Прошло немало времени, пока дорогу перед машинами пересек взвод солдат в полном боевом снаряжении — с противогазами, ранцами и оружием. Взвод развернулся в цепь и скрылся в лесу.

— Прочесывать начинают, — шепнул Матюхин. — Могут наткнуться на наших немцев.

— Не думаю. Их человек сорок. Даже если через десять метров друг от друга и то больше чем на полкилометра их не наскребется. А мы собачников подстрелили в километре от дороги. Не меньше. — Грудинин подумал, прикидывая обстановку и подытожил: — Энти, с собакой, либо заблудились маленько, либо старательные слишком.

— Почему?

— Я так понимаю, что сейчас пойдут танки и машины. Чтобы их не засекли, решили прочесать лес по обе стороны дороги. С собаками послали вперед, вроде как для разведки, а энти, сзади, — на полный прочес.

— Может быть, и так… Но я еще вот о чем думаю: может, эти, с собакой, нас ловили? Ведь последнюю ракету мы примерно в том месте давали. Могли и засечь.

— Возможно. Но если так, то мертвяков тех до вечера не разыщут.

— Почему?

— Они же не одни были. Другие, наверно, нас «окружают».

Далеко впереди и влево, на юго-западе, взревел танковый мотор, и почти сейчас же над лесом пронесся самолет. Он летел низко и полностью глушил звук мотора. Потом прошел второй самолет, а через некоторое время и третий.

— Глушат, — отметил Андрей. — Надо перебежать дорогу и идти на запад, куда намечали.

— Парой побежим или все вместе?

— Давай рискнем парой. Наши увидят — поймут.

Они выбрались на дорогу, выглянули из-за машины и, убедившись, что все шоферы смотрят вперед, в два прыжка преодолели дорогу, юркнули в заросли. Потом, отметив, что вокруг тихо, опять выползли к дороге. Ее стремительно перебегала вторая пара.

Разведчики опять собрались вместе и перекатами двинулись строго на запад. По-прежнему летали самолеты и с передовой иногда доносилась артиллерийская перестрелка. А лес принимал в себя тяжкий, натруженный гул. Кто бывал на войне, тот ошибиться не мог — шла мощная моторизованная колонна. Скорее всего, танки вперемежку с бронетранспортерами и автомашинами. Колонна была уже близко, но еще скрыта сплошной стеной леса: от гула трепетали листья осин.

Разведчики ползли осторожно, чутко прислушиваясь к каждому треску и шороху. Гул все нарастал, и, когда неожиданно резко фыркнул танк, они поняли, что дорога рядом.

Матюхин поднял руку, приказывая остановиться, жестом подозвал Сутоцкого:

— Прикройте, выползу к дороге.

Он полз один, полз легко, успевая и прислушаться, и осмотреться, и даже принюхаться — чувства были обострены до крайности. Теперь он знал, что рядом проходит еще одна, не отмеченная на карте дорога, которая как бы вливается в открытую ими ранее. И по этой дороге движутся самые дальние резервные части. Именно части — Матюхин был уверен в этом. Противник решил сразу, одним броском перевести оставшиеся части к месту погрузки. Для этого он затеял артиллерийскую дуэль, для этого пустил самолеты. Поэтому вдоль дороги прошли группы прочесывания. И то, что они были в полном боевом снаряжении, показывало: возвращаться назад они не собираются. На станции они погрузятся в вагоны.

Дорога открылась сразу. Собственно, это была не дорога, а просека. Вероятно, накануне саперы позаделали вымоины, кое-где положили бревна, сделали на мочажинках настил, и теперь по просеке шла техника. Танки тянули автомашины и бронетранспортеры. Автомашины — пушки и кухни, а часть машин проходила по-перегонному: передок второй лежал в кузове первой. Что ж, понятно. Пехота ведь пошла пешком.

Егор Грубый не обманул. Эсэсовцы отправились на погрузку. А вот погрузятся они или нет?

