– Да, если он будет хорошим мужем. Но я думаю, что эта проблема никогда передо мной не встанет. Я уверена на сто процентов, что вообще не выйду замуж. У меня нет, как это говорится… необходимых составляющих.

– Нам пора! – Он поднялся и подал ей руку, помогая встать.

Они оказались так близко друг к другу, что Лоррен, испуганная, хотела отступить назад, но Алан помешал ей. Его руки легко легли на ее плечи, и девушка удивленно посмотрела на него. Он взглянул в ее лицо, лишенное и следа косметики, а затем быстрым движением развязал ленту, стягивающую ее волосы, и они рассыпались по плечам Лоррен шелковистой волной. Она подняла трясущиеся от волнения руки, чтобы откинуть их назад, но Алан остановил ее.

– Нет-нет, не трогайте! Оставьте так, навсегда, – сказал он и спрятал ленту себе в карман.

– Пожалуйста, отдайте мне ленту.

– Никогда в жизни! Ни одна девушка не жестока к себе так, как вы.

Молча они спустились с холма. Лоррен не хотела больше ни о чем говорить.

– А вы не болтунья, не так ли?

– Если вам не нравится моя компания, – Лоррен обиделась, – вы можете заняться чем-нибудь другим. Я вас не приглашала следовать за мной по пятам.

– Ну-у, колючая, совсем как дикобраз.

– Извините, но я не умею вести искрящиеся юмором беседы, к которым вы, видимо, привыкли. Развлекать и очаровывать, чтобы заинтересовать своей особой, как Марго, я тоже не могу, – возразила Лоррен. Алан промолчал, но она была уверена, что он улыбается, и это еще больше разозлило ее. – Вы забыли, что я всего лишь скучная, старомодная и почтенная учительница…

Ладонь Алана внезапно зажала ей рот, и девушка чуть не впилась в нее зубами, но сдержалась и только отбросила его руку.

Как только они вернулись домой, Лоррен нашла другую ленту и еще туже стянула волосы, пытаясь доказать прежде всего самой себе, что она не сдает позиций. В полном смятении она села на кровать, пытаясь хоть немного прийти в себя. Лоррен чувствовала себя смущенной и растревоженной, ее покой был полностью нарушен. Что с ней произошло? Где то умиротворенное состояние, которому она так радовалась на холме?

Когда она вышла в гостиную, Алан поднимался по лестнице. Взглянув на ее туго стянутые волосы, он нахмурился и немного отступил, пропуская ее. Но как только она прошла мимо, он быстрым движением сдернул и эту ленту. Лоррен резко обернулась, волосы разметались по ее щекам.

– Отдайте мою ленту! – В ярости прошипела она, но Алан, дразня, держал ее слишком высоко.

– Она теперь моя, – насмехался он. – Это желанная для меня добыча.

– Я найду другую, – оборвала его девушка. Ей казалось, что от негодования кровь в ее венах вот-вот закипит.

– Я и ее тоже заберу.

– Я… я заколю волосы шпильками.

– Какое удовольствие медленно вытаскивать их, одну за другой.

– Вы наивно думаете, что я буду смирно стоять и ждать, пока вы это сделаете? – вспылила она.

– Ну, вам меня не остановить! Я… э-э-э… у меня свои методы. И потом, – вкрадчиво продолжил он, – кто говорил, что вы будете стоять?

Его злорадная усмешка привела ее в такое бешенство, какого она никогда раньше не испытывала. Полностью потеряв контроль над собой, Лоррен бросилась на Алана и принялась колотить его в грудь стиснутыми кулаками. Он хохоча схватил ее за руки и держал так, на безопасном от себя расстоянии. Девушка пыталась освободиться всеми способами: кусалась, брыкалась, царапалась, но чем больше она сопротивлялась, тем крепче он ее держал. Не выдержав, она заплакала и опомнилась.

Алан отпустил ее, и, пробормотав какие-то извинения, она спустилась по лестнице. Лоррен с ужасом поняла, что только что испытала доселе ей неизвестную глубину человеческих чувств, и была поражена той силой эмоций, которую пробудил в ней этот мужчина. А Алан с трофеем в руке спокойно удалился к себе.

Однажды вечером, когда Лоррен проверяла школьные сочинения, в столовую без стука вошел Алан.

