Отпустив солдат, Раух и Цилле подошли первыми. Услышав их шаги, Скорцени вскинул голову, он был несколько бледнее обычного, но в целом вполне спокоен.

Маренн подошла последней. Он кивнул ей, только на мгновение задержав взгляд, усталый, почти что равнодушный. Она даже удивилась.

— Присоединяйтесь, господа, — приказал он Рауху и Цилле. — Одну из первых задач, которая стояла перед нами, мы выполнили, — объявил он. — Мосты захвачены, наши основные силы подошли к реке и переправились. Рейхсфюрер очень доволен. Особенно тем, что нам удалось разминировать мост в районе Линьевилля так, что американцы вообще этого не заметили и были очень удивлены, что Пайпер прошел по нему. Но завтра предстоит не менее сложная операция. До наступления темноты передовая группа оберштурмбаннфюрера СС Пайпера дошла до городка Ставелот, там они натолкнулись на мины и вынуждены были прекратить движение. Сейчас ждут саперов. Скорее всего, с рассвета Пайпер начнет артподготовку и пробьется в долину реки Амблев. Там ему предстоит пересечь мост. У нас нет точных сведений, заминирован ли он. Это нам необходимо выяснить еще до начала его артподготовки и сообщить ему. Если мост заминирован, мины нужно будет снять. Дальнейшая цель — мосты через Амблев в Труа-Пон, где пересекаются шоссе «Д» и «Е». Здесь нас поддержит группа оберштурмбаннфюрера СС Хергета. Это очень важно, так как шоссе «Е» хорошо проходимое, на нем танки могут развить более высокую скорость. Метеорологическая служба сообщает, что погода, скорее всего, наладится, и американцы смогут поднять в воздух авиацию. Скорость будет иметь решающее значение. Шоссе «Е» выходит в ту же точку, что и шоссе «Д», в район Ги-Амуар, но оно безопаснее. В дальнейшем в развитие успеха нам приказано захватить железнодорожную станцию, вот она, — Скорцени ткнул в карту. — Скорее всего, американские части, отступающие под давлением группы Пайпера, а также боевых групп «Хансен» и «Зандиг», сконцентрируются здесь. Мы должны ударить им в тыл и полностью блокировать движение по железной дороге, взорвав железнодорожные пути, чтобы они не получили подкрепления. Задачи ясны? — он обвел взглядом командиров.

Услышав утвердительный ответ, заключил:

— На отдых еще два часа, в три часа выдвигаемся. Все свободны. Раух, задержись, — попросил адъютанта, когда офицеры встали и начали расходиться. — Я просил тебя оставаться в расположении, каким образом ты очутился в этом доме, про который мне сообщил Цилле? — он пристально взглянул на адъютанта.

— Это я виновата.

Маренн оставаться не просили, но она уходить не спешила. Она понимала, она может взять на себя больше, и ей простится, тогда как Рауху его «самоволка» может обернуться крутым выговором.

— Я очень устала сегодня, — сказала она негромко, — солдаты сказали, что в доме никого нет, и я попросила Фрица позволить мне отправиться туда, хотя бы ненадолго. Но он не захотел отпускать меня одну и вызвался сопровождать, я ему очень благодарна.

— Я слышал, пока меня не было, вы ввязались в перепалку и в перестрелку, — Скорцени закурил сигарету. — Я предупреждал тебя, — он взглянул на Маренн, и она заметила, что взгляд его потеплел, — американцы вполне обойдутся без твоей заботы. И уж конечно, инцидент, который случился днем и о котором только и толкуют при штабе Дитриха, без вашего участия не обошелся? Без твоего участия?

— Да, фрау пришлось взяться за налаживание дисциплины, — ответил вместо Маренн Раух. — Видно, сам Пайпер и подчиненные ему командиры немного упустили это из вида. Слишком увлеклись преследованием американцев.

— А что сделали с этим Флепсом, который устроил бойню? — спросила Маренн.

— Я еще не видел Пайпера, — ответил Скорцени, доставая из вещмешка флягу с горячим кофе. — Но вряд ли его накажут всерьез. Он опытный боец. А после потерь, которые дивизии понесли на Восточном фронте, каждый такой солдат или унтер — на вес золота. Ну, наставления выслушает, конечно. Но особо заниматься воспитанием никто не станет, надо двигаться вперед.

