Виван и его собратья стояли на старинном месте круатов, Первом острове Гесперийского моря. Позади был дом Дэвида Фолкейна; лужайка перед ним спускалась к берегу и прибою. Но не было на ней ни киосков, ни палаток, не стояли на якорях корабли и не летали роями делегаты, собираясь под деревьями. На торжественное собрание не было времени. Все избранные на региональных круатах и те, кто записался выступать, были соединены с планетой электронной связью.
В доме трудились за своими компьютерами операторы. Как ни молчалив обычный ифрианин, как неохотно ни изображает он из себя дурака, говоря ясные всем вещи — теперь, когда около двух миллионов взрослых, имеющих право голоса, решали столь животрепещущий вопрос, поступающие вопросы и комментарии требовалось фильтровать. Желающие высказаться должны были ждать своей очереди.
Аринниан знал, что его вызовут непременно. Он сидел впереди всех, рядом с Эйат перед огромным экраном на самой низкой скамье. За ними амфитеатром расположилось семейство Литрана и Блаузы — хозяин с хозяйкой на самом верху. Медленная речь Лио лишь подчеркивает тишину в этом просторном, темном, увешанном оружием зале, так же как редкий шорох крыльев и скрип когтей, когда кто-нибудь шевелился. В воздухе стоял дымный запах ифрийских тел. Ветерок из окна, за которым шел дождь, добавлял запахи сырой земли и колыхал знамена, свисавшие с высоких стропил.
— …сообщит относительно…
На экране появился скотовод. За ним виднелась северо-коронская степь со стадом вдали, связка четвероногих зиррауков, ведомая крылатым юношей, и современная летательная машина.
— Производство мяса на Широких Равнинах в этом году было удовлетворительным, — говорил оратор. — Прогнозы на будущий сезон тоже оптимистичны. Мы загрузили семьдесят пять процентов планируемого запаса в противорадиоактивные бункера и намерены загрузить остальное к середине зимы. Подробная информация содержится в Центральной библиотеке. У меня все. — В кадре вновь появились верховные виваны, тут же давшие слово представителю другого района.
Эйат схватила Аринниана за руку. Он почувствовал учащенный пульс в ее пальцах, и коготки двух крайних слегка оцарапали его. Он взглянул на нее. Ее бронзовый гребешок стоял торчком, янтарные глаза горели. Между губ сверкали клыки.
— Они что, до скончания века собираются толочь воду в ступе?
— Нужно знать всю правду, чтобы решить, — шепнул он в ответ, чувствуя спиной неодобрительные взгляды.
— Чего тут решать, когда Водан в космосе?
— Ты больше поможешь ему, если будешь терпелива. — Кто он такой, чтобы давать ей советы? Эйат, 6 конце концов, молода (я тоже, но сегодня чувствую себя старым), и не жестоко ли, что она не получит весточки от своего жениха до самого конца войны. Ни один корабль не отважится войти в пределы разящих лучей Авалона.
Хорошо, что известно хотя бы — Водан среди тех, кто отступил. Слишком много погибших кораблей носится по своим орбитам. Терран, правда, погибло еще больше благодаря ловушке, подстроенной Феруном и Холмом. Но даже один убитый ифрианин — это чересчур много, а миллион убитых терран — чересчур мало.
— …вызывается начальник западнокоронской службы гражданской обороны.
Аринниан вскочил, понял, что сделал это зря, но решил, что лучше уж останется стоять, чем снова усаживаться.
— Э-э… Аринниан из Ворот Бури. У нас все налажено — мы оснащаем, обучаем и назначаем добровольцев на посты сразу же, как только они поступают. Но нам нужны еще бойцы. Я хотел бы напомнить всем, что весь состав гражданской обороны, за исключением офицеров, занят только часть дня, и график службы вполне можно совместить с основной работой. Наша секция ведет совместные с северными оронезийцами действия по всему архипелагу, и мы намерены расширять свою деятельность в южном и восточном направлениях, пока не возьмем под контроль также острова Брендана, Щита и Огненные острова, чтобы защищать весь периметр Короны.
Я хотел бы указать от имени своего отца, первого маршала, на значительную брешь в обороне Авалона, а именно на Экваторию, где нет ничего, кроме немногих лазерных и ракетных установок. Да, континент необитаем, но терранам это тоже известно, и если они задумают высадить десант, то не станут заботиться о сохранении туземной экологии. Я охотно выслушаю все предложения на этот счет и передам их по соответствующим каналам. — Во рту у него пересохло. — У меня все.
