Это действительно было подобие гигантской стены, но не монолитной, а как бы сотканной из длинных струй голубовато-серого дыма. Они непрерывно колыхались, и создавалось впечатление, что по стене сверху вниз безостановочно бегут переливчатые волны.

Поколебавшись, земляне все-таки вышли из вездехода. В мыслях всех троих была полная сумятица. Как загипнотизированные, смотрели они на стену, которая жила своей неведомой жизнью.

Зловещее скопление туч по-прежнему висело у них над головами. Симаков, выйдя из оцепенения, посмотрел на небо. Ему померещилось, что тучи, как огромный волчок, стали медленно раскручиваться вокруг невидимой оси, проходящей точно через вездеход. После недолгого наблюдения он убедился, что так и есть: бурое покрывало действительно кружилось. И при этом постепенно бледнело, словно из него, растворяясь в воздухе, уходили ядовитые соки. Отведя взгляд от туч, Симаков заметил, что начала менять цвет и стена. Только она, напротив, не блекла, а наливалась все более яркой, сочной голубизной.

Никто не знал, к добру ли это, а когда нет ясности, обычно предполагают худшее. Взглянув на Фадеева, Симаков поразился выражению его лица. Видно было, что старший группы пытается скрыть волнение, но ничего не выходит и он нервничает все сильнее.

«Соберись! — мысленно подбодрил его Симаков. — Ты же командир! Вот и командуй, если не хочешь, чтобы у всех троих тряслись коленки».

В этот момент и началась жуть. Придя откуда-то извне, мозг Симакова затопила волна ненависти. Ничем не вызванной, никому не адресованной — это была слепая, беспредметная ярость, странным образом вызывавшая физическую боль.

Симаков схватился руками за раскалывающуюся голову. Да и остальным, судя по всему, было не лучше.

Фадеев согнулся пополам, словно под тяжестью непомерного груза. Корин, расставив руки в стороны, казалось, мучительно искал состояние равновесия. Наконец он его как будто обрел и вдруг медленно, неуклюже двинулся вперед. Симаков, преодолевая приступы дурноты, направился к нему, чтобы остановить, но водитель внезапно взмахнул руками и сломя голову помчался к стене.

Та вспыхнула ослепительным голубым светом, а сразу вслед за этим дымовые струи сгладились, повиснув чуть колеблющимися прядями. И люди увидели: по ту сторону от этих прядей, смутно просвечивая сквозь них, навстречу Корину несется какая-то тень.

Увидев ее, водитель встал как вкопанный. Затем отпрыгнул в сторону, выхватил излучатель и выстрелил.

Белая молния утонула в стене. Симаков подскочил к Корину, еще не зная, как его образумить, но в этот момент из стены вырвался ответный луч. Раскаленная нить протянулась параллельно земле до самого «Чертова гребня» и лишь там завершилась крошечной яркой вспышкой.

Симаков что есть силы дернул Корина за руку, заставляя его лечь. Падая сам, успел заметить, как Фадеев бьет с колена в ту часть стены, откуда вышел луч.

Пару мгновений спустя слева дохнуло жаром. Повернув голову, Симаков увидел, что всего в метре от него плавится россыпь камней. Дела были хуже некуда.

— Получи! — выговаривал после каждого выстрела залегший неподалеку Корин. Не жалел заряда и Фадеев. В общем, Симакову не оставалось ничего другого, как последовать их примеру. Ученым в походе тоже полагается излучатель, однако враг за стеной не дремал.

На каждый луч следовал ответный.

Когда один из них чуть не прожег дырку в шлеме, Симаков, прижимаясь к земле, решил отползти назад.

Поединок был неравен: люди на открытой местности представляли отличную мишень, а вот противник, прячась за стеной, оставался практически невидим. Лишь несколько раз удалось заметить расплывчатые тени. По ним тут же открывали стрельбу, но никто не мог поручиться, что это дало хоть какой-то результат.

Продолжая пятиться, Симаков наткнулся на внушительный валун и укрылся за ним. Наконец-то можно было немного передохнуть. Прислонясь спиной к сглаженным ветром камням, он взглянул на небо. Тучи продолжали все так же медленно и загадочно вращаться в вышине. Симаков смотрел на это безостановочное кружение, пока его не обожгла мысль: что с Олегом и Владом? Он выглянул из-за бугра, и от сердца отлегло: оба, продолжая отстреливаться, ползли к нему.

