– Не парень, – подозрительно легко согласился Дан, надвигаясь на меня.

Ой, меня что ли сейчас целовать будут? Это всегда пожалуйста. Это я люблю до безумия. И я растворяюсь под волшебным действием поцелуев.

Я сижу и согреваю крем в руках, рассказывая Саньке о том, что происходит. Тихонько в полголоса.

– Сань, я так запутался. Дан, Михель, теперь еще и Федечка. Как ты думаешь, может, я не по хребту поклажу взял? Вывезу? Может, ты уже проснешься и я поделюсь грузом задач? Да, подружек я лишился, кажется, может, к лучшему? Не знаю, с чего это я вдруг решил, что смогу зацепить и Дана, и Михеля? Но ты же знаешь, я всегда был упертый и самоуверенный. И еще этот английский… Пффф… В общем, жизнь у девушек не сахар. Вроде бы вот она, возможность любить парней и не бояться, не ловить на себе презрительные взгляды. И ни фига! Можно, но нельзя. Ибо проблема на проблеме… Эх...

Выговорившись и промассировав Саньке тело, тщательно расчесав отросшие волосы, я нехотя поплелся домой.

9

– О мама мия!!! Этот парень сведет меня с ума, – я булькал от злости. – Тоже мне барин!

В бешенстве перетряхнув шкаф, я вытащил на свет божий ворох одежды. Что значит «мы идем сегодня в клуб, собирайся»?! Уже месяц у нас с Даном были не пойми какие отношения. Он бесил меня своими диктаторскими замашками неимоверно. И мы находились в состоянии войны почти все время, пока не целовались. Стоило ему прикоснуться к моему телу, как разум благополучно отчаливал и я таял и стекал восторженной лужицей к его ногам. Вот и сейчас, позвонив на ночь глядя, он сообщает мне, что мы идем в клуб. А меня спросить? Может, я сплю себе в розовой пижамке и вижу десятый сон? Никуда я не пойду! Тоже мне господин! Господин… Стоп! А что? Я мысленно потер ладошки. Ну, Данечка, берегись. Моя «мстя» будет страшной. Я еще раз с упоением зарылся в одежду. Когда-то в период сильнейшего душевного затмения я купил себе штанишки из черной кожи и несколько любопытных штучек в комплект к ним.

Черт! Кто бы знал, насколько неудобна обувь на высоченной платформе. Чувствую себя я отнюдь не женщиной-вамп. А клоуном-самоучкой, впервые забравшимся на ходули. Я ковылял по лестнице, проигнорировав лифт, старясь привыкнуть к неудобной обуви. Пффф… Кто бы мне сказал, насколько это мучительно, я бы сразу забил. Тело, затянутое в кожу, потело, а те части тела, что не обтянуты, мерзли. Наконец я вывалился из подъезда, стараясь сделать это как можно грациознее, и застыл пред светлыми очами своего деспота. Деспот ушел в глубокий шок, судя по упавшей челюсти и застывшему взгляду.

– Проснись и пой! – я рискнул покрутиться перед Даней. – Нравлюсь?

– Не то слово… Сань? – Даниил пожирал меня взглядом. – Сань, может быть, не поедем никуда?

– С хрена это? – от возмущения я чуть не подпрыгнул. – Ты вытащил меня из дома, чтобы пожелать доброго вечера?

Все-таки какая волшебная вещь – сочетание мужского восхищения и алкоголя. И вот я, уже забыв о том, что обувь неудобная и штанишки тесные, извиваюсь на танцполе. И плевать мне на то, что Дан в бешенстве, я не его собственность! Ночь и музыка проникают в меня и заставляют кровь пульсировать синхронно импульсам музыки. Заинтересованные взгляды словно оглаживают мое тело, заставляя его сексуально изгибаться и призывно покачивать бедрами. Да! Как я соскучился по этому состоянию свободы, сексуальной раскрепощенности. Всего того, что я вынужден прятать глубоко внутри своего женского тела. И сейчас забытые ощущения, опьяняя меня, заставляли поддаваться ритмам музыки. Вдруг меня, резко дернув, прижали к себе. Я выгнулся от омерзения – потные руки гуляли по моему телу, чужие влажные губы пытались обслюнявить мои губы. Я забился в приступе отвращения и паники, пытаясь вырваться. Но сил не хватало. Я ошарашено обвел взглядом зал, ища помощи.

