– Один.

– Один? – Санька виновато покосилась на нас. – Мальчики, ему помочь как-то надо.

– Надо-надо, – я пихнул Саньку в сторону Даниила.

Я выгибался под руками Федечки, он нежно, едва касаясь кожи, затаив дыхание, поглаживал меня по спине. А я тонул и плавился в этой нежности. Вырисовывал пальцами узоры на его груди. Слушал стук его сердца. Год, целый год прошел, как мы вместе. А его нежность не убавилась ни на грамм. Я обрисовал кулон с медвежонком, погладил ключицы и спустился к груди. От моих нехитрых ласк кожа Федечки покрылась мурашками, а сердце побежало вскачь. Я порхал поцелуями по его груди, спускаясь все ниже. Тихий смешок прервал мое увлекательное исследование.

– Ты ненасытный.

– Не. Это не я. Это ты такой, что не могу устоять, – между поцелуями оправдывался я.

– Саш, двенадцать скоро. Нас Дан и Санька ждут.

– Угу, – соглашался я, продолжая спускаться все ниже. – Немножко сладкого, и пойдем.

– Саш… – голос Федечки сел.

Я, удобно расположившись между его ногами, подкрался с поцелуями к паху. И продолжать препираться уже просто не мог – занят был. И Федечка, сдаваясь, выстанывал мое имя вперемешку с просьбами. Чувствуя приближение его оргазма, я приостанавливался, давая отступить острому удовольствию, и снова принимался за дело. Пока стоны Федечки не стали хриплыми, и его не стала бить крупная дрожь. Он, не выдержав этой пытки, перевернул меня на спину. Впиваясь поцелуями в мои губы, разводя мои ноги как можно шире. Прохрипел мне, цепляясь за остатки разума:

– Можно?

– Дааааа… – и я, прощаясь со своим рассудком, притянул его к себе.

Мир пульсировал в жарком ритме удовольствия. И оно, пронизывая сплетенные тела, возносило нас на все более высокую грань блаженства. Пока, не взорвавшись сверхновой, не погрузило нас в бесконечное море неги. Где-то краем сознания я услышал, как за окнами раздавались праздничные салюты.

– С новым годом, любовь моя, – Федечка нежно коснулся моих губ поцелуем.