Это был Биверидж.

Биверидж, самый уравновешенный и трезвый работник в отделе Доулиша! Мощный, коренастый мужчина, всегда хорошо и тщательно одетый и ухоженный. Сейчас его черные волосы были растрепаны, на одежду налипли грязь и сухие листья. Внезапно он зашатался, его повело в сторону, и он ударился о насыпь, в которую врезалась машина Шейлы. Снег быстро таял, и вода ручейками текла на дорогу.

Доулиш успел бросить взгляд на его лицо: оно было пепельно-серым, глаза полузакрыты. Он прислонился там, тело его обмякло, он выглядел просто дебилом. Доулиш затормозил, бэнфордская машина тоже остановилась.

Доулиш вылез из машины и подошел к тупо смотревшему на него Бивериджу.

— Все в порядке, старина, — проговорил Доулиш, стараясь, чтобы в голосе прозвучало спокойствие, которого он далеко не чувствовал. — Где остальные? Где машина?

Губы Бивериджа зашевелились, он поднял правую руку непонятно слабым жестом. Речь была невнятной.

— Там… там… дальше… — Это могло означать что угодно. — За… за рекой… — Неужели он был пьян? Биверидж сделал жалкую попытку выпрямиться, но ему это не удалось. — Ужасно, — сказал он, содрогаясь. — Ужасно.

Другие сотрудники приближались к ним медленно, явно потрясенные видом Бивериджа.

Доулиш обнял больного за плечи и вспомнил, каким бодрым и подтянутым выглядел Биверидж, когда ему сказали, что он направлен сюда. У него были особенно выразительные светло-карие глаза, а сейчас они как будто потухли.

— Что ужасно? — тихо спросил Доулиш.

— У-ужасно.

— Да, видимо, так и было, — произнес Доулиш. — Но что это было?

— Ш-шум… ужасный.

— Шум?

— Да… ш-шум.

— Ужасный шум, — медленно повторил Доулиш. Продолжая обнимать Бивериджа, он повернулся к своим людям и с радостью увидел, что подъехала машина Сима. Все были здесь, и Сим мог взять на себя часть его работы. Он пояснил: — Насколько я мог понять, Эббисс и Уэннекер за рекой, на территории поместья, и Биверидж считает, что они мертвы.

— Фопль, — четко и громко произнес Биверидж. — Ужасный… крик… — Он старался очень тщательно выговаривать слова, но напрасно: — Это пило к-как… пилок-как… фопль убийства. Пил этот фопль… Они упали на семлю.

Сим, тяжеловесный, надежный, спросил приглушенно:

— Вопль, сэр. Вы слышали?..

— Да. — Доулиш снова обернулся к Бивериджу. — На вас кто-нибудь напал?

— Нет. Нет… шеф. Нет… я… шмотрел и фее вител.

— Откуда раздался этот звук?

— Оттуда… прямо оттуда… — Дрожащей рукой он показал на поместье Тэвноттов.

— Этот вопль раздался до того, как наши люди упали? — спросил Доулиш.

— Фопль, — важно объявил Биверидж.

Люди из Бэнфорда озадаченно и, пожалуй, нетерпеливо наблюдали за ними. Доулиш увидел, как один из них что-то прошептал на ухо другому офицеру, но слов не уловил. Этот офицер кашлянул.

— Наверное, нам пора ехать, сэр.

Доулиш задумчиво посмотрел на него.

— Да, конечно, — согласился он. — Но, знаете ли, тише едешь — дальше будешь. — Этот тоже может натворить глупостей. — Один человек погиб прошлой ночью, два — сегодня утром…

— Мы не знаем, умерли ли они, сэр.

— Не знаем, — согласился Доулиш, — потерпите… Немного терпения… поспешишь — людей насмешишь. Лучше поскорее пошлите еще за полицейскими, хорошо? — И снова мрачно обратился к Бивериджу: — Что все-таки случилось, инспектор? Что было с вами от этого шума?

Биверидж набрал в грудь побольше воздуха.

— Ужасный, — четко выговорил он, — вопль.

— Мисс Бернс… — начал Сим.

— Знаю, — произнес Доулиш и улыбнулся бэнфордским людям широкой невеселой улыбкой. — Девушка, которая здесь потерпела аварию, сказала, что услышала вопль и он привел ее в ужас. Она объяснила, что поэтому потеряла контроль над машиной. Биверидж, судя по всему, так же перепуган и так же серьезно потрясен. Прошлой ночью человек умер примерно в то же время, когда раздался этот вопль, а теперь… — Он почесал ухо. — Моя жена, — продолжал он, — как-то пригрозила, что будет защищаться от моего храпа наушниками. Наушники ведь приглушают звук. У кого есть с собой вата?

