– Правда, что у вас хорошие отношения с мисс Холлингс?

– Не знаю, какое это имеет отношение к делу, – неприятно удивился Томас. – При всем уважении, моя личная жизнь вас не касается.

– Вы подумываете о женитьбе? – продолжал Грисхэм как ни в чем не бывало. – Пожалуйста, ответьте на мои вопросы, доктор О’Шейн.

– Ну, вообще-то да. Я люблю Розу и хотел бы на ней жениться. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к смерти ее отца.

– Ну, что ж, придется вам объяснить. У нас есть сведения, согласно которым вы довольно смело экспериментировали с лекарством профессора. Как нам стало известно, дела с практикой у вас идут неважно. Кроме того, вам пришлось взять на себя долги вашего предшественника, а это только усугубило ваше положение…

– К чему вы клоните? – Томас вскочил со стула. – Вы не могли бы прямо сказать, чего от меня хотите?

Инспектор также встал, преградил молодому врачу дорогу и спокойно объявил:

– В результате судебно-медицинской экспертизы было установлено, что в теле покойного присутствуют следы кардицина в весьма высоких дозах. И как говорят наши эксперты, этот медикамент в высоких дозах оказывает на больного прямо противоположное действие. То есть в руках человека, преследующего определенную цель, он становится смертельным оружием. Я спрашиваю вас, доктор О’Шейн, кто, по вашему мнению, мог бы совершить подобный поступок?

– Уж не хотите ли вы сказать, что профессор был убит? Но это совершенно невозможно! Я прописал ему медикамент и следил за тем, чтобы не произошло передозировки.

– Я далек от мысли подвергать сомнению вашу квалификацию как врача, но не могло ли получиться так, что вы в поисках правильной дозировки… скажем так, несколько промахнулись?

– Нет, ни в коем случае! Даже если бы я один раз дал чуть больше, то это не привело бы к таким последствиям.

– А кто-то еще имел доступ к медикаменту?

– Только дочь. Я следил за тем, чтобы мои предписания строго выполнялись. Насколько мне известно, профессор никогда сам не использовал медикамент. А его дочь настолько же надежна, как и я.

Грисхэм обменялся многозначительным взглядом с ассистентом и подвел итог:

– То есть согласно вашим показаниям исключено, что третье лицо может нести ответственность за передозировку. Или что профессор сам принял лекарства не в той дозе.

И когда он не услышал от доктора О’Шейна возражений, то кивнул и объявил:

– Тогда, к сожалению, вам придется поехать с нами в Лондон.

– В Лондон, но что…

– Я вынужден временно взять вас под стражу. Факты против вас. Все говорит о том, что предположения, высказанные против вас, не беспочвенны.

Он положил руку на плечо Томасу, но тот сбросил ее и закричал:

– Да как вы смете! Я ни в чем не виноват и не вижу причин, по которым вы можете объявить меня подозреваемым!

– Арчер… – инспектор кивнул своему помощнику, после чего тот достал из кармана наручники. Увидев их, Томас взял себя в руки:

– Хорошо, хорошо… Я поеду с вами. Но я хотел бы дать кое-какие указания моей помощнице. Можно?

– Извольте, но только поскорее. Последний поезд в Лондон отправляется через полчаса.

* * *

– О, мисс Холлингс, это было ужасно! Эти джентльмены! Они ни на секунду не сводили глаз с рук бедного доктора О’Шейна. Наверняка мы никогда больше не увидим его! – Мэнди отчаянно рыдала, утирая слезы носовым платком. Роза смотрела на нее, не веря своим ушам.

– Ты совершенно точно уверена, что эти господа были из Скотленд-Ярда? – еще раз строго спросила она девушку.

– Конечно! Они же показали мне свои удостоверения. Как же я испугалась! Что теперь будет? Я имею в виду, с бедным доктором О’Шейном? И со здешними людьми, которые остались без врача?

– Сейчас и я этого не знаю. Но я благодарна тебе, что ты сразу пришла ко мне. Я попытаюсь поговорить с доктором. Завтра же утром я поеду в Лондон.

