Близка по плану к церкви монастыря Сан Хуан де лос Рейес церковь Сан Андрес дель Реаль в Толедо, построенная по заказу посланника «католических королей» в Риме дона Франсиско де Рохас, который предназначил ее для усыпальницы своей семьи. Ее интерьер богато украшен орнаментом позднеготического стиля. В ней находится гробница XIV века, выполненная в стиле мудехар, с геометрическим орнаментом, переплетенным с листьями плюща. Но самое замечательное в этой церкви — это ее главный заалтарный образ, расписанный Франсиско Амберес. Ретабло считается одной из значительных работ этого мастера. Амберес выполнил для него тридцать картин со сценами из жизни богоматери и «Страстей господних». Трактовка персонажей отличается правдивостью, естественностью жестов и поз. Большинство сцен, как всегда у Амбереса, разворачивается на фоне пейзажей. Особенно очаровательны пейзажи в сценах «Поклонения волхвов» и в «Распятии». По бокам расположены фигуры святых, пластически выделяющихся на золотом фоне ниш. Наиболее интересен образ св. Себастьяна. Обрамляющие изображения арки, пилястры и карнизы сплошь покрыты мелким орнаментом по мотивам итальянского Ренессанса. В пределле нарисованы апостолы.
В церкви имеются еще два ретабло работы Франсиско Амберес, расположенные в отрезках средокрестия. В левом ретабло выделяется образ св. Бернарда, в правом, более позднем по времени, привлекают внимание пейзажи стройностью композиционного построения и разнообразием светлых тонов.
Под руководством Франсиско Амберес в Толедо проводились работы над главным ретабло в церкви монастыря Сан Хуан де ла Пенитенсия (1514). Были написаны двадцать картин из жизни Христа и Иоанна Крестителя. Собственноручно Амбересом было выполнено полное драматизма «Обезглавливание Иоанна Крестителя», а также характерный портрет кардинала Сиснероса и его друга Рюиса, основателя монастыря.
В 1509 году в соборе Толедо был объявлен наследником престола внук Исабеллы Католической, сын Хуаны Безумной, Карл, вступивший на престол в 1516 году сперва как испанский король Карл I, а позднее, после получения им императорской короны объединенной Германии, как Карл V. Ведя завоевательные войны, он редко заглядывал в Испанию, а при своих наездах туда он избегал бывать в Толедо, Карл V невзлюбил столицу, особенно после восстания коммунерос в 1520 году. Стремясь к абсолютизму, Карл V уничтожал средневековые вольности, дарованные городам, он не считался с постановлениями кортесов, а на ответственные государственные должности назначал не испанцев, а фламандцев, среди которых он юношей воспитывался в Брюсселе. Недовольство политикой императора привело к восстанию целого ряда испанских городов, объединившихся в так называемую «Святую хунту» под девизом: «Мы принесли взаимную присягу за короля и коммуну». Толедцы, вспомнив свою былую славу, руководимые пылким Хуаном де Прадильей, потомком старой толедской аристократической фамилии, встали во главе восставших. Из Толедо во все города Испании были посланы письма с призывом к восстанию в защиту вольностей. Все укрепленные места в Толедо были захвачены восставшими — замок Сан Сервандо, Алькасар и другие. Но войско «Святой хунты» было разбито войсками императора в 1521 году при местечке Вильялар. Главную роль в победе Карла сыграл классовый антагонизм дворянства и горожан, помешавший им объединиться против общего врага. Боясь расширения народного движения, большинство дворян вскоре изменило хунте. Но и после этого поражения Толедо продолжал оказывать упорное сопротивление войскам Карла V, Движением руководила отважная жена казненного императором Хуана де Прадилья — Мария Пачеко. Но силы Карла V в несколько раз превосходили силы толедцев, и они были принуждены сдать город, навсегда отказавшись от своих вольностей. Марии Пачеко после взятия Толедо удалось бежать в Португалию. Дворец семейства Прадилья был сравнен с землей. После этого Карл V еще реже стал бывать в Толедо и лишь в 1528 году он принимает в Алькасаре знаменитого конкистадора Перу Фердинанда Кортеса, привезшего в дар императору сокровища вождя Перу Монтезумо. Карл навсегда покидает Толедо, когда после роскошного праздника, на котором был собран цвет испанской идальгии, умирает обожаемая им жена Исавелья Португальская.