– Заняты?

– По-моему, это очевидно, – огрызнулась она.

– Не очень радушный прием, что и говорить.

Он подошел к столу и встал за ее спиной. Лоррен замерла. Алан через плечо девушки внимательно читал, что было написано в тетради, а его пальцы легко перебирали ее волосы. Последние дни она бросила стягивать хвост на затылке, устав от безуспешной борьбы с Аланом, и они ниспадали мягкой шелковистой волной по ее спине. Лоррен сердито стряхнула его руку. Он удивленно посмотрел на нее и засмеялся. Этот мужчина прекрасно знал, что делает.

Лоррен поняла, что он сменил тактику, период изоляции ее от друзей прошел, и теперь наступил следующий этап: он изводил ее при каждом удобном случае, и для Лоррен уже одно его присутствие стало мучительной пыткой. Как только Алан приближался к ней, она становилась раздражительной и болезненно-чувствительной и уже не могла справиться с собой.

– Это сочинение… вы поставили за него высший балл?

– Да, потому что оно этого заслуживает. – Кто его написал?

– Девочка из моего класса. – Лоррен назвала имя ученицы.

– Знаете, что я бы сделал с этой работой? Взял бы карандаш… – Он вытащил из ее пальцев карандаш и, прежде чем она успела остановить его, быстро исправил почти полдюжины слов. – Вот так и так, – продолжил он и расчеркал еще два или три предложения. – И я бы вернул его назад и велел переписать. Оно просто ужасно! – Он бросил карандаш на стол.

У Лоррен от негодования тряслись руки. Она схватила ластик и попыталась стереть его поправки, но тщетно.

– Что вы наделали! Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мои дела! Займитесь лучше своими.

Не обращая внимания на ее резкость, Алан подвинул стул и сел рядом:

– Где остальные?

Лоррен прикрыла тетради руками:

– Вы не имеете права прикасаться к ним! Это моя работа – ставить за них оценки, а не ваша.

– Очень хорошо. Обещаю не касаться к ним карандашом, хотя соблазн слишком велик. Будьте любезны, дайте мне хоть взглянуть на них. Целую вечность я не читал девических излияний вроде этих. Я буду рад, если они освежат мою память. – Он просяще протянул руку: – Пожалуйста!

С большой неохотой Лоррен протянула ему стопку тетрадей. Алан еще ближе придвинул к ней свой стул, и Лоррен, сжав от злости зубы, заставила себя остаться на месте. Она поняла, что он делает все намеренно, стараясь вывести ее из себя. Какое-то время Лоррен тихонько сидела, но вскоре, не вынеся его близости, она начала осторожно отъезжать в сторону. Алан будто невзначай зацепил ногой ножку стула, и девушке пришлось смириться.

– Не дергайтесь, – приказал он, – вы мешаете мне сосредоточиться. – Он вновь приступил к чтению. – А вот и хорошее! – Он перевернул страницу и увидел низкий балл, поставленный Лоррен за эту работу. – Что? Это замечательное сочинение!

– Замечательное? Да оно просто ужасно! Грамматика возмущает, язык берет начало в сточной канаве, все правила нарушены…

– Да откройте уши и глаза: язык на уровне современных требований, острый и едкий. Прекрасные идиомы. Так говорят все вокруг вас, только вы слишком глухи, даже преднамеренно глухи, чтобы услышать это.

– Но повседневная речь – это не язык для сочинений по английскому. Конструкция предложений слишком свободная и часто неправильная.

– Говорю вам – это хорошо. Оно не напыщенное и не лишено оригинальности. Эта девочка, очевидно, всеми силами сопротивляется беспощадным методам ортодоксальных учителей. Я с радостью возьму ее начинающим репортером, если она этого захочет. – Он принялся за следующее сочинение. – А вот это утверждение изначально неверное. Вы разве не учите их пользоваться только проверенными, достоверными фактами? Это одно из первых правил всех описаний и репортажей.

– Но учителя английского не имеют дело с фактами. Для нас важнее творческая фантазия, воображение, удачно выраженное мнение…

– Мнение? Но прежде чем они сформируют свое собственное мнение, вы должны дать им факты…

Лоррен, совершенно растерявшись, покачала головой: