Когда звездочки стареют, им бывает тяжело держаться за небо. Непростое это дело — и светить, и на пустоту опираться. Поэтому иногда они падают. Вы наверняка такое видели: уютной летней ночью, когда цикады стрекочут, как печатная машинка, теплый ветерок ерошит волосы, а голова полна неясных воспоминаний.

Но вы же не знаете, где именно падают солнышки?

Так я вам скажу: у Пятихолмья. Едва это случается, у маленького Сперо звонит будильник с пятачком (издавая вовсе не «дзынь-дзынь», а «хру-хру»). Ребенок быстро умывается, и, сложив в патронташ колбочки, бежит в долину. Его путь лежит через реку, зеркальный лес и лес обычный.

Сперо приходит к упавшим звездочкам, когда те с грустью мечтают о небе и думают, какое оно красивое и далекое; когда в зеркальном лесу — в серебристых кронах весноцветов — звенит печальный дождь; когда король оленей смотрит на уходящую вдаль тропинку и луна отражается в его седине. Сперо приходит к звездочкам и играет им на саксофоне грустную мелодию, от которой они плачут о космосе и вселенской пустоте.

Мальчик берет колбочки и собирает слезинки. Одну за другой — пока они не покрывают последнее деление в четыре унцима. Вставляет сосуды в патронташ и возвращается домой. У Сперо обычно мало денег, мало еды и еще меньше радости в жизни, но после каждого похода наш герой кладет на тарелочку радужный щербет и ставит ее на крыльце. Мальчик ждет любимого зелененького лягушонка, ждет упрямо, пока сон не закрывает усталые глазки. Щербет съеживается, покрывается капельками росы, но лягушонок так и не припрыгивает. Увы, он ушел вслед за призрачной луной и больше не вернется.

Утром слезки застывают в красивый кристалл — голубоватый, с ниточкой седины. Он мелодично звенит, если приложить к уху, легко поддается обработке и кормит все Пятихолмье. Потому как живут здесь либо добытчики, либо ювелиры, либо свинопасы (против правды не попрешь — бывает и такое).

Но наш рассказ (вы еще здесь?) о другом. Как и приличествует хорошей истории, он начинается в тот миг, когда все идет не по плану.

— Не заставляй меня снова плакать, — говорит звездочка Сперо, едва тот начинает свою дождливую рапсодию. — Я плакала уже три раза на этой неделе, а никто даже не сказал, какие у меня хорошенькие лучики, и как я умею делать колесо. А я умею делать! Я лучше всех звездочек умею делать колесо. Смотри.

Звездочка встает на лучики и делает колесо.

— Видишь? Никто так не умеет.

Серебристые капельки гремят по саксофону; мелодия булькает и сипит.

— Вижу, — отвечает Сперо. — Ты очень талантливая звездочка.

Солнышки и раньше обращались к нему, и, следуя наставлениям старших, мальчик обычно не отвечает. Но сейчас он устал, он голоден и продрог. И последнее время Сперо все чаще снится зеленый лягушонок, чистенький веселый лягушонок, которого нет.

— Но остальные жалуются, что плакали еще больше, — продолжает Сперо. — Правда-правда. Если я не возьму слезки, то я не поем завтра, и не куплю радужного щербета. Я так давно не кушал радужного щербета. Знаешь, каково это?

Тут надо признать, что, как и все мальчишки (и не только), Сперо очень-очень любит радужный (и не только) щербет.

— Конечно, я знаю, каково это. Я тоже раньше была человеком, и у меня была доченька, а я так по ней скучаю. Ой, сейчас расплачусь… Хнык! Хнык-хнык… Хнык? Нет, вот видишь, ты все равно не получишь много слезок, потому что я очень устала, — убеждает звездочка. — Лучше выполни мою просьбу.

— Какую? — спрашивает Сперо, ибо саксофон заполнился водой, и поход, как ни крути, выходит неудачный. Либо идти домой ни с чем, либо скучать вместе с солнышками по небу.

— Когда я падала, один травник из Пустолесья загадал желание. Он захотел замок. Или дворец? Погоди, я записывала. Или домик на горе? Ой, да, точно, замок. Ты знаешь, звездочки не умеют исполнять желания. Это люди умеют, а не звездочки, но люди не стараются. Вот если бы ты исполнил это желание для меня, я бы очень обрадовалась и подарила бы тебе свою улыбочку.

Сперо хмурится. Хотя он мальчик смышленый, но, что делать с этой штукой, не понимает.

— Зачем мне улыбочка? Я не продам ее и не получу денег, и не куплю ни хлеба, ни радужного щербета. И как я исполню желание? Я же не волшебник. Я только лишь мальчик. Нет, зачем она мне? Вот если бы ты дала мне больше слезок…

— Но у тебя будет улыбочка, которой ни у кого больше нет. У меня красивая улыбочка.

— Лучше бы ты бы могла, — Сперо смущается, — могла бы вернуть моего лягушонка.

— Как старые долги?

— Нет, он лягушонок, он упрыгал за луной.

— Как мячик?

— Нет, как камушки прыгают в пропасть.

— Нет, наверное, не могу, — звездочка вздыхает. — Но моя улыбочка светит очень ярко. Вдруг твой лягушонок заметит ее и вернется обратно?

— Как-то это сомнительно. Это же улыбочка, а не газовый фонарь, — справедливо возражает мальчик.

Мы, конечно, понимаем сомнения Сперо. Понимаем, почему он молча возвращается домой и кладет на место свою трубу, печальную, как и ее музыка. Понимаем, почему мальчику опять снится зеленый лягушонок, который скачет все дальше и дальше, туда, за горизонт, за моря и вулканы, за светлые пароходики и рассвет, туда, где Сперо никогда не побывать. Одного мы до сих пор не поймем — почему утром мальчик уходит в Пустолесье.

Тропинка бежит через континенты и месяцы, Сперо взрослеет. Он любит свежий воздух, любит ночь и неоновый рассвет ее цветов, вот только совсем закончились монетки, и животик тихо поскуливает в ожидании еды. Горы сменяют долины, долины — пустыни, пустыни — города. Тропинка покрывается кирпичом (отнюдь не желтым, то из другой истории), превращается в мостовую, затем вновь тает среди высоких, с дом, сумрачных васильков и лунных папоротников. Сперо все идет.

Он настигает Пустолесье спустя два года. Мальчик прибавил в росте, похудел и немножко ослеп — так бывает, когда мало ешь, — но помнит о цели путешествия. Сперо приходит в каменоломню и говорит рабочим:

— Я хочу построить замок для травника, но не знаю, как. Вы мне поможете?

Нет, над Сперо, конечно, смеются. Даже травник хохочет, когда мальчик заявляет об этом.

— Неужели ты сможешь, — спрашивает мужчина, — если уж звездочка не смогла исполнить мое желание?

— Все наоборот, это люди могут исполнять желания. Не звездочки, а люди; только они не стараются. А я постараюсь.

Сперо смотрит, как в каменоломне добывают материал, и начинает повторять. Только ночью — когда фонарики зажигаются и на небе, и в домах, а светлячки в саду бестолково мечутся между ними.

Что получается хорошо — Сперо приносит к дому травника, что плохо — размалывает на строительный раствор. Вот вырастает фундамент, вот крепостная стена. Один рабочий замечает Сперо и решает помочь — уж больно кособокое выходит зданьице.

— Так ты только сарай построишь. Дай-ка сюда молоток.

Затем присоединяется следующий каменщик, другой, и скоро уже все Пустолесье строит замок.

Если вы бывали там, то наверняка видели это чудо. Оно не очень красивое и не крупное, и живет внутри никакой не король, а обычный травник, но сколько людей теперь едут в Пустолесье? То-то же.

Когда замок готов, Сперо провожает целый город. Мальчику собирают денег в дорогу (столько он никогда не видел), еды и, конечно, радужного щербета. Сперо уходит в Пятихолмье, сияя от счастья, и во снах к юноше возвращается зеленый лягушонок и квакает, и просится на руки. Точь-в-точь, как в далеком, будто небеса, детстве.

— Ты выполнил мое желание, — говорит звездочка. Она уже слабенькая и старая, она почти потухла из-за частых слез, но так упрямо ждала Сперо, что хочется ее расцеловать.

— Да, — кивает юноша, и звездочка начинается светиться, ярко-ярко, будто лунная дорожка на реке, и дарит ему свою улыбку. Она проникает в сердце Сперо, чтобы остаться там навсегда. Маленькая, чуть грустная, теплая улыбка.