– Нет! – кричал я, отталкивая от себя ненавистную пьяную тушу.

– Да ладно, детка, не дергайся, ты же хочешь! – дохнуло на меня перегаром.

Равнодушные пьяные лица вокруг. Почему? Почему никто не поможет мне? Неужели всем все равно? Я в отчаянии вцепился ногтями в ненавистную нависшую надо мной рожу.

– Сука! – от удара по лицу я отлетел к краю танцпола. И со страхом смотрел на надвигающуюся на меня тушу. В следующую секунду на макушку туши обрушился пивной стакан, и туша, замутненным взглядом обведя народ, распласталась у моих ног. Я подняла глаза на Даниила, сжимавшего кружку в руках. Схватив за руку, он рывком поднял меня на ноги, буквально выволок из клуба и, запихнув в такси, уселся рядом.

– Даааань… – меня трясло.

– Дура. Доигралась? На что ты рассчитывала?

– Дань, я не понимаю, – всхлипнув, я уткнулся ему в грудь, стараясь не реветь. – Почему так?

– Сань… – Даниил обхватил меня двумя руками. – Ты… Ты как будто не ты вовсе. Сегодня ты сама виновата, зачем ты одела на себя вот это все? Зачем ты так танцевала? Я же тебя знаю хреново количество лет. Ты не такая. Ты, блин, еще вчера краснела при слове секс. А сегодня сама сплошной ходячий секс. Вот и лезет к тебе всякое отродье. Санька, я сам чувствую себя таким отродьем, если бы ты знала, как мне хочется сделать так же.

Я судорожно отшатнулся от Дана, и, забившись в уголок такси, скукожился и молча всхлипывал до самого дома.

Дома скользнул в свою комнату, не стирая косметики, свернулся в клубок под одеялом. Было больно от осознания правды. Даниил меня хотел, да… но это не любовь. Было страшно от осознания того, насколько я беспомощен в этом теле. Было горько оттого, что я должен скрывать свою натуру, свою страстность, иначе девушке нельзя. Иначе она пария. Неужели и в этом теле меня не могут полюбить? Неужели я не способен вызвать ничего, кроме похоти?

Присев рядом с Санькой, я перебирал пряди волос.

– Вот такие дела, Сань, не получилось из меня нормальной девушки. И мой гениальный план с треском провалился. Михель от меня шарахается, Дану я нужен только переспать. Я идиот. Я не понимаю, зачем и для чего мне жить дальше так? Хочется забиться под пыльный плинтус… и… знаешь, я вдруг начинаю понимать, почему ты пряталась в шкурке «невидимки», я тоже туда сейчас хочу.

Отчитавшись и покаявшись, я принялся за обычную процедуру массажа. Потом я решил выкатить Саньку во дворик больницы. Я твердо знал, что Санька любит бывать на солнышке. Лицо после прогулок становилось каким-то умиротворенным и просветлевшим, что ли. Я поправлял пледы, в которые укутал Саньку от сырых осенних ветров.

– Сань! – чья-то тяжелая лапка дружески хлопнула меня по плечу.

– Ааа! – подпрыгнул я на месте и укоризненно уставился на Федечку. – Ты что здесь делаешь? – я с удивлением рассматривал облаченного в халат не первой свежести парня.

– А я волонтер. Помогаю в свободное время.

– Мммм… – изумлению моему не было предела.

Я понимаю, что надо бы восхититься тем, что парень выполняет этот тяжелый труд бесплатно и добровольно. Но медведеподобный Федечка в не совсем чистом белом халате был скорее похож на изверга–санитара из фильмов ужасов про психушку, чем на доброго фея. Поэтому я закатился в приступе смеха, представляя, сколько незапланированных инфарктов могло случиться при виде такого вот санитара.