Матюхин вернулся, и все отступили в глубь леса, расстелили карту, стали держать совет. Просеки на карте не оказалось. Танкисты выдвигались явно из-за границы обведенного синей линией овала — видно, предыдущая разведка не слишком точно определила их месторасположение. Да и то сказать, такая махина, как танковая дивизия, могла и должна была рассредоточиться на большой площади. Неожиданно подумалось: а вдруг погрузочная площадка не одна? Может, танки грузятся и в других местах, а они об этом не знают? Эта догадка взволновала Андрея Матюхина, но он сейчас же успокоил себя: «Ну и что же, если в разных местах? Скорее уберутся».

Как ни прикидывали разведчики, а выходило, что к железной дороге они смогут выдвинуться только после того, как пройдут механизированные колонны. Ясно, что разрывов в них не дождаться: самолеты долго летать не будут. А без шумового прикрытия колонны могут выдать себя.

Матюхин разрешил отдыхать. В относительном покое и тишине лучше думалось. Карта подсказывала, что деревья им на этот раз не помогут: впереди поднималась покрытая лесом высота. И Матюхин терпеливо коротал свою смену с Грудининым. У каждого свой сектор наблюдения, свои обязанности. Потом поспали и они, а колонна все не кончалась. Только далеко за полдень прогремели последние танки и все стихло. Лишь издалека слышались уже привычные выстрелы и пулеметная бестолочь. Теперь-то разведчики знали, что к чему, и потому без особой опаски вышли к просеке, осмотрелись и двинулись вперед, на запад, к железной дороге.

Лес на высоте оказался вырубленным — внизу стояла лесопилка, и бревна, вероятно, скатывали вниз. С этой лысой, обезображенной высоты просматривалась и железная дорога.

По опушке разведчики прошли к нетронутой стене леса, нашли густые заросли, и Грудинин, сняв сапоги, первым полез на высоченную сосну. После разведки местности влез на сосну и Матюхин. Влево, южнее, виднелись полоски полей — жалкие и узкие. Правее раскинулось большое село с приземистой церковью, выгонами, переходящими в луга. Прямо перед ним, в выемке между пологими скатами, проходила железная дорога.

Раньше она была, вероятно, незаметна, скрыта лесом. Но, опасаясь партизан, немцы вырубили лес по обе стороны, и теперь дорога лежала как на ладони. Уже через полчаса в сторону станции, возле которой грузились танкисты, прошел состав порожняка, а минут через десять от станции на юг проследовал эшелон. Впереди закрытые красные вагоны, за ними платформы с лесом, с грузом, покрытым брезентом, с машинами. Потом снова платформы с лесом и специальные крытые машины, украшенные свежей хвоей.

Часа через полтора прошел еще один эшелон, но часть платформ несла уже круглый лес — вероятно, пиловочника не хватало, и немцы рубили лес прямо у погрузочной платформы.

Разведчики наблюдали до самого вечера, и до самого вечера вдали слышались взрывы моторов, стрельба, и до самого вечера время от времени по железной дороге проползали то порожняк, то эшелоны. Порожняка было больше. Сомнений не было: эсэсовцы действительно грузились в эшелоны.

В сумерках разведчики возвратились обратно и ровно в двадцать четыре часа и в три часа ночи дали по две ракеты: первая — красная, вторая — зеленая.

Теперь можно было забраться и чащобу, залечь и ждать наступления, чтобы выйти навстречу своим и доложить о выполнении обоих заданий: эсэсовцы выслежены, насадки проверены.

Но Матюхин помнил приказ командарма: если танкисты уходят, сигналить каждый день, вернее, каждые сутки. Значит, нужно проверять и проверять. Мало ли на какую хитрость может пойти противник! Вот почему, так и не дав ребятам отдохнуть, Матюхин опять повел группу через просеку к лысой горе. Они постояли на опушке и услышали далекие пулеметные очереди. Немцы, кажется, обнаружили убитых Грудининым собачников и начали прочесывать лес. Однако Матюхина это уже не волновало.

На этот раз они направились по опушке в сторону села — поближе к станции и месту погрузки.

Село огибала река — извилистая, тихая, с вековыми ивами по берегам, с куртинами берез и дубов на чистых, с крапинками поздних цветов, выкошенных лугах. От них уступом поднималась высота, по склонам которой шли разведчики.

Было тихо, покойно — ни выстрелов, ни гула моторов. Гафур вздохнул и сообщил:

— Воскресенье.

— На войне без выходных, — хмуро откликнулся Сутоцкий и тревожно взглянул на Матюхина.