— В аптечках первой помощи ее много, — ответил пожилой бэнфордский полицейский.

— Прекрасная мысль. Думаю, лучше выглядеть глупым, чем… Биверидж, — он снял руку с плеча пострадавшего, — как вы себя чувствуете?

— Не могу… не могу выбросить это из головы.

Доулиш отпустил его, сказав:

— Пройдите к машине, хорошо?

— Пройти… — Биверидж встревожился, но попытался выполнить указание и сделал неуверенный шаг вперед. Тут же он закачался и упал бы, если бы Доулиш не подхватил его. Он всем весом навалился на Доулиша.

— Голова кружится, — медленно произнес он.

Доулиш обратился к пожилому местному полицейскому:

— Надо, чтобы кто-то из ваших отвез его в больницу. И пусть ваш человек в точности расскажет врачам все, что он здесь слышал.

— Да, конечно. Доугон… — Он выбрал старшего из своих троих спутников. — Не отвезете ли вы?..

Пока он давал указания, другой бэнфордец принес куски ваты. Каждый из присутствующих скатал вату в шарик и засунул себе в уши. Все, за исключением Доулиша и Сима, чувствовали себя неловко.

— А теперь пойдемте, — сказал Доулиш. — Кто-нибудь представляет, где Уэннекер и Эббисс пролезли через изгородь?

— Я полагаю, что поблизости от того места, где прошлой ночью умер человек, — ответил Сим. — Это единственный широкий проход.

— Хорошо. Мы попытаемся, насколько возможно, проверить это, затем поставим одного человека около этого места, другого — около моста, третьего — около первого тела, — решил Доулиш. На этот раз никто не оспаривал утверждения, что двое полицейских мертвы. — Сим, мы с вами проверим тела.

— Хорошо, сэр.

— Пошли, — сказал Доулиш.

У него было странное настроение: наполовину приподнятое, наполовину паническое. Он остро ощущал нависшую над ними опасность и сознавал, что каждое мгновение ждет этого вопля. Когда они двинулись цепочкой из шести человек, вдруг с дерева рядом с местом, где валялся мертвый кролик, каркнула ворона. Доулиш еле удержался, чтобы не вздрогнуть, Сим буквально подскочил на месте, большинство из присутствующих реагировали так же резко.

Они подошли к проходу и увидели ступеньки вниз, по которым спускался Уэннекер, с его следами. Один человек остался наверху, остальные боком, по-крабьи, спустились к мосту. Большая часть льда стаяла под солнцем, перила почти высохли, но доски еще были очень скользкими. Стая грачей, встревоженная чем-то, отсюда не видным, взвилась в небо с карканьем и воплями.

В голове Доулиша зазвучал голос Бивериджа: «Вопль убийства».

Один человек остался на мосту по другую сторону от дороги, а Доулиш повел троих остальных вверх по склону, к скорченному телу детектив-сержанта Эббисса. Он лежал бесформенной грудой на тонком слое снега, подтаявшего вокруг, но еще видневшегося под его согнутым локтем и между ног. Глаза его были полузакрыты, рот расслаблен. Не было никаких внешних признаков поражения, но пульс не бился, хотя рука была довольно теплой.

Доулиш посмотрел на двоих бэнфордцев — пожилого старшего инспектора Уэбба и более молодого, которого он не знал.

— Кто из вас останется здесь? — спросил он.

— Мне хотелось бы пойти с вами, — ответил Уэбб приглушенным голосом.

— Ладно. — Доулиш снова двинулся вперед.

Он не знал, почему вид молодого Уэннекера расстроил его больше, чем смерть Эббисса, которого он знал много лет. Может быть, потому, что Уэннекер так рвался, так жаждал быть полезным, и потому, что он был так молод и полон жизни.

— Женат? — спросил он Уэбба.

— Я женат, сэр.

— Нет, Уэннекер.

— Нет, — ответил Уэбб. — Он всегда шутил… — Уэбб сбился с шага. — Он всегда говорил, что женат на своей работе.

Они подошли к Уэннекеру, Сим — на ярд сзади.

Все кругом было тихо и очень спокойно. Стая грачей уселась где-то на невидимом поле. Солнце ярко светило над Мэнором. Деревья стояли темные, тихие, почти зловещие. В этом покое были еле слышны какие-то очень далекие звуки, и каждый из них заставлял Доулиша напрягаться в ожидании вопля, который теперь уже связывался со смертью троих людей.