– Я бы не стал этого делать, – вдруг раздался голос Джеймса Паркера, как оказалось, все это время стоявшего в дверях. Он подошел ближе и сказал: – Я уже поговорил вчера вечером с людьми из Скотленд-Ярда. Улики против доктора О’Шейна, к сожалению, слишком серьезные. Уже нет сомнений в том, что именно он виноват в смерти профессора.

– Нет! – закричала Роза. – Не может быть! Я знаю Томаса. Он врач от бога. Никогда он не стал бы преднамеренно…

– Этого никто и не утверждает, – терпеливо возразил Джеймс. – В Скотленд-Ярде исходят из того, что он просто допустил ошибку в дозировке медикаментов.

Роза не поверила. Она стал нервно ходить по комнате, забыв на время о присутствии Паркера. Тот вновь напомнил о себе:

– Вам не следует вмешиваться в полицейское расследование, мисс Холлингс! Вы предстанете в невыгодном свете, если начнете защищать человека, у которого на совести смерть вашего отца.

– Вы прекрасно знаете, что это неправда, и тем не менее все время повторяете одно и то же! Завтра же первым поездом я поеду в Лондон. И никто меня не остановит!

– Если вы настолько упрямы, то мне придется посвятить вас в некоторые некрасивые детали, – Паркер подошел вплотную к Розе. – Я хотел промолчать об этом, но вы заставляете меня открыть вам глаза.

– Что вы имеете в виду?

– Полиция исключает, что доктор О’Шейн по незнанию дал медикамент в такой высокой дозе. Мы знаем, что кроме него ни и у кого не было доступа к лекарству, поэтому…

– Но это же неправда! – решительно возразила ему Роза. – Вы тоже однажды давали отцу эти капли, когда ему вдруг стало плохо во время работы, и у него случился приступ.

– Да, ну и что? Что это доказывает? Речь идет о ночи, когда профессор умер. И кто дал ему медикамент?

Роза на минуту задумалась и затем пробормотала:

– Это был Томас…

– Вот видите! Вы должны смириться с тем, что он виноват. Возможно, ваши чувства говорят обратное, но послушайтесь голоса рассудка. Иначе вас ждет большое и ужасное разочарование!

Он говорил так убедительно, что Роза задумалась. Сначала она хотела возразить ему, но потом до нее дошло, что он прав. Факты говорили против Томаса. И все же…

– Даже если все говорит против него, я ни за что не поверю, что он сознательно и с каким-то умыслом отравил моего отца. Зачем? У него были отличные отношения с отцом. Это полный абсурд!

– Разве он не собирался жениться на вас? – осторожно спросил Паркер.

– Ну и что? При чем здесь это?

– Очень даже при чем. Возможно, что профессор и ценил доктора О’Шейна как медика и просто как человека. Но вы уверены, что он принял бы его в качестве зятя? Я не стал бы об этом говорить, если бы точно не знал, что не принял бы, – Джеймс внимательно посмотрел на Розу и с удовлетворением отметил, что его слова еще больше сбили ее с толку. И ее следующий вопрос это только подтвердил:

– Уж не намекаете ли вы на то, что отец говорил с вами об этом?

Бывший ассистент профессора специально немного помедлил с ответом, чтобы усилить эффект, а затем сказал:

– Я же вам уже рассказывал, что наши взаимоотношения с профессором в Египте носили почти семейный характер. Профессор относился ко мне как к доверенному лицу, почти как к члену семьи. И поэтому меня не удивило, когда пару дней назад он рассказал мне, что доктор О’Шейн просил вашей руки.

– Я… не верю этому. С чего бы это вдруг он стал говорить об этом с вами, а не со мной?

– Потому что он был против этого союза. Вспомните, как он отреагировал на то, что вы занимаетесь делами жителей деревни. Он не хотел, чтобы вы имели дело с этим сбродом, как он называл здешних жителей. Ну а если бы вы покинули Бушмилс, став женой деревенского врача, то такие контакты стали бы неизбежными. Ваш отец мечтал о том, что вашим мужем станет человек его круга – образованный, ученый. Но никак не выскочка из лондонских трущоб, который неминуемо потянул бы вас вниз!

Роза слушала Джеймса с растущим отвращением.

Хотя она и не могла опровергнуть его слова, у нее было такое чувство, что Паркер лгал, чтобы разлучить ее с Томасом и привлечь на свою сторону. Она решила, что будет лучше прекратить этот разговор.