Первым успел Фадеев. Он еще не отошел от боя, в его сузившихся глазах горел яростный огонек. А вот Корин задержался. Уже возле самого укрытия он не вытерпел и снова вскинул оружие. Ответный удар не заставил себя ждать: белый луч принялся выжигать землю перед бугром. Не сговариваясь, Симаков и Фадеев кинулись к водителю, схватили его за ноги и втащили к себе.

Они лежали неподвижно, ожидая худшего. Все трое не расставались с излучателями, впиваясь взглядами в ненавистную стену, которая опять закурчавилась космами дыма.

Каждый думал о своем. У Корина сердце сжималось от мысли, что окопавшаяся за «дымовой завесой» нечисть сейчас наводит оружие на их вездеход и чей-то палец (а может, щупальце?) хладнокровно нажимает спусковую кнопку. Казалось невероятным, что машина до сих пор еще цела. Враг, конечно, не замедлит исправить эту ошибку!

Фадеев думал о том, вызвать ли с Базы подкрепление, и все больше склонялся к мысли, что не стоит. Что из трех стволов палить в стену, что из восьми — эффект один, а более мощным оружием, исследуя эту безжизненную планету, земляне не запаслись. Пожалуй, самое время отступить. Только как это обставить попристойнее, чтобы не потерять лицо?..

А Симаков неожиданно вспомнил… свое детство. Было время, когда его как «ботаника» изводили насмешками дворовые пацаны. Он обычно терпел, старался не связываться. Но изредка, когда обида перехлестывала через край, сжимал кулаки и кидался на противника, которому уступал и годами, и силенкой, и, конечно, умением драться. А когда возвращался с «побоища», прихрамывая, с разбитой губой и наливающимся краской фонарем под глазом, мать всплескивала руками и начинала причитать:

— Горе ты мое! Ну, чего добился? Не обращал бы внимания на этих дураков! Умный человек никогда не полезет бить другого, это самый неправильный способ выяснять отношения. Знал ведь, что все твои удары к тебе же и вернутся!

— К тебе и вернутся… — пробормотал Симаков. Посидел еще немного, затем отложил в сторону излучатель и поднялся в полный рост.

— Ты что?! — зашипел на него обалдевший Фадеев и попытался втащить безумца в укрытие, как недавно — Корина. — А ну-ка, назад! Это приказ!

Но было поздно — Симаков уже шел к стене. Спокойно, чуть ли не прогулочным шагом, словно был заколдован от лучей, каждый из которых мог его испепелить.

В землянина так никто и не выстрелил. Казалось, разыгравшаяся только что баталия была лишь финалом грандиозного спектакля. Представление закончилось, актеры ушли со сцены, и осталась только потрясенная публика. Да еще этот гигантский, беспредельный театральный занавес…

Симаков подошел к стене вплотную и протянул вперед руки, показывая, что он безоружен.

В ответ на это струи дыма вновь распрямились, примерно минуту повисели неподвижно, после чего стали укорачиваться. «Занавес» поднимался, но за ним не было ничего — ни таинственных стрелков, ни их техники. Только все та же унылая бесконечная равнина…

— Как это тебе пришло в голову? — спросил Фадеев, когда они возвращались на Базу.

— Вспомнил одно наставление, — ответил Симаков.

— Поясни, — хмуро произнес Корин. Водитель был непохож сам на себя — похоже, странный инцидент напрочь отбил у него охоту шутить.

— Не знаю. Я подумал, что планета только выглядит скучным каменным шариком, а на самом деле у нее такие продвинутые хозяева, что нам их достижения и не снились. Когда мы сюда прилетели, они на всякий случай обернулись невидимками, создали картинку безжизненной пустыни, а потом решили выяснить, чего можно ожидать от незваных гостей. Для того и соорудили стену, которая на любое враждебное действие должна отвечать так же.

— А тучи? — спросил Фадеев. — Их-то зачем сюда нагнали?

— Не знаю. Так вот, заварушка началась с момента, когда ты, Олег, подумал о стене, что, мол, штука непонятная, наверняка враждебная, лучше бы ее тут не было.