Он сел на место. Эйат снова взяла его за руку, на этот раз поласковее. Вопросов ему, благодарение судьбе, никто не задавал. Он вполне свободно мог обсуждать чисто технические вопросы с теми, кто в них понимает, но два миллиона — это многовато для человека, не имеющего склонности к политической полемике.
Выступления тянулись нескончаемо. И все же от начала собрания до того момента, как Лио, собрав голоса, объявил, что восемьдесят три процента высказались за продолжение сопротивления, прошло всего часов шесть. В чисто человеческом обществе такое было бы невозможно.
— Ну что ж, — сказал Аринниан в шуме расправляемых крыльев, — так и следовало ожидать. — Эйат потянула его за собой:
— Пошли. Надевай ранец. Я хочу размяться перед обедом.
В сумерках шел дождь, холодный и пахнущий небом. Поднявшись выше туч, они повернули на восток, подальше от своих чотовиков, которые тоже решили размяться. Снежные вершины и ледники вонзались в темно-синее небо, где мерцали ранние звезды и несколько движущихся искорок орбитальных крепостей. Они летели молча, потом она сказала:
— Я тоже хочу вступить в гражданскую оборону.
— А? Ну конечно, пожалуйста.
— Только не в летучий патруль. Я знаю — это очень важная служба, и приятная, когда погода не очень плохая; но я не хочу получать от службы удовольствие. Смотри, вон восходит Камелот. Может быть, Водан сидит на его мертвой луне и ждет случая рискнуть своей жизнью.
— Ну а чем бы ты хотела заниматься?
Ее крылья работали уверенней, чем голос.
— Ты, должно быть, с головой завален работой, а будет еще хуже. А штат у тебя, конечно, очень невелик, иначе ты бы не уставал так. Может, я смогу тебе помочь?
— М-м… ну что ж…
— Буду твоей помощницей, твоей девочкой на побегушках, даже твоей личной секретаршей. Все, что для этого нужно, я могу усвоить методом энцефалограммы и через несколько дней начну.
— Не надо. Это тяжело.
— Переживу. Испытай меня. Не справлюсь — выгонишь, и мы останемся друзьями. Но я верю, что смогу. Может, даже получше кого-нибудь, кто не знает тебя столько лет и кому можно будет дать другую работу. Я девушка способная и энергичная, разве нет? И… Аринниан, я так хочу быть рядом с тобой, пока не кончится это ломающее крылья время. — Она протянула ему руку, и он поймал ее.
— Хорошо, небесная подружка.
Она летела в слабом свете, такая прекрасная, каких нет ни под солнцем, ни под луной.
— Да, завтра мы проведем голосование, — сказал Мэтью Викери.
— Какие, по-вашему, будут результаты? — спросил Дэниел Холм.
— А вы как думаете? — вздохнул президент. — Конечно, фракция сторонников войны не соберет в парламенте такого же большинства, как на круатах. Некоторые депутаты останутся при своих убеждениях, невзирая на свою почту. Однако я видел анализ этой почты, и телефонных звонков, и… Вы получите свою проклятую резолюцию. Получите чрезвычайную власть и приостановку действий гражданского правительства, которую испрашивали. Я бы очень хотел, чтобы вы прочли парочку этих писем и просмотрели парочку кассет. Может, их фанатизм напугает вас так же, как меня. Я даже не предполагал, что в нашей среде таится столько латентного безумия.
— Разве это безумие — сражаться за свою родину?
— Да, — прикусил губу Викери, — если этим ничего нельзя достигнуть.
— Ну, кое-чего мы таки достигли. Мы пробили ощутимую брешь в терранской армаде. И держим здесь еще больше кораблей, чем уничтожили — а в противном случае они отправились бы на Ифри.
— Вы в самом деле верите, что Сфера способна одолеть Империю? Холм, Империя не может позволить себе уступить. Встаньте на минуту на их точку зрения, если можете. Она — единственный хранитель мира среди тысяч абсолютно различных народов; единственный страж, охраняющий границы от вторжения чужаков — и варваров, и цивилизованных хищников, обладающих ядерным оружием. Империя должна быть более чем всемогуща. Она должна поддерживать веру в свою непобедимость, иначе адский котел взорвется.