Тим тоже был в комнате.

Фелисити не улыбалась, в глазах ее застыло изумление. Она отбросила простыни, а вместе с ними и фотографию.

— Помоги мне положить его. Ты послал за доктором? — заговорила Фелисити странным, незнакомым голосом.

— Нет, Фел. Я очень сожалею. Если бы я знал, что ты на площадке, я бы не…

— Вызови доктора, — прервала его Фелисити. — Хелен, пойди в гостиную и сядь там. Ты выглядишь усталой.

— Я не хочу, чтобы она здесь оставалась! — проворчал Тим.

— Не будь дураком! — Голос Фелисити звучал спокойно.

Доулиша оставили в комнате одного. Было трудно убедить себя в том, что главное свершилось: Хелен была здесь.

Кейт приняла его условия и хотела, чтобы он вступил в игру. Лицо Тривета стояло у него перед глазами; неутомимый и мрачный Тривет наклонился над ним и произнес многозначительно: «Никто не должен знать, Пат. Даже Фелисити. И, уж конечно, Тим. Могут возникнуть трудности, но это — главное!» Он еще добавил, что Доулиша не оставят одного, и Доулиш тогда согласился: «Договорились» — все так просто.

Он задремал.

Это был тот же врач, который приходил к нему в клубе. Он молча осмотрел Доулиша. Нащупав на голове опухоль, он загадочно улыбнулся, как бы поняв причину всех неприятностей. Он заполнил шприц, а Фелисити засучила рукав рубашки Доулиша. Протерев кожу спиртом, доктор ввел иглу и нажал на поршень.

Он чувствовал себя хорошо. Пожалуй, еще не совсем, но вполне прилично, не ощущая боли, только голод. Он почувствовал, что чья-то нога коснулась его ноги. Он приподнялся, осторожно дотянулся до настольной лампы и нашел выключатель.

Мягкий свет залил комнату.

Он повернулся — Фелисити смотрела на него.

Ему было трудно подобрать слова. Потом он подумал, почему бы ему не объяснить причину появления фотографии. Ему нужно просто выбрать для этого подходящий момент.

— Как ты чувствуешь себя, Пат? — спросила Фелисити.

— Лучше, гораздо лучше.

— Это хорошо. — Она приподнялась, опираясь на локоть, чтобы посмотреть на часы. — Хелен еще здесь. Она в ужасе при одной только мысли, что ей придется идти домой. А больше ее некуда отправить. Ей все еще грозит опасность?

— Не сейчас. Но может, если что-то не сработает в нашем плаке. Фел, — он коснулся ее руки, — это одно из самых отвратительных дел, в расследовании которого нам когда-либо приходилось участвовать. Многое только кажется правдой. Это дело очень запутанное и опасное. И мне предстоит распутать его до конца.

— Да, конечно, — согласилась Фелисити.

Доулиш сказал:

— И фотографии могут лгать.

Ока вздрогнула, как будто он ударил ее, и потом спокойно заметила:

— Не лучше ли сначала сделать дело, а уж потом разбираться в других вопросах?

— Да. Мне бы хотелось отправить Хелен в какое-нибудь тихое местечко, куда Кейт и ее друзья не смогли бы добраться. Ей следует уехать из Лондона, а я должен оставаться здесь. Ты позаботишься о Хелен?

Она долго колебалась и наконец ответила:

— Да.

— Мне кажется, что Форвейз будет самым подходящим местом. Охрана в дороге вам будет обеспечена.

— Ты уже разобрался во всем, что тут происходит?

— Нет, — сказал Доулиш.

Они задремали, и когда в восемь часов Тим принес чай, оба спали глубоким сном.

Фелисити и Хелен отправились в Форвейз. В большинстве газет была напечатана небольшая фотография, на которой был изображен человек, умерший в результате перелома позвоночника и найденный в Темзе около Шедвелла. Стин был похоронен наспех, кое-как.

Позвонил Тривет и сказал, что пошлет ему сообщение позднее, так как боялся, что разговор по телефону могут подслушать. Он попросил и Доулиша отправлять ему сообщения, а звонить в Ярд только в случае крайней необходимости.

