В планы Феруна не входило так рано вводить в дело свой супердредноут. Мощный флагман — его последняя ставка. Тогда он покажет терранам, что корабль не зря назвали в честь места одной старой битвы на Ифри. Это название значилось на англике на обоих бортах: «Адова Скала».

На экране возник новый рой искорок. Яркость соответствовала типу корабля, насколько позволял анализ нейтринных потоков. Адъютант вздрогнул, и его гребень встал торчком.

— Еще вражеские корабли — так много и так скоро? Похоже, дядя, наше дело плохо.

— Мы это предвидели. Пусть эта игрушка тебя не гипнотизирует. Я бывал и в худших переделках. Наполовину состою из пересаженной ткани и боевых ран. Однако еще держусь в воздухе.

— Прости, дядя, но почти все твои сражения были полицейскими акциями в пределах Сферы. А теперь мы имеем дело с Империей.

— Я все это сознаю. Кроме того, я прошел высший курс военного дела, и теоретический и практический, — мимически выразил Ферун и добавил вслух: — Компьютеры, роботы, машины — это только половина воинского искусства. Есть еще живые мозги и сердца.

Царапая когтями по полу, он подошел к иллюминатору и выглянул в него. Его наметанный глаз приметил среди звезд огонек корабля. Остальной его флот был невидим в пространстве, по которому раскинулся.

— Бой возобновляется, — произнес голос из интеркома.

Ферун неподвижно ждал продолжения. Ему вспомнились слова из одной старой земной книги — он любил их читать: «Страх царя подобен рыку льва: кто пробуждает в нем гнев, грешит против собственной души».

Часы складывались в дни, и оба флота в бескрайнем пространстве космоса нащупывали врага, чтобы вцепиться ему в горло.

Заметьте себе: при линейном ускорении, равном земной силе тяжести, корабль из «спокойного старта» может покрыть одну астрономическую единицу — около 149 миллионов километров — часов за пятьдесят. В конце этого периода он приобретает скорость 1060 километров в секунду. Еще один такой период — и он увеличит скорость вдвое и покроет расстояние в четыре раза большее. Какое бы количество энергии ни вырабатывали термоядерные двигатели, какая бы маневренность ни достигалась с помощью гравитяги, действующей наперекор той сети зависимостей, которую мы называем космосом, — столь крупные величины не так легко изменить.

А тут еще огромнейшие расстояния — даже между планетами. Объем сферы радиусом в одну астроединицу вмещает тринадцать миллионов планет вроде Земли; увеличение радиуса в десять раз означает, что объем увеличится в тысячу. Самые чувствительные приборы нескоро исследуют такие глубины и ничего не покажут точно, если только искомый объект не где-то по соседству, и не скажут, где этот объект в данный момент, если сигналы не превышают скорости света. Пока растет удручающе неполный запас информации, меняются не только параметры боя, меняются уравнения. Обнаруживается, что вы потеряли целые часы, двигаясь совсем не в ту сторону, и потеряете еще целые часы или дни, стараясь поправить дело.

И вдруг почти рядом с вами оказывается противник, идущий со скоростью, почти равной вашей, и завязывается бой, который может кончиться через несколько секунд.

— Номер седьмой — пуск! — предупредил робот-диспетчер и вышвырнул «Звездного Филина» навстречу врагу.

Двигатели включились, и их гул отозвался глубоко в теле Филиппа Рошфора, пристегнутого к пилотскому креслу. Над приборной доской и за каждым его плечом иллюминаторы сияли солнцами. Лаура, затемненная, чтобы не слепила глаза, выделялась маленьким диском между двух перламутровых крыльев зодиакального света.

Просигналил и зажегся радар, показав стрелку на пустом экране. У Рошфора екнуло сердце. Он невольно глянул в ту сторону и увидел цилиндрический предмет, приближающийся к огромному боку «Ансы».

Во время запуска антигравитационный экран на соответствующем участке корабля-носителя отключается. Торпеду отразить нечем. Если она поразит цель… Несколько килотонн в вакууме действуют не столь разрушительно, как в воздухе или в воде; и корабль-носитель бронирован и герметизирован против взрыва и теплового удара, а также хорошо экранирован от жесткой радиации. Однако он все же будет тяжко ранен — возможно, изувечен, а людей разорвет на куски, изжарит заживо среди воплей, молящих о смерти.

