— А ты не так прост, как кажешься, трактирщик! Грхм! — воскликнул неприятно озадаченный командир карстийской стражи.

— Ежели ты не так глуп, как кажешься, сержант, то сделаешь правильный выбор, — отпарировал Рол. — Учти, времени у тебя немного. Некогда мне тут с тобой рассусоливать, служивый.

Возможно ли назвать предложенное равноценным выбором? Согласитесь, язык не повернётся. В гораздо большей степени смахивает на ультиматум, типа: малый, сходи-ка, грохни двух парней и получишь за это большущие деньжищи, причём авансом, в противном же случае ты — труп. Притом — больно и немедля! Хорошенькое дельце, не правда ли?!

— Предположим, убьёшь меня, что с того? Мои люди по-любому укажут на убийцу, и тогда участь твоя будет ничуть не лучше моей, а, может, и гора-а-аздо хуже. Умелец Рааг, знаешь ли, любит продлить удовольствие подольше. Всякие снадобья тайные имеются у него. Взбодрит, залечит и по новой калечит!

— Значит, всё-таки ошибся я… — Роланд сокрушённо покачал головой. — Глуп ты, солдат, как пенёк осиновый!

— Гнида! — глаза Гаала кровью налились, того и гляди лопнут. — Кабы не гонгарская пукалка, юродивый, не сносить тебе головы! Гр-р-рхм!

— Брось хорохориться! Оставь дешёвые бравады для малолетних карост, до коих, братец скунс, ты зело охоч! Доннерветтер! Тебе-то дохлому большой прибыток будет с мучений моих?! А кабачок в Керке? Когда ещё фортуна улыбнется? Да никогда! Не видать ни тебе, ни отродью твоему ныне, и присно, и во веки веков боле столько золота! Решил свой сингулярный шанс профукать? Ради чего?! …Короче, деньги верни, фармазон! Считаю до…

— Какой, какой? Сингу… чего?

— Единственный и неповторимый! Мнэ-э-э… По-элефийски!

— А-а-а… Так бы сразу и говорил. Только вот шибко на ум ты скорый, милейший Вруум, подумать человеку не даёшь. Чай, ведь не курицу на базаре покупаю, — озадаченно почесал голову сержант, — тут, знаешь ли, соображение требуется.

— Подумай, подумай. Я пока пивка, с вашего позволения. Не возражаете? Кстати, угощайтесь! Говорят, способствует. Мозги проясняются. Жуйте кизяк…

— С удовольствием!

Пили, не спуская глаз друг с друга. Бош, естественно, впереди планеты всей. Стражник подотстал чуток, но тоже ничего так, бодренько всосал! Видать, практика обширная у мужчины.

— Грхм! Уф! Хорошо! Я вот что подумал, — уж не рык звериный слышался, скорее, мирное ворчание. — Пожалуй, давай сюда вторую деньгу. Считай, договорились. Бойцов только дождусь своих и… пойдём дела делать…

— Совсем другой разговор! — очередной ругонский дан быстренько сменил хозяина. — Приятно иметь дело с человеком разумным. Хе! Пускай и не шибко прямоходящим… Погоди, постой! Не всё ещё порешали, служивый.

Трактирщик опять полез в свой волшебный карман и… При виде третьего золотого без того изрядно охваченного волнением Гаала чуть удар не хватил! Столько событий за один вечер! Голова кругом! Хороший глоток доброго эля из личных запасов трактирщика взбодрил, конечно, малость, но заметную дрожь в душе и конечностях всё ж не унял.

— Что?! Ещё?! Грхм!!!

— Здесь такая штука… Видишь ли, солдат, проникся вдруг к тебе я уважением. Можно сказать, симпатией. Плохого не держи, не курзон я!

— Вроде онорской рогатки за пазухой, что ль?

— Шутник! Ха-ха! Гм… И подумал, зачем, собственно, мне этот последний несчастный одинокий ругонский дан? — Рол медитативно крутил его перед глазами. — Пусть лучше у тебя будет три. Гвоздь в седле! Денежка к денежке, щепка на щепку, букашка на букашку. Ему не скучно и тебе хорошо. Ты как, не возражаешь?

— Кто? Я?!

Вид сержант сейчас имел малость ошарашенный, точно первоклашка у доски на семинаре по квантовой теории поля¹⁵⁵.

— Вроде кроме нас, — Роланд развёл руками, — и нет поблизости никого?

— Что сделать нужно?! Опять убить кого-нибудь? — лишённый остатков разума свалившимся невесть откуда фантастическим богатством, бедняга Гаал, похоже, бредил наяву. — Судью? Претона? Прелата? А может… саму Королеву Морру?! Ты только скажи, мы это мигом!

— Эй-эй-эй! Очнись! Отставить, солдат! Держи себя в руках! Зарруга! Больше никого убивать не требуется. Чирей на пятке! Объявятся бойцы, отправляй их назад за чужаком. Гааш! Хотя нет! С ними лучше топай, от греха подальше, кабы не напутали чего. Слышишь? Переведите его тотчас в судейские темницы. Там в одной из камер девку какую-то стрёмную со вчерашнего дня держат. Сам не имел чести лицезреть, но знаю достоверно. Одна, выходит, как перст в хоромах королевских. Хе-хе! Харчей, правда, не дают, только воду. Нда-а-а… Странно всё это… К ней, значится, и определите, всё спокойнее будет. На цепи она, уж точно мухи не обидит.

— И всего-то? — свежеиспечённый крез явно не верил ещё в своё счастье.

— Да.

— А тебе оно зачем?

— Хочешь денег? — не задавай излишних вопросов! Кстати, вот и они, вертухаи твои долгожданные. Троон с сотоварищами. Давайте, двигайте уже, не тратьте время попусту. И без глупостей мне, солдат! Мы теперь крепко повязаны, ибо в одиночку тебе всё одно не управиться.

— Это ещё почему?! — многозначительно ухмыльнулся Гаал. — Троон!!!

— Здесь, мой командир!

— Замёрзли, кар-р-ростово отродье?

— До кишок, монсеньор!

— Грейтесь пока. Там где-нибудь, подальше… — махнул рукой в сторону камина. — И быть наготове! Зарруги гааш! — обернулся к Ролу. — Больно шустрый ты, кабатчик! Пущай отдохнут маленько, согреются, не кони, поди!

Второго приглашения не понадобилось, стражники тут же упали на лавки и дружно захрапели.

— Куда ты, на х*й, денешься, думм твоя копф?! — продолжал бош, понизив голос. — Пойдёшь к менялам местным? Шуруй, валяй! Только помни! Доносчику приличная доля конфиската… извини, отобранного у изобличённого преступника имущества полагается, а долька там о-го-го вырисовывается! Изобличать же кого угодно, хоть младенцев невинных, заплечных дел мастера нынче так наблатыкались — не мне тебе рассказывать. Найдутся мухи, как говорится, был бы мёд! Сам, небось, не единожды схожие делишки проворачивал?! Что, запамятовал? Вспоминай! Короче, мигом судейским или монахам стуканут! Где бы ты ни засветился! Ну откуда, скажи на милость, у бедного, несчастного начальника городской стражи ругонское золотишко, а, берримора? Поэтому, ежели кинешь меня — пропадёшь стопудов! Однозначно, будет тебе сначала матумба, пока всё до последней геммы не вытрясут, а затем, как водится, — гаррота перед…

— Ма… Ма… Матумба? …Это по-каковски? …Больно?

— Оченно больно! Хм… — задумался ненадолго. — Будучи однажды в Элефии, услышал я древнюю притчу о доблестных воинах, попавших в плен к злобным гемурским пиратам. Рассказать? …Хорошо, слушай. Ну, как водится… Помучили их слегка, помучили и предложили, значит, выбор, типа: смерть или матумба? Один подумал, репу почесал, смекнул, что к чему и, вполне, согласись, резонно, выбрал матумбу. Тогда пираты, сколь обреталось их на флагманском галеасе, численностью, думаю, эдак человек триста — триста пятьдесят, чохом набросились на него, привязали к орудийному лафету и изнасиловали по полной всем кагалом! Порвали жопу на фашистский крест! В буквальном смысле слова! Представляешь себе?! Альбтраум, зарруга! Другой видит, дело — швах! Обсерился, конечно, тут же со страху, однако виду не подал и гордо заявил: «Я выбираю смерть!». Громко, так, чтобы все, понимаешь, услышали. Чтоб, избави Ваагл, с матумбой не попутали случайно! Главный пират дюже прослезился с доблести такой неслыханной! «Элефийцы, — говорит, — гордый и храбрый народ! Великий воин выбрал смерть! — у самого аж голос дрожал от волнения. — Так уважим же выбор смельчака, но… Но сначала матумба-а-а-а-а!!!». Аха-ха! Мораль сей басни уразумел? Вступайте в наш свонский матумбарий!

— А-а-а, вот оно как… Зря смеёшься, трактирщик, серьёзно всё! Что же мне со всем этим… добром прикажешь делать? …Брось ты свои глупые иноземные словечки, и без них голова кругом! Конфи… скат, матумба! Куун-гааш! — сержант явно нервничал.