Лейла ехала через муниципальный район Алис-Спрингс. Все окна в машине были открыты. Однако от этого в салоне не становилось прохладнее, включать же кондиционер не имело смысла: внутри машина раскалилась до такой степени, что ей пришлось даже обмотать руль полотенцем, чтобы не обжечь руки. Несмотря на защитный чехол на сиденье, Лейле казалось, что она в сауне.

К счастью, от Центра общественных служб, где каждое утро она вела прием женщин с детьми, до Медицинского центра, работа в котором занимала все остальное время, было недалеко. Еще пять минут, и она вырвется из удушающей жары и окажется в блаженной прохладе своего кабинета.

Лейла вышла из машины. Густая масса ее прекрасных черных волос прилипла к шее. Она собрала волосы рукой, сожалея, что раньше не заколола их в хвост. Она отпустила руку, и волосы вновь упали ей на плечи.

Проходя по дорожке от стоянки к главному входу Медицинского центра, Лейла уже чувствовала во рту вкус ледяного оранжада, который нальет себе в кабинете. Под портиком какой-то мужчина остановился, чтобы пропустить ее. Лейла машинально обратила к нему свое лицо с мимолетной сочувственной улыбкой.

С языка уже готово было сорваться банальное замечание о жаре, когда вдруг что-то больше чем просто узнавание, остановило ее.

Разумеется, она не могла не узнать его. В средствах массовой информации все еще живо обсуждалась трагедия семьи, обстоятельства гибели которой привели этого человека в Алис-Спрингс, и Лейла несколько раз видела по телевидению, как у него брали интервью.

Тем не менее все это не объясняло того чувства суеверного страха, которое она испытала, увидев его воочию, словно эта встреча была предначертана заранее.

Он тоже пристально смотрел в ее васильковые глаза под темными ресницами значительным, испытующим взглядом, как будто и он почувствовал необъяснимый внутренний толчок.

Джим Фарли.

Лейла повторяла это имя про себя, вспоминая, что она знает о нем. Итак, он старший сын семейства Фарли из долины Баросса, легендарного рода виноделов, который владел виноградниками, знаменитыми не только в Южной Австралии, но и среди виноделов всего мира.

Это его сестра Камилла погибла в пустыне, как и ее муж, Рихард Эрнст, известный виноторговец. Пропала также их двухгодовалая дочь, первый и единственный ребенок в шестом поколении семьи, поскольку Джим Фарли не женат, а его сводные братья-близнецы еще подростки.

Тогда на экране телевизора Джим Фарли произвел на нее впечатление сильного человека, прекрасно владеющего собой и способного подчинять себе других. Он умело использовал всю эту шумиху, чтобы получить от средств массовой информации сведения, в которых нуждался, и искусно отвергал все попытки сделать сенсацию на своем имени.

Джим Фарли был поразительно красив. Темно-русые волосы в сочетании с зелеными глазами придавали необычайную притягательность его в общем-то суровому лицу, с выступающими скулами и прямоугольным подбородком. И хотя она затруднилась бы определить его возраст, но зрелость черт и ответственность положения, которое он занимал, заставляли предположить, что ему немногим более тридцати. Одет он был в первоклассный легкий светлый костюм: ткань высшего качества, спокойный стиль. Такому мужчине не нужно прилагать усилий, чтобы быть замеченным. У него вид человека, который в любой ситуации останется хозяином положения, восхищенно подумала Лейла, довольно бесцеремонно разглядывая Фарли.

Ей показалось, что в эти несколько мгновений Джим Фарли так же, как и она, утратил обычное спокойствие. Как будто между ними возникла какая-то странная связь. Духовная? Чувственная?

Лейла торопливо отбросила последнюю догадку и увидела скептическую насмешку в его проницательных зеленых глазах. На нее накатила волна обжигающего жара, ничего общего не имеющая с высокой температурой снаружи. Она внезапно и с замешательством осознала, что ведет себя как неотесанная провинциалка, пялившаяся на человека, попавшего в центр общественного внимания из-за трагических обстоятельств.

— Могу ли я вам чем-то помочь, господин Фарли? — спохватившись, спросила она.

