— Да, передай, что мы нашли ее… Поиски закончены. — Вложив пистолет в кобуру, Лумли схватил рацию, висящую на поясе. Треск и шипение рации стали единственными звуками, нарушавшими мертвую тишину этого места.

— Свяжись с Мелвином, он должен вызвать сюда Райта. Это его дело.

— Но мы находимся на незначительном расстоянии от Векоши, шериф. Это все еще входит в пашу компетенцию и…

— Вызови его сюда! — рявкнул Стоуэлл и направил фонарик на Лумли, осветив внушительных размеров силуэт своего помощника, стоящего на пороге.

— Как скажете, сэр.

— И извести о случившемся Мардж, чтобы та поставила в известность ФБР.

— ФБР?

— Ты что, плохо слышишь, сынок?

— Нет, сэр, но ФБР? Мы сами сумеем поймать этого подонка. Ведь, надеюсь, вы понимаете, что это дело рук ее грязного дружка Скарборо.

— Мы ни черта не смыслим в подобных вещах, Лумли. Делай, как тебе сказано.

Нахмурившись, Лумли шагнул за порог и отошел к кустарнику, росшему у входа, где принялся заниматься рацией. Стоуэлл снова обратил свой печальный взгляд на темную фигуру, свисающую с потолка, и тихо сказал:

— Никто уже больше не обидит тебя, Кэнди. Мы нашли тебя… нашли тебя.

Неожиданно раздавшийся выстрел заставил Стоуэлла выскочить на улицу, его рука выхватила пистолет, а от цепкого взгляда не укрылась бы ни одна деталь. Но он увидел лишь своего помощника Лумли, который стоял на поляне, держа наготове кольт, и говорил с дрожью в голосе:

— Там что-то шевелится в кустах, шериф.

Стоуэлл приблизился к тому месту, где какое-то неосторожное животное нарвалось на пулю Лумли и теперь дико кричало от нестерпимой боли. Ранена явно не собака, слишком резким и душераздирающим был вой, казалось, кричит сам демон, вопли которого предвещают смерть. Но вдруг леденящие кровь звуки смолкли, и снова воцарилась тишина.

— Осторожно, шериф, осторожно, — предостерег Лумли, стоящий сзади.

Посветив в кусты фонариком, Стоуэлл отшвырнул ногой в сторону мертвого опоссума, острые, как бритва, зубы которого застыли в оскале боли.

Стоуэлл заскрежетал зубами, пытаясь справиться с охватившей его яростью. Он повернулся к Лумли и сурово произнес:

— Спрячь свой чертов пистолет и больше его не вынимай.

— Но, шериф…

— А сейчас возвращайся к этой проклятой полицейской машине и указывай им дорогу.

— А вы останетесь с телом?

— Иди же, сколько раз тебе повторять!

— Иду, Кэлвин, иду!

Когда Лумли выбрался на дорогу, Стоуэлл окликнул его:

— И когда сюда прибудут остальные, называй меня шерифом! Слышишь? Шерифом! — порой Кэлвину Стоуэллу хотелось удавить своего племянника.

Он снова взглянул на мертвого опоссума, лежащего в луже крови, и подумал, как разительно отличается эта картина от пола без единого кровавого пятнышка под трупом дочери Коуплэнда. Это заставило Стоуэлла предположить, что девушку убили где-то в другом месте, а потом труп просто принесли сюда. Но тогда зачем было подвешивать ее за ноги так открыто, чтобы каждый, проходящий мимо, мог увидеть ее? И, если девушку зарезали где-то еще, то где именно? Без сомнения, на том месте должна быть кровь. Но сводки ФБР говорили об убийце настолько хладнокровном, что в силу какого-то ритуала или же просто из вампирических соображений, он уносил кровь своих жертв с собой.

Несколько часов спустя.

При виде трупа в необычном, перевернутом вверх ногами положении, свисающего с центра потолка, Джессика Коран невольно задрожала. На какое-то время ей показалось, что кровь застыла у нее в жилах, но потом, взяв себя в руки, она рассердилась на Отто Баутина. Он должен был предупредить ее, что зрелище так устрашающе, подготовить к столь дикой жестокости, следы которой остались на трупе. Впрочем, все это могло оказаться бесполезным — вряд ли кто-нибудь сумел бы соответствующим образом подготовить другого для восприятия этой ужасной картины.

