Сквозь слёзы Франческо увидел, что чья-то рука протягивает ему маленькое морщинистое яблоко.

Он взял его и, не надкусив, спросил:

— Кто это? Ты? Как тебя зовут?

— Амелия, а это Андрео — мой двоюродный брат… Мой папа погиб во время войны, больше у нас никого нет… Дон Винченцо взял меня потому, что у меня все ноги в шрамах. Видел? Это от бомбардировки. Я была тогда совсем маленькая и ничего не помню.

Анна, та самая девочка, которую они увидели на перекрёстке, тоже заговорила тихо и серьёзно:

— Видал, какие у меня красивые туфли? Мне подарила их одна синьора. Я у неё мыла полы. Но потом она выгнала меня, потому что у нас дома заболели дети, а у той синьоры тоже были дети, и она боялась, что я перенесу заразу.

Вдруг Доменико остановился.

— Я устал, — сказал он.

Анна с тревогой посмотрела на Доменико. Он весь был воплощённое упрямство. Нет, он совсем не устал, он назло сделал вид, что устал!

Дядя Филиппо равнодушно посмотрел на Доменико, вынул трубку изо рта и указал на собачье место — нечто вроде люльки, качавшейся под фургоном на цепях.

— Залезай туда. Там тебе будет удобней!

Ребята рассмеялись, не удержался от улыбки и Доменико.

Не заставляя просить себя дважды, он залез в люльку, лёг на живот и, подперев щёку рукой, весело улыбнулся.

Все снова рассмеялись, а Амелия в шутку залаяла.

Пудель, увидев, что кто-то занял его место, с лаем прыгнул в люльку. Тут он, видно, понял, что для тревог оснований нет, и растянулся рядом с мальчиком.

Люлька приятно покачивалась в такт мерному ходу фургона, и у Доменико впервые за всё это время стало спокойно на душе. Он состроил Франческо гримасу и залаял:

— Гав! Гав!

— Отлично, — заметил дядя Филиппо. — Теперь можно спать спокойно. У нас теперь как-никак две собаки!

Так начались их скитания.

Альбинос вынул инструмент из футляра. Он взял звучный аккорд, и за ним потоком хлынули чудесные звуки.

КЛЕТКА С ПОПУГАЕМ

К вечеру фургон остановился на поляне, густо заросшей травой, невдалеке от большого селения. Тётя Тереза, толстая и, как всегда, заспанная, слезла с ящика и принялась готовить ужин. Дядя Филиппо вытащил из фургона треножник и кастрюлю.

— Ребята! Поищите — ка дров! — приказал дон Винченцо.

— Вы не уходите, — сказал Альбинос Франческо и Доменико.

Он скрылся в фургоне и вышел оттуда с аккордеоном и клеткой в руках.

В клетке сидел старый, облезлый попугай. Увидев людей, он сунул клюв в ящичек и вытащил зелёный билетик.

— Что это он делает? — спросил Франческо.

Альбинос рассмеялся:

— Предсказывает тебе счастье… Умеешь читать?

— Нет.

— Тем лучше… Но всё-таки выучись различать билеты: зелёные — это для женщин, жёлтые — для мужчин. Смотри, следи внимательно, чтобы попугай не путал… Женщины обижаются, когда им дают мужской билет.

Он повесил клетку с попугаем на шею Франческо:

— Ты должен говорить, что с тобой произошёл несчастный случай в Кассино. Понял? Если ничего не дадут, поплачь… Ясно тебе?

Франческо кивнул головой. Доменико испуганно наблюдал за этой сценой. Альбинос сунул ему в руку тарелку:

— Пока я играю на аккордеоне, будешь обходить публику с этой тарелкой. Это очень просто, ты увидишь… И хорошенько выставляй обрубок руки. Пусть все видят, что ты калека. Говори, что тебе оторвали руку во время бомбардировки. Понял?

— Я не пойду с вами, — тихо, но упрямо сказал Доменико.

Альбинос дал ему подзатыльник. Франческо, не колеблясь, бросился на Альбиноса, но тут же свалился на землю от сильного удара.