Блеснул энергетический луч. За этим последовала ослепительная вспышка. Датчики передали информацию соответствующему компьютеру. Через секунду после взрыва прозвучал мелодичный сигнал: «Цель поражена». Один из лазеров Ва Чау разделался с торпедой.

— Отлично! — крикнул Рошфор в интерком. — Молодец, стрелок! — И настроил свои детекторы на поиск судна, которое должно быть где-то поблизости, раз выпустило эту торпеду.

Цель обнаружена. Захват. «Звездный Филин» ринулся вперед. «Анса» таяла среди созвездий.

— Дай мне примерное время выхода на цель, Абдулла, — сказал Рошфор.

— Он, кажется, нас заметил, — с каменным спокойствием ответил Гелу. — Все теперь зависит от того, попытается он уйти или будет приближаться… Угу, так и есть — драпанет. — «Если честно, я на его месте сделал бы то же самое, раз крейсер выплевывает катера, — подумал Рошфор. — Шкипер и так проявил храбрость, подойдя столь близко». — Можем перехватить его минут через десять, если допустить, что он идет на предельном ускорении. Но не думаю, что кто-то еще сумеет нам помочь, а если будем ждать помощи, он уйдет.

— Ждать не будем, — решил Рошфор. Он передал по лазеру о своих намерениях командованию эскадрой на борту крейсера и получил добро. Ему хотелось бы при этом, чтобы пот не прошибал его так обильно. Однако он не боялся: пульс бился сильно, но ровно, и он никогда еще не видел звезд с такой ясностью и точностью. Хорошо, что он обладает врожденным мужеством, которое еще развилось после психотренинга в Академии.

— Если одержите победу, — сказал командир, — идите в сектор… (последовала цепочка цифр, и компьютер записал ее) и действуйте по своему усмотрению. По нашим данным, там находится легкий боевой корабль. Мы с «Ганимедом» постараемся подавить его оборону. Удачи.

Голос умолк. Катер понесся, быстрее с каждой секундой, пока баллистические приборы не подали сигнал к торможению. Рошфор отдал соответствующий приказ. Ни с того ни с сего ему вдруг вспомнилась слышанная когда-то лекция: «Решения должны принимать люди: пилоты, стрелки, все члены экипажа. А машины исполняют эти решения — прокладывают курс, ведут по нему корабль, заряжают, стреляют, делая это быстрее и точнее, чем дано нервам и мускулам. Есть машины, которые также способны принимать решения: это компьютеры сознательного уровня. В прошлом такие применялись. Но хотя их логические способности намного превышают ваши или мои, им всегда не хватает чего-то — интуиции, предвидения, как ни назови. Кроме того, они слишком дороги, чтобы широко использоваться в военных целях. Вы же, господа, представляете собой многоцелевые компьютеры, да еще заинтересованные в том, чтобы выжить в бою. Компьютеры этого вида широкодоступны и, если не считать затрат на программирование, производятся за девять месяцев без применения квалифицированного труда». Рошфор, бывало, говорил младшим соученикам, что, если они в этом месте не засмеются, им снизят три балла.

— Выходим на цель, — сказал Гелу.

Вспыхнули силовые лучи. Пылающие фотоны, отмечающие их путь, были самой ничтожной частью заключенной в них энергии.

Вражеский луч лизнул «Звездного Филина». Автоматы отвели катер в сторону, не успел лазер прожечь его тонкую броню. Взвыли боковые двигатели. Внутреннее поле тяжести не сумело полностью компенсировать внезапную высокую перегрузку. Ремни, пристегивающие Рошфора к креслу, напряглись и заскрипели, и тело отяжелело.

Потом все прошло. Вернулась нормальная сила тяжести. Они уцелели. Не придется, пожалуй, даже латать корпус: если в них и попали, отверстие так мало, что заварится само. Вот он, враг — его видно невооруженным глазом!

Руками и командой Рошфор направил свой катер прямо на его акулообразный корпус. Он рос с чудовищной быстротой. Из него ударили два луча. Рошфор твердо держал вектор. Он надеялся, что это поможет Ва Чау найти источники и подавить их, пока они не причинили серьезного вреда. Вспышка! Еще вспышка! Лучи померкли.