Во мне боролись два чувства – любовь и вожделение, которые в том возрасте я упорно разделял, несмотря на противоречивость подобного подхода. Одно до поры до времени как бы отрицало другое, ибо любовь – это любовь: нечто поднимающееся из твоей же черной и не понятной бездны вверх, вырывающееся наружу и рассыпающееся, подобно фейерверку, разноцветными огнями, способными приподнять над твердью самые заскорузлые жизненные докуки. Сколь же ничтожными и приземленными казались при этом плотские устремления или даже мысли! И тогда я вдруг подумал, что неверно трактую вожделение. Что у этого чувства, называемого ханжами «грязным», есть и обратная, затененная, сторона, сущность которой известна, может, каждому, но не каждый способен эту сущность понять. Потребность ощутить вкус женщины, в которую влюблен. Вкус уголков ее полуоткрытого рта с терпким ароматом нарастающего дыхания. Вкус пульсирующей за мочкой уха жилки, усиливающийся от особо нежного прикосновения. Вкус наливающихся вишневым цветом сосков, готовых раскрыться, как только коснешься ладонью упругого основания груди.

Вот, ведь, что такое любовь. Это еще и жажда ощутить вкус.

Видно, повинуясь больше не собственным каким-то толкованиям, а упомянутой жажде, я очень осторожно коснулся губами уголка Софьиного рта. Она ответила на это мое движение. Потом еще. И еще. 

Будучи не уверенным в том, что она спит, я некоторое время всматривался в ее затененное и от того казавшееся очень спокойным лицо. Кажется, она все же спала. Я не помню, как снял с нее белье, продолжая движение с краешка губ на щеку, со щеки – на пульсирующую жилку под ухом, а с жилки – прямым ходом к левому соску груди, который действительно напоминал готовый разорваться бутон. Руки доставляли нестерпимую боль, и я мог ощущать Софью только губами, что окончательно притупило мое осознание остального мира. В тот момент он был сосредоточен на не столько бессознательном, сколько недоуменном теле, почти забывшем прикосновение мужского дыхания.

И все же, сделав над собой невероятное усилие, я остановился. Ибо Софья спала. Осторожно прикрыв дверь, пока не щелкнул язычок замка, я вынес с собой в едва тлеющее июньское утро слабый аромат Софьиных поцелуев и волос – совершенно новый для меня, словно она действительно была не обыкновенной женщиной, а небожительницей.

Пожалуй, на этом я поставлю точку. Ибо дальнейшее касается только меня и, конечно, Софьи. Что до черносмородинового вина, это, поверьте, удивительный напиток, пробуя который, не сразу понимаешь, что именно бьет в голову - слабенький алкоголь, характерная для смородины кислинка, её же, смородины, аромат или... былое. Которое у каждого своё. Приятного аппетита!

Кто о чем, а вшивый, как говорится, - о бане. Вот и я о том же: не о бане, конечно, а вновь об эстетике блюда. Всякий раз задаюсь вопросом, когда что-то нужно сделать не так, как делают, а несколько иначе: стОит иногда какие-либо вкусовые нюансы приносить в жертву эстетике или нет? Это ведь такая штука: нюансы, если уж не впадать в крайности, - едва уловимая вещь. А внешний вид блюда - вот он, перед нами. Как тут не вспомнить уже однажды упомянутый подход к приготовлению пищи, которая  "готовится для Бога, которая триедина в его восприятии, то есть, радует сначала глаз, затем нос, затем – язык, и если нарушено это триединство, пища им отвергается, а сам он оскорблен"? 

Да, самые обыкновенные груши (или яблоки; главное, чтобы плоды были жесткими) прежде чем залить толикой красного вина, желательно бы очистить от кожуры. Так плод полнее вберет в себя и вино, и вкус пряностей, которые в вино добавляются чуть позже. Но чищенный плод есть чищенный плод. И в решении данной задачи - придать десерту соответствующий вкус, сохранив естественный вид груш - не всё, что нужно, сложится. Поэтому упомянутые груши я все же кладу в кастрюльку в их первозданном виде. И наливаю красного сухого вина ровно столько, чтобы оно прикрывало груши лишь на четверть.

Далее прямо в вино натираю половинку мускатного ореха и добавляю два-три зернышка гвоздики.

Даю вину вскипеть и при очень умеренном кипении и прикрытой крышке варю груши минут 15, не переворачивая. Затем, перевернув, варю их еще 10 минут. Для меня важно, чтобы они смягчились, но продолжали сохранять форму, что при более длительной термической обработке добиться уже проблематично.

Полусварившиеся груши перекладываю на отдельную. тарелку, удаляю из остатков вина зернышки гвоздики и варю в этом же вине сироп. Для этого достаточно вмешать в него 4-5 столовых ложек сахарного песка, довести до бурного кипения и, постоянно помешивая, ждать, когда сироп начнет загустевать. Хороший предвестник загустевания - пузырящаяся пенка на поверхности сиропа.

Теперь полусварившиеся груши можно вернуть в сироп, дать им повариться еще 7-10 минут...

...вынуть, положить на порционное блюдо и хорошенько пролить готовым сиропом. Охладить, чтобы груши оставались чуть теплыми, а сироп превратился фактически в карамель-тянучку. Попробовать. И - получить сочетание натурального вкуса фрукта и пряной карамели, в который очень хорошо улавливается терпкость красного вина, сохранив эстетическую составляющую десерта.

Ну вот скажите мне, дорогие друзья, сложно ли нынче приобрести… мороженное? Конечно, несложно. Его полно: на любой вкус, в любом исполнении, любых форм, любых производителей – что наших, что зарубежных. СтОит ли морочить себе голову домашним, так сказать, приготовлением этого лакомства при таком огромном предложении? Мне, например, трудно ответить на этот вопрос. При желании можно купить всё, даже какое-нибудь изысканное блюдо вам нынче запросто принесут из ресторана, заботливо его упаковав. Но это решительным образом будет «не своё». С другим вкусом. С не всегда понятным (и приемлемым, если копнуть глубже) набором ингредиентов. А главное – лишенным тепла ваших рук и вашей души, без чего, на мой взгляд, еда – не еда, лакомство – не лакомство. Давайте же попробуем сделать сегодня своё, домашнее мороженное. И не простое, а фисташковое. И не просто фисташковое, а с добавлением медовой пыльцы – этого удивительного продукта пчеловодства, способного заряжать невероятной энергией, в том числе и сексуальной, поскольку крохотные пчелиные обножки (так еще называется медовая пыльца) содержат около 200 питательных веществ, соответствующим образом сбалансированных. Приготовить мороженое можно, даже если нет соответствующего кондитерского оборудования - ручками, ручками, с использованием подручных же средств.

Итак, для почти килограмма фисташкового мороженого покупаем и заготавливаем: