Н а д я. Платок весь сопливый. Вон полотенце, дайте.

Игорь дал полотенце. Надя высморкалась.

И г о р ь. Я причинил вам боль. Есть вещи, которые в словах нельзя объяснить.

Н а д я. Холодно. Включите рефлектор.

Игорь ищет розетку.

Вон!.. Вы, что — плохо видите?! Плохо видел мой брат! (Придвинула рефлектор к самым ступням.)

Пауза.

Игорь Павлович, вы вроде мужественный человек: рассказали, значит, рассказали. (Долго молчала.) Если ваша вина заключается только в том мимолетном неосознанном предчувствии, — можете перестать казнить себя.

И г о р ь. Мимолетное неосознанное предчувствие. Только это.

Пауза.

Вы не думайте, эту записную книжку я действительно нашел только вчера. Я пойду? А, может, я могу быть чем-то полезен? В бытовом плане? Вы нездоровы — может, сбегать в аптеку?

Н а д я. Гаврила Романович все сделает. Навсегда от меня он уходит примерно пять раз в неделю. (Греет руки.) У нас тяжелый период, как вы поняли. И работа не идет. Обычно это совпадает. Час назад я думала, мне — конец.

И г о р ь. Час назад я тоже думал — конец. Зацепило и понесло.

Н а д я. Надо держаться.

И г о р ь. Надо держаться.

Н а д я. Вам пора. Идите.

Игорь вышел. Надя взяла какую-то книгу, листнула:

Вошел  И г о р ь, он слышал последние строчки.

Н а д я. Захотелось посоветоваться. Бог отменен, религии нет, но есть Пушкин, это немало, правда? (Резко.) Игорь Павлович, я просила вас уйти.

И г о р ь. Я недоговорил буквально несколько слов. Мне нужно… Чтобы поставить точку, понимаете?.. Вероятно, вас удивляет весь накрут, который произошел потом? Алгебров, его лжесвидетельство. Как будто месть за то, что я не поверил своему предчувствию? Странный накрут…

Надя сухо молчит.

Я вот что хочу сказать: Алгеброва я не видел вообще. Печка, дрова, зола… Не было его.

Надя молчит.

Он — лжет. Во всем.

Н а д я. Вы не должны были возвращаться. Это не кабинет следователя.

И г о р ь. Нет, я хочу, чтоб вы поняли. Иначе зачем я пришел? Неосознанное, мимолетное предчувствие. Поэтому не крикнул. Мы не имеем права доверять случайным фантазиям. Вы согласны?

Н а д я. Все это вы уже говорили.

И г о р ь (вдруг успокоился, как будто решившись). Нет не все. Была еще одна причина, почему я не крикнул. Я был тогда очень…

Влетел  Г а в р ю ш а.

Г а в р ю ш а. Трехпроцентная сторожевая башня — взята штурмом. (Поднял коробку с молоком.) Какой был штурм! Пять человек на одну башню. Устроим пир победителей! Попьешь молочка и будешь здоровенькая. Да, встретил Плисецких, они взяли курс к нам! Посидим с друзьями.

Игорь быстро ушел.

Что тебе плел хам? Опять выведывал? Он и книжку эту приволок — для чего? А вот, дескать, полоумный шахматист, ничего не видел, ничего не понимал… Не хотел тебя волновать, но расследование приняло конкретно-уголовный характер! Появился второй свидетель, мальчик. Они начали поиск! (Радуется.)

Н а д я. Как злы добрые люди.

Г а в р ю ш а. Ты что-то сказала?

Н а д я (как-то вяло, безнадежно). Я не знаю, виновен этот человек или нет. Но он мучается. Я просто старалась не добивать его. Такая малость с моей стороны.

Г а в р ю ш а. Я тоже помогаю! Людям, кошкам, собакам. Но — достойным! Когда ты выпьешь молочко, я сделаю из коробки кормушку и повешу в саду. Я уже сотни сделал! Да, я добрый человек, но я умею дать такой отпор, о-го-го!.. (Погладил Надю по волосам.) Скажи, Надюша, на этот раз абсолютно честно: ты меня любишь?

Вошел  И г о р ь, подошел к лежащей на стуле записной книжке Сергея.

И г о р ь. Случайно записал сюда номер телефона. Мне нужен. Буду заново трудоустраиваться, меняю контору. Это номер человека, который обещал… И у технарей есть свой кайф: пока везде требуются. (Нашел, видимо; несколько раз повторил губами.) Все.

Ушел. Надя и Гаврюша молчат.

З а т е м н е н и е.

Квартира  И г о р я.

И г о р ь (у телефона). Да, да… Через десять минут выползаю. На Понтонной, как договорились.

Собирает рюкзак. Вошла  Т а ш а, в руках у нее ворох газет и журналов.

Т а ш а. Богатый улов. Тебе — «Наш современник», маме — «Новый мир», у нас в семье — настоящий плюрализм вкусов… Ты едешь на машине?

И г о р ь. На машине.

Т а ш а. Если на машине, ты мог бы и завтра? Догонишь у егеря?

И г о р ь. Завтра, дочур, чуть чиркнет заря — хорошо я описываю? — мы должны уже всей охотбригадой идти по следу сохатого. Он — от нас, мы — за ним. А на его тело и душу выписана лицензия. Такси заказано, оставлю четвертной, чтоб на весь цикл аэропорт и обратно.

Из стопки газет-журналов, что в руках Таши, выпало письмо.

И г о р ь. Тебе?

Т а ш а. Тебе. (Подняла.)

И г о р ь. От кого?

Т а ш а. Не разобрать.

И г о р ь. Ну, вот рюкзак сформирован.

Т а ш а (разорвала конверт). «Уважаемый Игорь Павлович! Пишет Вам второй свидетель, паренек, который тоже был на набережной. Вы, конечно, знаете, что предъявленное вам обвинение справедливо. Наказания свыше нет, мы оба это понимаем… Но… Хоть на одну минуту вы должны почувствовать вину. Минута — искупит все. Я не появлюсь, и никто обо мне не узнает. Но помните — минута!

Паренек в красном петушке».

И г о р ь. Красном петушке?

Т а ш а. Красная вязаная шапочка…

И г о р ь. Старый дурак.

Т а ш а. Думаешь, это Алгебров?

И г о р ь. Это он, это он, ленинградский почтальон. (Взял ружье.) Ну, вот. Ташуль, все надежды, как всегда, на тебя. Объясни маме, почему я не мог встретить. А во вторник будем вместе. (Надевает рюкзак.)

Т а ш а. Вряд ли.

И г о р ь. То есть?

Т а ш а. Я буду вынуждена рассказать мамуле все, что наблюдала. Я не верю, что все эти дни ты ночевал у друга на даче.

Игорь мельком взглянул на дочь.

Опять ходил к тете-художнице? Зачем? Не дождавшись мамы, ты швырнул Коврижину заявление по собственному. Так?

И г о р ь. Кто помогал собирать полезные сведения? Валя Кротова? Дима Кирпичников?

Таша молчит.