- Ух ты! – крякнул кто-то из операторов.

Олег увлек партнера к широкой кровати. Никому из них не вспомнилось сейчас, что велено было сидеть пять минут за столом и «разговаривать», то есть читать суфлерский текст с экрана.

- Ты – мальчишка. Не умеешь целоваться! – зашептал Олег, опрокинув друга на подушки и покрывая мгновенными легкими поцелуями его лицо и глаза.

Мишка чуточку обиделся и попытался отвернуться. Но Олег ладонью остановил его движение, притянул его щеку снова к своим губам и продолжил:

- Ты – мальчишка. И не умеешь скрыть, как тебе хочется со мной целоваться! Тебе приятно?

- Да!

- Я – УМЕЮ?

- Да!

Мишка повел рукой вниз, по груди друга, по животу. Но тут Олег оттолкнул его руку, встал и обвел съемочную группу растерянным и огорченным взглядом. Мишка тоже поднялся, будто приходя в себя после крепкого сна.

- Миша, актив! – сказал режиссер. – Сегодня только ты – актив!

Операторы и осветитель привычно и быстро передислоцировались для продолжения съемки.

- Олег, рубашку расстегни! – скомандовал режиссер. – Вань, один «свет» отключи нам. Мотор!

Захлестнутый эмоциями Мишка, почти не замечая ни зрителей, ни камер, едва касаясь ладонями Олеговой спины, начал целовать нежную ложбинку над его ключицей. Но Олег передернул плечами и очень тихо, но жестко сказал ему:

- Не надо!

Мишка мгновенным взглядом поймал его изменившееся выражение лица и ответил также тихо:

- Хорошо.

Опустил руки и чуть отодвинулся, слушая, как Олег читает текст с экрана, и до боли кусая губы, чтобы успокоиться. Отработали эпизод до финального «Снято!» в обычном студийном режиме.

Только дома Мишка отважился посмотреть другу в лицо.

- Олег, что ЭТО было?

- Идиот я, вот что было, - хмуро ответил тот. – Нам с тобой теперь покоя не дадут. Будут постоянно в пару ставить, чтоб мы им реальный трах показали. Такие съемки в десять раз дороже обычных продаются.

- А я, правда, плохо целуюсь?

Олег чуть снисходительно, с наигранной ленцой, протянул:

- Ну не знааааю. Проверять надо в полевых условиях.

- Проверим? – Мишкин голос задорно звенел.

- Не, сегодня уже не могу, - ответил Олег расстроено и виновато. - Блин, Мишк, давай кто-нибудь из нас квартиру поменяет. Ты будешь с Яриком жить, а я – со Стасом. Не надо нам вместе…. Влюбился я в тебя.

А в это время в офисе студии Александр Аркадьич листал на компьютере план завтрашних съемок.

- Леш, что у тебя подряд пять эпизодов «Самсонов – Серебряков». Что – всех остальных понос пробрал?

Режиссер, развалившись на посетительском кресле, потягивал коньяк из небольшого хрустального бокала.

- А, Аркадьич, ты еще не в курсе? Это надо видеть! Дай-ка!

Аркадьич подвинул к нему ноутбук. Режиссер пролистал сегодняшние записи, открыл нужный файл:

- Посмотри!

На экране Олег и Мишка взахлеб целовались на большой кровати.

- Ё-клмн! – ругнулся Аркадьич. – Этого нам только не хватало. Увольняй этого Серебрякова к едреной фене! Проблем не оберемся!

- Да ну тебя! Смотри, какая страсть! Феллини!

- Ты что – не видишь, что парень полностью выработал свой ресурс?! У него с сентября не стоит. На каком нерве держится – вообще не понятно! Он на грани срыва. Сейчас еще - эта любовь. Добром не закончится! Ты что – таких глаз никогда не видел, как у него? Не знаешь, что потом выходит?

- Он – опытный, старается, минет отлично делает. Стояк на Клее можно снимать или на Самсонове. А так стонать, как Серебряков, никто из них не может. Такие кадры с его участием бывают!...

- Плевать на кадры. Он сейчас со своим Самсоновым поссорится и вены резанет. Помнишь Коломийцеву? Я говорил тогда: нужно увольнять девчонку, плохо кончит! А ты как попугай: «Феллини, страсть!» А когда она таблеток наглоталась, я четыре ночи в КПЗ ***(7) просидел. Мне это надо? Если что случится, не дай Бог, теперь ты будешь отвечать по статье о доведении до самоубийства. После того, как вы ему контракт продлили, я Зюзю предупредил, что отдуваться за последствия не буду!

«Зюзей» они неполиткорректно называли за глаза хозяина студии – того седовласого человека, который разговаривал с Самсоновым в первый день его работы.

- Ну, дай хоть один день их вместе отсниму! – просительно сказал режиссер.

- Ты, «Феллини», хотя бы пацанов пожалел. Ну, есть у них любовь. Ну и оставь их в покое. Тебе что – завидно? Тебе обязательно их препарировать нужно, вскрыть души, посмотреть, что внутри? Знаешь же, что после таких съемок - неделями в одной и той же паре - люди друг друга ненавидеть начинают. Тебе обязательно нужно и этим жизнь сломать ради десяти удачных кадров?

- Аркадьич, ты ведь – циничный человек. Ты на съемках таких пацанов уже второй дом в Италии себе купил. Чего это тебя вдруг на жалость пробило?

- Наверное, я просто не самая большая сволочь на планете, - ответил Аркадьич. – Короче, эту порнографию, - он кивнул на таблицу с распланированными на завтра эпизодами, - убирай. И компануй всё заново. А Самсонова я перевожу к девчонкам.

- Да у него типаж не тот. Сейчас Тамара завопит, что ей не нужны доходяги в стиле «обнять и заплакать».

- У Тамары в постели и таких-то уже лет десять не бывало! – сказал Аркадьич. – Всё, разговор закончен, - он порылся в телефоне, набрал номер и сказал в трубку: - Тамара Михайловна, подойдите, пожалуйста. С завтрашнего дня я вам еще одного актера добавляю.

Так Мишку перевели «к девочкам». Олег был даже рад за друга:

- Наконец хоть поебешься как человек!

- Ревновать-то будешь? – спросил его Мишка.

- Что я – псих? Только одна беда – там расценки ниже.

- Да, это – хреново, - согласился Миша.

После первого дня работы на новом месте он вернулся домой довольный. Олег, сидя за компом, резался в Doom***(8).

- Ну как тебе?... – спросил он друга.

- Отлично!

- Прямо уж «отлично»? Всех девок перепортил?

- Не, пока только пятерых.

- Гигант! На меня уже не хватит?

- Что? – переспросил Мишка.

- Так, ничего. Тебе послышалось, - сказал Олег, нажимая на гашетку.

В один из февральских выходных Олег потащил Мишу в салон BMW смотреть кабриолеты.

- Кто нас туда пустит? – долго смущенно отпирался Михаил.

- Не бойсь, я свой костюм надену. А куртку сниму сразу в дверях. Что, по костюму не видно, что у меня бабла навалом?

- Видно. А – я?

- А ты будешь «со мной». Я буду шофер банкира, а ты – мой друг. Что, так не бывает?

- Хреновый ты какой-то друг, шофер банкира, - подколол его Мишка, надевая свое потрепанное пальто. - Не мог лучшему товарищу деньжат подкинуть на кольчужку?

- Мой товарищ контракты не читает, которые подписывает. Платил бы за квартиру помесячно – был бы уже одет круче меня.

Автомобильный салон мог дать фору любому дорогому магазину. Под огромным стеклянным куполом «росли» искусственные пальмы. По зеркально сверкающему полу змеились дорожки подсветки. Длинноногая девушка с широкой улыбкой поинтересовалась, может ли чем-нибудь помочь. Если б не было рядом Олега, Мишка, пожалуй, струсил и ушел бы. Но Олег сходу уверенно изложил свою легенду про босса-банкира и покупку кабриолета. Девушка кивнула, испарилась и вернулась со взрослым мужчиной. Тот представился менеджером и повел парней показывать модели. Машина-мечта оказалась прекраснее любой картинки. У Мишки перехватило дыхание. Он два раза обошел вокруг нее, прежде чем решился прикоснуться. А когда менеджер нажал на брелок сигнализации, и двери отъехали вертикально вверх, он не выдержал и присвистнул:

- Ни фига!

- Ламбо-стайл***(9), - корректно улыбнулся менеджер.

- Обалдеееть! Олежка, меня покатаешь, когда такая у тебя будет?

- Когда будет – обязательно! – ответил Олег.

В день Святого Валентина принято устраивать романтические свидания. Впрочем, где принято? В Москве, конечно, да. А в старорежимном родном Мишкином городке это до сих пор в моду не вошло. Поэтому, когда четырнадцатого февраля Олег, закончив свой рабочий день, заглянул на вторую, «женскую», съемочную площадку, нашел Мишку в гримёрке и сказал ему, туманно улыбаясь: «Я ушел, встретимся дома!», у Мишки никаких романтических мыслей не возникло.