— Следи за клеткой, обезьяна! — крикнул Альбинос.

— Тише, ребята, тише! — примирительно проговорил дядя Филиппо, не вынимая трубки изо рта.

— Изволите выражать недовольство? — процедил сквозь зубы Альбинос. — А ну, вперёд!

Село было недалеко. Едва ребята поравнялись с первыми домами, Альбинос вынул инструмент из футляра. Он взял звучный аккорд, и за «им потоком хлынули чудесные звуки. Поражённые, смотрели на него ребята. По лицу Альбиноса, как всегда, бродила неприятная улыбка, красные кроличьи глаза беспокойно бегали… Но как он хорошо играл! Франческо и Доменико никогда не слышали такой игры. Он играл бодрую, весёлую песню, от которой ноги сами шли в пляс.

— Нравится?.. — спросил Альбинос. Ребята не ответили.

— А теперь, Доменико, приготовь свою тарелку! — сказал Альбинос.

Из окна выглянула женщина и бросила на мостовую монету.

— Подбирай быстрей! Чего стоишь, как истукан? — уже со злостью крикнул Альбинос.

Доменико нагнулся, подобрал монету и кинул её в тарелку. Люди выглядывали из окон и дверей, шарили в карманах в поисках мелочи.

На мостовой показались три девочки. Они шли под ручку прямо к Франческо.

— Что дашь нам на счастье? — спросила одна из них.

Франческо, краснея, протянул клетку. Попугай вытащил клювом билетик, и девочка тут же прочитала его.

— Но ведь это же для мальчика! — смеясь, сказала она. — Твой попугай не отличает девочек от мальчиков.

Пришлось заменить билет… Другие девочки тоже захотели узнать свою судьбу; каждая из них положила в коробку бумажку в пять лир.

Между тем Доменико и Альбинос ушли вперёд. Франческо пошёл за ними на некотором расстоянии, стараясь не терять их из виду. Ему очень хотелось плакать, он еле сдерживался.

* * *

В этот вечер только дядя Винченцо и тётя Тереза спали в фургоне. Остальные улеглись прямо на земле, подстелив потрёпанное, грязное одеяло. Доменико забрался к пуделю, которого, как он узнал, звали Неро, и сразу заснул.

По дороге двигалась длинная колонна.

Франческо натянул на лицо старый отцовский вещевой мешок. Так он не видел ни звёзд, ни облаков, бежавших по небу. В темноте казалось спокойнее и можно было поплакать.

Он слышал, как шепчутся Анна и Амелия, но ему не хотелось оборачиваться. Дядя Филиппо громко храпел, и это напоминало об отце.

И вдруг до Франческо донеслись громкие голоса и топот множества ног. Он открыл глаза; день был в полном разгаре. «Как я долго спал!» — мелькнуло у него в голове.

Шум всё нарастал. Со стороны села по дороге двигалась длинная колонна, люди несли плакаты и флаги… Впереди на маленьком ослике ехал мальчик; в руке у него была жердь с белым полотнищем.

— Кто это? — спросил Франческо дядю Филиппо, раскуривавшего свою трубку.

— Батраки… Они идут обрабатывать пустующие земли, — ответил дядя Филиппо. — Это я уже видел не раз. Люди хотят жить и работать, а вокруг столько земель, на которых никто ничего не сеет!

— Об этом написано на их плакатах, — добавила Анна. — Я умею читать.

Она, как всегда, заплетала свои косы. Видно, так ей было удобнее думать и говорить.

— А что там написано? — спросил Франческо.

— «Земля»! Там написано «Земля»! Видишь?

Франческо посмотрел на один из плакатов. Действительно, на нём виднелись какие-то чёрные значки. Но для Франческо все они были совершенно одинаковы. Ведь он не умел читать.

БЕЛОЕ ЗНАМЯ

Проходя мимо фургона, батраки сердечно приветствовали странников:

— Добрый, день!

Не хотите ли присоединиться к нам?

Они были веселы и словоохотливы, будто шли на праздник. Альбинос, отвернувшись от них, с презрением сплюнул.

— Землеройки! — крикнул он.