Тим все еще не мог успокоиться. После того как женщины уехали, ок пришел к Доулишу и, обращаясь к нему в своей обычной шутливой манере, спросил, какие будут распоряжения.

Доулиш старался быть естественным.

— Попозже, — сказал он.

— Да, да, сэр.

— Ничего не слышно от Теда? — спросил Доулиш.

— С ним не все в порядке. После того как он уехал с Пиккадилли-сквер, следуя за Хелен Грейвз, он попал в катастрофу, не серьезную, однако сильно ударился головой, и пришлось наложить пару швов. Боюсь, что на некоторое время он вышел из игры. Так что остаемся только мы вдвоем. Чем может помочь Тривет?

Доулиш сказал:

— Лучше считать, что мы действуем одни.

На второй день в квартире этажом ниже появились техники по ремонту телефонов, и только Доулиш догадывался об истинной цели их прихода. Он не сомневался в том, что к телефону Тима подключили провод для прослушивания разговоров.

В течение трех дней было подозрительно спокойно. Доулиш звонил Фелисити каждый день. В Фортвейзе ничего не происходило. Доктор приходил два раза в первый день, а в последующие два дня присылал несколько раз медсестру, чтобы перевязать рану. Примочки и ультрафиолетовые лучи помогли рассосаться синякам на ногах, которые сначала почернели, а потом стали синими. Опасность появления гангрены миновала: пенициллин сделал свое дело, и выздоровление пошло быстрее.

Доулишу даже стало казаться, что Кейт и Мартсон решили выйти из игры. Однако ключи все же были у него спрятаны в надежном месте.

На четвертый день он вышел из квартиры. Он уже мог довольно свободно передвигаться, а его рука уютно покоилась на перевязи. Он нарочно медленно прошелся по Грин-парку, чтобы узнать, не следят ли за ним, но не увидел никого, кто бы проявлял к нему особый интерес.

Если бы он, Мартсон и Кейт все же поработали вместе некоторое время, то наступил бы момент, когда они захотели бы отделаться от него. Они могли предположить, что он шпион, и все же продолжали использовать его. Если бы они считали, что он заинтересован только в получении денег, то скорее убили бы его, чем отдали бы ему его долю.

Он дошел до Сент-Джеймс-парка, пересек Плац конной гвардии и вышел на Уайтхолл. На Трафальгар-сквер он начал искать такси и купил газету, не переставая поглядывать одним глазом на дорогу в ожидании свободного такси, которое вскоре появилось. Доулиш поднял руку, такси остановилось, и он устроился на заднем сиденье, с удовольствием расслабившись.

Он открыл «Ивнинг край». На первой странице через всю полосу шел заголовок: «Ограблен дом миллионера». И ниже: «Добыча грабителей ничтожна — ранен слуга». Далее следовало: «Ранним утром в дом лорда Колдера, финансиста-миллионера, ворвались грабители. Находившийся в доме слуга, Артур Мортон, помешал грабителям и был ранен, когда пытался остановить их. Грабителям не удалось проникнуть в комнату-сейф, поэтому их добыча оказалась весьма незначительной…»

Дальше Доулиш не стал читать. Временное затишье кончилось. Кейт и Мартсон теперь знали, что настоящие ключи находятся у него.

Блестящая зеленая двухместная машина поравнялась с такси: за рулем сидела Кейт.

Она улыбнулась, помахала ему рукой, проехала вперед и замедлила ход, прижимаясь к обочине. Доулиш постучал по стеклу, и водитель затормозил.

— Я сойду здесь, остановитесь, пожалуйста.

Верх машины был спущен. Солнце освещало Кейт, и выглядела она умопомрачительно. Он подошел к ней. Она показала рукой на место около себя.

Доулиш обошел машину сзади и сел рядом с Кейт.

— Хочешь прокатить меня?

— А разве ты нас уже не прокатил?

— Я тебя не понимаю.

— Никто из нас даже и не подумал о ключах, — сказала она. — Где настоящие ключи?

— Ждут, пока я захочу воспользоваться ими.

Кейт нажала на сцепление, и машина тронулась. Она проследовала по Пиккадилли-стрит, свернула на широкий проезд к Конститушн-Хилл, напротив госпиталя Святого Георга, проехала через ворота и встала на обочине.