Но все эти события мало повлияли на уклад жизни Толедо. Город все еще был богат, и художники, скульпторы и архитекторы, как и раньше, находили щедрых меценатов. Светская аристократия владела по-прежнему земельными богатствами, духовенство получало несметные доходы. Не заглохли в Толедо и процветавшие здесь в эпоху «католических королей» промышленные предприятия, по-прежнему лучшими считались шелка, вытканные в Толедо, и изготовленные там стальные клинки для шпаг и мечей. Не затихла и художественная жизнь, строились дворцы, госпитали, перестраивались церкви согласно новым художественным вкусам, менялось и украшение их интерьеров, оформляемых теперь исключительно в стиле Ренессанса. В эту эпоху в Толедо погибло особенно много готических памятников.
Завоевательная политика Карла V бросала испанские войска не только в Америку, но и по разным государствам Европы. Они были во Франции, в Нидерландах, в Германии и в Италии. Походы в Италию оказали особенно сильное влияние на художественную жизнь Испании. Приближенные Карла V во время его походов в Италию восхищались произведениями мастеров итальянского Возрождения и по возвращении в Испанию насаждали вкус к этому новому направлению. И в искусстве Испании усиливается влияние Италии. Художники и скульпторы стремятся подражать великим итальянским мастерам — Рафаэлю и особенно Микеланджело. Но, подражая итальянским мастерам, они по-своему перефразируют их произведения, сохраняя в то же время традиции своего национального искусства. Им остается непонятной присущая итальянской классике внутренняя закономерность построения пластических форм с выражением в них объективных законов гармонии, пропорций. Они стремятся главным образом к передаче эмоций, ищут возможностей усиления выражения чувств, акцентируют жесты и позы, искажают черты лица, передают пластичность форм беспокойными линиями, приближаясь, таким образом, к итальянскому маньеризму, но с более ярко выраженным тяготением к натурализму. Перефразировка образцов итальянского искусства каждым мастером по- своему была характерна для первой половины XVI века. В Испании еще были очень сильны индивидуалистические тенденции, находившие свое выражение и в сепаратизме отдельных провинций, и в попытках городов к сохранению самоуправления, и в смелых походах, на свой страх и риск, отважных конкистадоров, таких, как Кортес и Писсаро, в Новый Свет.
Госпиталь Санта Крус. Портал
Госпиталь Санта Крус. Внутренний дворик
Испанские архитекторы также по-своему перефразируют архитектурные принципы итальянского Высокого Ренессанса, подражая возведенным зданиям и не забывая при этом и о мавританской архитектуре. Памятники архитектуры — это лучшее в художественном отношении из того, что создавалось в ту эпоху. За тонкость и изящество орнаментальных украшений архитектурный стиль этого времени получил в Испании название стиля платереско, от слова «платеро», что означает ювелирное мастерство. Эти украшения по-прежнему, как и в стиле исабелино, следуя ритму повторений, сплошь покрывают отведенные им в здании плоскости, но мотивы орнаментики меняются. Теперь в ней господствуют исключительно мотивы итальянского Ренессанса, а определение границ, предназначенных под декор плоскостей, становится более ясным, они чаще приобретают форму треугольников и квадратов. Но обилие орнамента и богатство его мотивов придают по-прежнему зданиям живописно декоративный вид. Переходным памятником от стиля исабелино к платереско в Толедо можно считать госпиталь Санта Крус. Подобные благотворительные учреждения были очень распространены в то время в Испании, и в них принимали всех больных без различия: богатых и бедных, христиан и мавров. В плане госпитали бывали трехнефными, в боковых нефах ставились кровати. Тщеславие основателей благотворительных учреждений — обычно ими являлись богатые меценаты — заставляло их обращаться к лучшим архитекторам и требовать от них, чтобы здания выглядели роскошно. Госпиталь Санта Крус был построен по заказу уже не раз упомянутого кардинала Мендосы. Он поставил условие, чтобы «все работы были сделаны очень хорошо и в античном духе». Работа была поручена известному в то время архитектору Энрико де Эгас (1455–1534), сыну Аннекина де Эгас, унаследовавшему от отца звание главного архитектора собора.