— Однако американцы не собираются оставлять этот случай без внимания, — сообщил Раух. — Уже все известно аж в Вашингтоне. Они обещают, что, когда вернут себе Линьевилль и Мальмеди, пришлют корреспондентов, все сфотографируют, в общем, раздуют дело. Хотя знаешь, сколько их просто изображало из себя мертвых, а потом, когда начало темнеть, драпануло на север — почти что с сотню. Мы не стали за ними гоняться. В конце концов, все равно рано или поздно нарвутся на наших. Только тратить силы впустую. У них вообще, я заметил, — добавил Фриц, открывая банки с консервированной колбасой, — это отработано, притворяться мертвыми. Один упадет, убитый по-настоящему, и тут же еще пять рядом падает, как бы за компанию, на всякий случай. Просто полежать. А потом сбежать, пусть другие отдуваются. За англичанами я такого не замечал. А американцы просто через одного — актеры. Очень практичный народец.

— Я, пожалуй, пойду, посплю хоть час, — Маренн встала с подбитого войлоком плаща, расстеленного на снегу. — У меня от этого Флепса и его фокусов голова раскалывается.

Она решила, что Скорцени ничего не заподозрил. И успокоилась. Как оказалось, совершенно напрасно. Едва она отошла на несколько шагов, он спросил Рауха:

— У тебя с Маренн что-то есть?

Она с трудом заставила себя не повернуться. Последовала пауза. В напряженной тишине звякнул нож о банку.

Потом Раух ответил:

— У меня с Маренн не что-то. У меня с ней — все. Но не волнуйся. С моей стороны инициативы не будет. А насчет нее ты все сам знаешь. Если она захочет быть со мной, я готов отправиться на Восточный фронт. Ты знаешь, я на ее стороне.

Маренн повернулась. Она поняла, что должна вмешаться.

— Я хотела спросить, — она произнесла почти беззаботно, как будто ничего не слышала. — А оберштурмбаннфюрер Хергет не приедет к нам? Было бы интересно познакомиться. Я много слышала о нем.

— Сейчас не время ездить в гости, — Скорцени ответил сухо, он понимал гораздо больше, чем она думала. — Но возможно, он появится завтра.

Артподготовка Пайпера началась в шесть тридцать утра. Артиллерия работала часа полтора. Затем около восьми утра немецкие танки начали движение вниз с холмов в сторону городка Ставелот. Они шли по проходам, подготовленным за ночь саперами. Их встретило выстрелами только одно противотанковое орудие, но и его быстро подавили огнем. В это время диверсанты Отто Скорцени, проникшие в тыл к американцам еще ночью, завершали разминирование моста через Амблев. Оказалось, что, несмотря на панику, расчет, который был оставлен на специальном командном пункте, обнаруженном метрах в пятистах от объекта, все-таки получил приказ взорвать мост, как только танки поднимутся на него.

Проникновение в тыл прошло без происшествий. Если не считать трех американцев, заплутавших в лесу. Они приняли отряд Скорцени за своих и долго выясняли, как им вернуться в Линьевилль в кафе «Бодарв», где они не допили пиво. Убрали их тихо, при помощи холодного оружия, а тела надежно спрятали.

На командном пункте американцев оказалось побольше — десятка полтора.

— Действовать бесшумно, только ножами, — приказал Скорцени.

Окружив деревянную хижину, в которой находился пункт управления, диверсанты ворвались в нее одновременно со всех сторон, через дверь и окна, и с расчетом было покончено без единого выстрела.

Затем группа отправилась исследовать мост. Заряды были обезврежены. Когда танки спокойно преодолели его и продолжили движение по шоссе, американцы в спешке покинули Ставелот. Пайпер вошел в город, не встретив сопротивления. Все действия союзников ограничились стрельбой из пулемета на рыночной площади и еще одним противотанковым орудием, команда которого держалась мужественно и вела огонь, но танки обошли пушку по другой улице, снова вышли на главную дорогу и двинулись в Труа-Пон. Поняв, что делать им больше нечего, американцы бросили орудие, заклепав ствол с вложенным в него снарядом, и ретировались. Это дало возможность танкам двигаться по главной магистрали Ставелота, которая была более прямой и потому более удобной. В других районах города еще оставались американцы, но на них уже не обращали внимания, оставив их поимку специальным подразделениям, к десяти утра колонна Пайпера начала выход из Ставелота, чтобы сосредоточиться для удара на Труа-Пон.