– Нет, не я. – Он взглядом просил у Базиля защиты. – Я знаю, что это звучит неправдоподобно, может, даже подло, но она преследует меня. Но она мне ничуть не нравится, вот в чем беда.

– Вы считаете, что она влюблена в вас? – с нажимом на слово «считаете» спросил Базиль.

– В том-то и дело, что нет, – порывисто ответил Род. – Как это ни странно, но, по-моему, я ей абсолютно безразличен. Ей на меня наплевать!

– Очень скромненько! – прошипела Полина.

– Видите ли, она никогда не делала мне двусмысленных предложений, – с явным облегчением рассмеялся Род. – Может, я кажусь вам девицей, ломакой, недотрогой и т. д. Но во всей этой истории есть что-то странное. Где бы я ни был – в ресторане, театре, картинной галерее, – там неизменно появляется Ванда, просит поухаживать за ней, принести коктейль, зажечь сигарету или сделать еще что-нибудь для нее, постоянно болтает со мной, не спускает с меня глаз. Она постоянно бывает там, где бываю и я. Я просто не могу от нее избавиться, и все это происходит на людях, на виду у всех… Но стоит нам остаться наедине, она мгновенно меняется, меняется все ее поведение, манеры, она не пристает ко мне, оставляет меня в покое, и, кажется, в такие минуты я просто для нее не существую. Все шло шиворот-навыворот. Я не мог отделаться от нее на виду у публики, не прибегая к грубости. Но я не могу воспользоваться столь радикальным средством, так как целиком завишу от нее как актер, ее партнер на первых ролях. А это – моя работа. Если бы она была влюблена в меня, то тогда все встало бы на свои места. Но я клянусь, этого никогда не было! Такое двусмысленное положение ужасно меня злило, расстраивало, особенно после того, как это заметила Полина. А теперь все становится значительно серьезнее, так как если полиции удастся доказать, что Владимир был ее любовником, то, следовательно, у меня был мотив, чтобы расправиться с ним, – ревность. Это да плюс нож – что может быть убедительнее в обвинениях, направленных против меня? Какая замечательная чепуха – быть обвиненным в убийстве человека из-за женщины, которая не вызывает у меня никакого интереса!

– Станет ли Ванда отрицать, что вы были в нее влюблены? – спросил Базиль.

– Кто же знает? В том-то все и дело. Я не знаю, как она поступит, так же как я не знаю, ради чего она мен всегда преследовала.

– Род, – нетерпеливо перебила его Полина, – ты, конечно, знаешь притчу о цветах и пчелках. Так что тебе должно быть совершенно ясно, почему она не давала тебе покоя.

– Но дело совсем не в этом! Сколько раз я должен тебе повторять одно и то же, чтобы ты наконец мне поверила?

– Во всяком случае, речь идет не об этом, – продолжала Полина. – Дело в том, что она вовлекла тебя в дело об убийстве. Не понимаю, почему я должна так переживать по этому поводу, но я не могу ничего с собой поделать…

Они оба улыбнулись. Ее очаровательная улыбка вдруг заставила пожалеть Базиля о тех его двадцати годах, которые остались где-то в далеком прошлом, за его спиной.

– Вы помолвлены? – прямо, без обиняков спросил Базиль.

Полина покраснела. Род потупил глаза.

– Может, я допустил бестактность, – продолжал Базиль, – но я не смогу помочь вам, если мне не будут известны подробности взаимоотношений, связывающих всех действующих лиц.

Полина погасила сигарету, придавив ее пальцем в пепельнице.

– Ну, может, расскажем ему и об этом?

– Наверное, мы должны это сделать, – ответил Род. Было видно, как он смущен.

Полина вскинула глаза на Базиля:

– Мы были помолвлены до вчерашнего вечера, до того момента, когда я встретила тебя в картинной галерее. Теперь между нами все кончено и нам наплевать друг на друга… Но я не желаю, чтобы Рода арестовывали за убийство, которого он не совершал.

Теперь Базиль начинал понимать, почему Полина была так бледна и рассержена накануне.

– Почему расторгнута помолвка?

– Ну, знаешь… несовместимость характеров… обоюдное желание и т. д.

– Мне нужна действительная картина, как обстояло дело.

Полина с вызовом вздернула подбородок.

– Я хотела о помолвке объявить публично, при всех, Род не пожелал этого сделать. Я некоторое время терпела, но все это тянулось по-прежнему, и мне показалось, что лучший выход из создавшейся ситуации – это ясный недвусмысленный отказ.

Базиль посмотрел на Рода.

– А почему вы отказались от публичного объявления?

Род густо покраснел.

– Ну… из-за Ванды, конечно. Я имею в виду… ну, свою работу, карьеру, которая целиком зависела от нее, мой успех на Бродвее. Я думал, что если сообщу ей об этом до премьеры нашей пьесы, то после такого признания у меня исчезнут все шансы на успех.

– Значит, ты открыто признаешь, что она обхаживала тебя по вполне обычным причинам? – воскликнула, давая выход своей ярости, Полина.

– Нет. Я не знаю. Понятия не имею, почему она постоянно преследовала меня… Это – святая истина. Конечно, я не мог ничего с собой поделать, но мне не хотелось усложнять свое положение, оно уж и без того было отчаянным! Представляете, если бы я в этот момент сообщил ей о помолвке?

Слушая Рода, Базиль внимательно его разглядывал.

– Не считаете ли вы, что все это может иметь гораздо более опасные последствия, чем тот факт, что нож принадлежал вам?

– Это почему же? – спросила Полина.

– Это ближайший переход к мотиву, которым до настоящего времени располагает полиция. Разузнав, что человек, игравший роль Владимира, был ее любовником, она сосредоточит все внимание на вашей личности…

Наступила неловкая тишина. Через минуту нервы Рода не выдержали и он взорвался:

– Какая-то чертовщина!

– Вовсе нет. Вы признаете, что вас постоянно видели вместе.

– Ну и что? Это ничего не доказывает. Я уже был помолвлен с Полиной.

– Но вы не хотели заявить об этом публично из-за Ванды. И, наконец, помолвка была расторгнута опять е из-за Ванды. Полиция может сделать вывод, что ваша помолвка с Полиной была лишь прекрасной уловкой, чтобы скрыть истинные отношения с Вандой.

– Боже мой, все это звучит так, как будто кто-то все заранее спланировал! – В прерывистом голосе Полины явно чувствовался страх.

– Да, действительно, – сказал Базиль, не отрывая глаз от Рода. – Вы говорите правду, утверждая, что Ванда всегда скучала с вами, оставаясь наедине? Подумайте, постарайтесь вспомнить, поточнее. Это очень важно. Выказывала она хоть какие-то признаки личной в вас заинтересованности, даже, скажем, малозаметные, ненавязчивые?

– Под прилагательным «личный» вы, конечно, имеете в виду «эротический»? Нет, этого с ее стороны не было. Ну… кроме того, что все это глупо и я не любил ее все же я оставался живым человеком и чувствовал себя несколько раздосадованным всем происходившим, разве не оскорбительно для мужчины, если какая-то женщина преследует его, ищет его компании и в то же время остается абсолютно безразличной к нему. Дошло до того, что я почти возненавидел Ванду, и вот в этот момент случилось то…

– Может, как раз Ванда чувствовала себя презираемой женщиной? – на всякий случай поинтересовался Базиль. – Вы ведь были довольно холодны по отношению к ней?

– Она была не жарче! Может, именно так она и воспринимала меня.

В глазах Полины заплясали огоньки.

– Базиль, я вижу, что тебе это небезынтересно. Ты поможешь нам, да? Если действительно кто-то все это тонко спланировал, только ты можешь разобраться и дойти до истинной причины убийства. Предположим, Ванда знала, что должно произойти с Владимиром. Предположим, она преследовала Рода на протяжении нескольких недель, чтобы бросить в конце концов на него подозрение, когда все это совершится. Ведь это она захотела играть «Федору». Это она настояла, чтобы Мильхау отдал Роду роль хирурга, который появляется на сцене с ножом в руке. Я уверена, что Владимир – не чужой для нее человек. Скорее всего, это ее приятель и это она пригласила его сыграть роль Владимира, даже если она впоследствии от этого отпиралась.

– Другими словами, вы верите, что Ванда сама убила Владимира? – спросил напрямик Базиль. – И разработала детальный план совершения преступления, чтобы бросить подозрение на Рода?