Лицо мужчины выразило усталую покорность судьбе — быть везде узнаваемым. Взгляд его скользнул по ее форменной одежде, прежде чем он ответил.

— Вы, вероятно, работаете здесь?

— Да.

— Вы делаете благое дело, помогая местным общинам, — заметил он с одобрением.

Лейла улыбнулась. Медицинский центр был прикреплен к Королевской Авиационной Медицинской базе, которая обслуживала скотоводческие пункты и поселения коренных жителей во внутренних частях Австралии. Эта уникальная медицинская служба всегда производила впечатление на посетителей.

— Кто-то ведь должен делать это, — сказала она скромно. Она искренне гордилась всем достигнутым здесь, несмотря на трудности, которые пришлось преодолеть.

— Но мало кто отважится на такое, не так ли?

— Это зависит от того, какой образ жизни вам по душе.

— А вам, очевидно, свойственно самоотречение? — спросил он с любопытством.

Лейла задумалась на мгновение, прежде чем ответить.

— Во всяком случае, здесь получаешь большее моральное удовлетворение от работы, чем в крупной городской больнице.

— Неужели?

В его голосе прозвучал мягкий вызов, подкрепленный красноречивым, но сдержанным взглядом. Пораженная откровенным чувственным интересом, который проявлял к ней этот красивый мужчина, Лейла мгновенно перешла на формальный тон.

— Могу я быть вам чем-нибудь полезной, господин Фарли?

Напоминание о деле, ради которого он приехал в Медицинский центр, заставило его помрачнеть.

— Я хочу поговорить с доктором Дитерли. Не могли бы вы помочь мне найти его?

— Я сейчас же провожу вас к нему, — предложила Лейла, обеспокоенная собственной реакцией на его поведение.

От Фарли исходила властная мужественность, вполне естественная в нем, и он, очевидно, хорошо осознавал это.

— Благодарю вас, — сказал он, бросив на нее уверенный взгляд, что еще больше усилило ее тревогу.

Привык, что женщины стелются перед ним, огорченно подумала Лейла. Она быстро повернулась к раздвинувшимся входным дверям, с наслаждением вдыхая прохладный воздух вестибюля и уже почти сожалея, что не ограничилась простым указанием дороги к кабинету Дейла. Однако решив, что недостойно ее спасаться от обаяния Джима Фарли, она не стала уклоняться от своего первоначального замысла.

Он, разумеется, не собирался завязать интрижку, используя свою привлекательную внешность. Тем не менее, Лейла явно чувствовала себя неловко, когда сопровождала его по коридору к кабинетам администрации.

Ее первой реакцией на Джима Фарли должно было быть сострадание. Почему же его вытеснили другие переживания? Даже сейчас, когда он шагал рядом с ней, Лейла больше ощущала мужественную энергию этого человека, нежели разделяла то ужасное чувство потери, которое, вероятно, терзало его сердце.

Стук в дверь кабинета главного врача прозвучал неоправданно резко. С уверенностью, которой бы в Центре никто не удивился, Лейла открыла дверь и, не дожидаясь ответа, заглянула внутрь. Дейл оторвался от своих бумаг на столе и улыбнулся девушке теплой, ободряющей улыбкой.

В другой раз Лейла почувствовала бы себя счастливой. Этого человека она любила по тысяче причин, но сейчас, совершенно необъяснимо, мужчина, стоящий за ее спиной в коридоре, значил для нее больше. Осознание необычности момента каким-то образом помешало ей ответить на улыбку Дейла.

— Прошу извинить, господин Джим Фарли хочет видеть вас, — просто сказала она.

Дейл тотчас же стал серьезным, улыбка пропала с его лица, он поднялся навстречу посетителю.

— Джим Фарли, — представился вошедший.

Дейл протянул руку для приветствия.

— Дитерли. Дейл Дитерли.

Лейла наблюдала со стороны, как двое мужчин оценивающе приглядывались друг к другу, соблюдая формальности официального этикета. Они были приблизительно одного возраста и роста, но Фарли казался выше и крупнее. Кроме того, его светскость придавала ему большую значительность.