лишь родители, которых я знаю, и я не собираюсь им лгать.

Кроме того, как я должен был объяснить, почему меня внезапно окружила группа парней с длинными, заплетенными волосами и черной солдаткой униформе? И не было другого пути, чтобы я мог передвигаться на новую основу Бурь на расстоянии в несколько миль. Райден знает, где я живу. Моя семья нуждается в такой же защите, как и я. Возможно больше, так как они не могут защитить себя от воинов ветра.

Прохладный ветерок ускользает сквозь мое окно, и я знаю, что это Западный, прежде чем я даже услышу его песни. Я клянусь, они приходят, чтобы найти меня, и я всегда держу мое окно открытым для них, даже если оно выпускает все и делает мою спальню подобно духовке. Мне нужно, чтобы ветер был вокруг. Тогда мое наследие чувствовуется настоящим, и, может быть, мои запутанные, разрозненные воспоминания о моем прошлом, когда-нибудь будут разгаданы и на самом деле обретут смысл.

Плюс, я всегда хочу, чтобы у Одри был способ добраться до меня. Я закрываю глаза и позволяю мягким шепотам плавать вокруг меня, обещая себе, что я не засну. Но это трудно. Я достиг той точки истощения, где все фактически болит. Если бы я смог просто подремать в течение десяти минут, даже пяти, я бы сделал это.

- Ты примешь гостя, Вейн? - спрашивает мама.

Я дергано открытываю глаза, когда она наклоняется через мой дверной проем.