— Мы, к сожалению, не знаем японского языка, — говорит Марет.
— Он ненамного труднее вашего, — улыбается японец. — У нас только сложно писать иероглифами.
Начавшийся разговор прерывает вошедшая в салон вторая стюардесса. Ее, как и первую, тоже зовут Оля. Во втором салоне обе стюардессы — Татьяны.
Оля просит минуточку внимания: необходимо прослушать «важную информацию». Стоя у двери салона, она демонстрирует, как надо пользоваться специальным надувным жилетом. Часть нашего воздушного пути будет проходить над морем. В жизни всегда могут возникнуть непредвиденные ситуации, поэтому Аэрофлот обеспечивает каждого пассажира надувным жилетом. В случае «нештатной ситуации» не надо терять самообладания. В карманчике жилета есть свисток и сигнальная лампочка. Пользоваться ими надо так… Оля показывает свисток и лампочку.
— У каждого авиапассажира жилет находится под сиденьем кресла. Можете проверить, — заканчивает Оля свою информацию, дублируя все сказанное ею на английском языке.
Бизнесмен (так мы с Марет окрестили моего авиасоседа) опускает руку под сиденье. Убедился: жилет там есть. Спрашивает чуть смущенно:
— Я лечу не в первый раз, но до сих пор не знаю, сколько времени можно продержаться на воде в таком спасательном костюме? А если появятся акулы, тоже надо свистеть?
Успокаиваем бизнесмена: жилет рассчитан на долгий срок. А насчет акул… В одном из карманчиков жилета должен быть специальный порошок, запаха которого не выносят морские хищницы.
— Аригато! — благодарит за разъяснение мой сосед.
По-русски это слово означает «спасибо».
За бортом самолета темноту сменяет рассвет. Небо становится фиолетовым и постепенно голубеет.
Стюардесса «Оля номер один» предлагает на выбор чашечку кофе или прохладительный сок. Она с беспокойством поглядывает на двух японских мальчиков лет пяти. Они пришли из второго салона. Мальчики бегают по проходу, догоняя друг друга, поочередно взбираются на два пустых кресла и громко кричат.
Наш бизнесмен просит Олю налить ему грейпфрутового сока. Он говорит, что это очень полезный напиток. Дома он пьет его утром и вечером, а днем — на работе.
— Я бы не возражал сейчас даже против грейпфрутовой ванны, — шутит бизнесмен.
Расшалившиеся мальчуганы, облачившись в лежавшие на креслах желтые пледы, — по-пластунски заскользили по ковровой дорожке. Достигнув нашего ряда, один из них, рыча как тигренок, приподнялся и неловким движением задел руку бизнесмена. Стакан с соком оказался в «свободном полете»… По светлому пиджаку побежали грейпфрутовые ручейки. Вот и осуществилась мечта о грейпфрутовой ванне!
— Какой эмоциональный мальчик! — воскликнул бизнесмен. — Как он естественно рычит! Из него может выйти большой человек!
Он сказал что-то еще, но уже по-японски.
Признаться, я смотрела на своего соседа с недоумением. Ни одного осуждающего слова в адрес набедокурившего ребенка. И еще оказывается из маленького шалуна «может выйти большой человек»!
Вот и познакомилась «на практике» с системой воспитания детей в Японии. Я читала о ней.
У нас все начинается с непрестанных окриков и запретов со стороны старших. И лишь по мере взросления ребенка запреты смягчаются или снимаются вовсе. В Японии картина иная.
Забота о родившемся ребенке сначала полностью ложится на мать. Первые два года он с ней как «единое целое», как ее неотъемлемая часть. Ночью он спит вместе с ней, в дневное время большей частью находится на ее спине. Конструкция крепления ребенка настолько продуманна и удобна, что мать, не снимая со спины драгоценную ношу, может спокойно работать в такой связке. В магазинах, на улицах, в метро и электричках мы с Марет потом не раз увидим молодую женщину с перетянутой крест-накрест грудью и маленьким ребенком на спине. Правда, многие матери носят теперь детей также в удобных переносных колясках-корзинках.
Маленьких детей родители не бьют, голоса на них не повышают. В основе воспитания малыша — уговоры, личный пример, внушение чувства долга перед старшими.
«Никакой ворчливости, никаких строгостей, почти полное отсутствие телесных наказаний; давление на детей оказывается в такой мягкой форме, что кажется, будто дети сами себя воспитывают и что Япония — детский рай, в котором нет даже запрещенных плодов»{6}.
По мнению автора этого очерка Г. Востокова, японские дети воспитываются на полной свободе, словно у них воспитательница «сама природа».
Об этой стороне жизни уже в более близкое время рассказывает и Всеволод Овчинников:
«Даже когда малыш начинает ходить, его почти не спускают с рук, не пытаются приучать его к какому-то распорядку, как-то ограничивать его порывы. От матери, бабушки, сестер, которые постоянно возятся с ним, он слышит лишь предостережения: „опасно“, „грязно“, „плохо“. И эти три слова входят в его сознание как нечто однозначное».
И далее:
«Короче говоря, детей в Японии, с нашей точки зрения, неимоверно балуют. Можно сказать, им просто стараются не давать повода плакать. Им, особенно мальчикам, почти никогда ничего не запрещают. До школьных лет ребенок делает все, что ему заблагорассудится»{7}.
И ребенок, только еще осваивающий жизненные принципы, запоминает, что неподобающее поведение может привести к последующему осмеянию: общество отвернется от него.
Достигнув школьного возраста, ребенок поступает под строгий надзор учителей, воспитателей и родителей. В его жизнь входят первые ограничения. Ему внушают, что он должен избегать ситуаций, в которых он может «потерять свое лицо».
Но нынешнее время конца XX в. вносит в быт современной японской семьи свои неизбежные коррективы. Многие малыши рано отходят от домашней опеки. Большинство японских женщин, имеющих маленьких детей, устраиваются на работу по найму. У многодетных матерей много времени отнимает ведение домашнего хозяйства, и им трудно заниматься самыми маленькими.
В Японии широко развита сеть детских учреждений, таких, как ясли, детские сады и детские площадки. Они работают в дневные часы и охватывают подавляющую массу детей в возрасте от одного года и до шести лет. И хотя все эти учреждения платные, спрос на устройство в них ребятишек, как нам говорили, всегда велик.
Оля приносит пачку бумажных салфеток, протягивает ее бизнесмену. Он все еще занимается своим пиджаком. Утешает его:
— Пятен не останется. В нашей летной практике такие случаи уже бывали.
— Значит, часто летают такие смышленые малыши? — интересуется бизнесмен.
Стюардесса отвечает утвердительно, а сама с опаской поглядывает на «тигрят». Они рыча, приближаются к аварийному выходу. Но, к счастью, за ними пришла мать, увела мальчиков во второй салон. Оля облегченно вздыхает.
Теперь можно поговорить с моим соседом о Японии. Нам с Марет повезло: бизнесмен разговорчив и хочет поподробнее познакомить нас со страной, в которую мы летим. Слово бизнесмену.
— Японский архипелаг, как известно, со всех сторон окружен морем. Отсюда в стране множество гаваней, заливов, бухт. Древние люди думали, что Земля держится на «трех китах». Не знаю, как насчет всей Земли, но надежная опора Японии — это ее самые большие острова. Если хотите, назовем их тоже «китами». Четыре японских кита! Главный из них Хонсю, за ним можно назвать Хоккайдо. Пролив между ними наиболее широк из всех других, разделяющих остальные японские острова. Его можно пересечь за четыре часа. В 1987 г. должно открыться движение по подводному тоннелю между этими островами{8}.
Тоннель «Сэйкан» — грандиознейшее сооружение XX в. Его заслуженно называют «чудом современной техники».
Бизнесмен слегка морщит лоб, видимо, что-то припоминает.
— Да… Это будет самый длинный в мире транспортный тоннель. Его протяженность почти пятьдесят четыре километра. Сколько труда вложено в его строительство! Оно было начато еще в 1964 г.