Но Джессика должна смотреть на все это. Это ее работа, именно за этим она приехала сюда, преодолев такое расстояние.

— Джессика, с тобой все в порядке? — прошептал Баутин ей на ухо.

Казалось, все присутствующие в комнате смог рели только на нее, словно им любопытно было узнать, как она поведет себя в этой обстановке, столь неподходящей для женского глаза.

— Я… Со мной все в порядке, Отто, — ответила Джессика, сознательно заставляя себя ожесточиться перед подобным кошмаром, хотя ее внутренний голос кричал что было сил: беги, беги, глупая! Наверное, она еще не готова для такой ответственной работы, может быть, она не заслуживает доверия Отто. Но другой голос, твердый и уверенный, очень похожий на голос ее покойного отца, прозвучал из самых тайников ее души: не отступай, Джесс!

Все еще нерешительно Джессика снова взглянула на отрезанную руку, лежащую прямо под изуродованным плечом. При виде изрезанных грудей и влагалища несчастной, Джессика словно ощутила физический удар. Пытаясь прийти в себя, девушка провела рукой по кедровой обшивке комнаты, ровной и гладкой на ощупь.

Отто осторожно положил руки на плечи Джессики и прошептал:

— Мне кажется, тебе стоит выйти на минуту отсюда, а потом зайти снова. Хорошо? Я сделаю то же самое.

— Сейчас все будет в порядке.

Отто кивнул и убрал с лица девушки локон длинных, пепельного цвета волос.

— Конечно… Конечно…

Джессика была рада, что Отто отвернулся и не заметил, как ее снова охватило оцепенение. Девушка едва удерживала равновесие, в висках у нее стучало. Двери и окна хижины были распахнуты настежь, но комната настолько пропиталась запахом смерти, что казалось, этот запах висит плотной пеленой. За эти сутки после гибели девушки разложение не особенно коснулось тела, но сразу же, как и при виде убитого оленя, висящего на дереве рядом со сторожкой охотника, сознание переполнялось какими-то первобытными инстинктами, связанными с кровью и смертью. Даже свет от фар полицейских машин был не в силах рассеять гнетущий кошмар случившегося здесь.

Но именно то, что убийство произошло совсем недавно, и привлекло внимание Отто, и он приехал в Векошу, штат Висконсин, вместе с лучшим судебно-медицинским экспертом страны. Он надеялся, что здесь им предстоит иметь дело с преступлением, следы которого, возможно, еще не совсем уничтожены разложением, временем или невежеством местных властей, абсолютно не имеющих опыта работы с убийствами на сексуальной почве, и которое, возможно, является очередным звеном в цепочке подобных преступлений. Этот случай был достаточно свежим, чтобы вдохнуть в Джессику и Отто надежду, что они смогут здесь за что-нибудь зацепиться.

Отто знал — это убийство в маленьком городке Векоша имело некоторое сходство с преступлениями, случившимися ранее на Среднем Западе, преступлениями, которые регистрировались и расследовались, но раскрыть их было не так-то просто. Все это мешало Баутину крепко спать по ночам. Это преступления, с которыми даже ФБР было весьма непросто справиться.

В функции Джессики входила медико-психологическая часть расследования, она должна была представить «негатив» преступления, произошедшего в Векоше. А это позволит судить о почерке убийцы, об особенностях его поведения.

Стены хижины, ее пол, потолок, предметы в комнате, казалось, находились в каком-то молчаливом согласии. Они скрывали тайны, которые только она могла расшифровать и поведать остальным. Она должна будет разглядеть мельчайшие невидимые детали кошмарной картины, открывшейся ее взору.

Это отнюдь не первое изувеченное тело, с которым имела дело Джессика, но почему-то здесь это выглядело совсем по-другому. Труп не был доставлен в ярко освещенную лабораторию судебно-медицинской экспертизы в пластиковом мешке, застегнутом на молнию, здесь не было шлангов с водой и сияющих нержавеющей сталью хирургических инструментов. Вместо этого, тело свисало с потолка, подвешенное за ноги веревкой, одежда разодрана в клочья и валяется по всей комнате, спутанные волосы несчастной похожи на грубые нити макраме, и бледные, обескровленные руки застыли, как у манекена.