На третьей субботе Маша заявила, что ей в парикмахерскую надо, красоту навести, а то как лахудра уже. Красота часа два займёт. Пока она в парикмахерской будет, Сергей пусть к Артёму съездит, там её подождёт. Серёга набрал картошки, мяса, овощей с огорода, да так, по мелочи, заявив, что Ромка, наверное, голодный сидит, надо бы продуктов парню подкинуть, и он к нему поедет, а Машу после парикмахерской заберёт. На том и порешили.

Получив сообщение, что Серёга приедет, Ромка неожиданно для себя ощутил, как соскучился по Захарову. Мандраж от ожидания охватывал его всё больше и больше. Совесть, что они обманывают Машу, этот мандраж перебивал начисто. Как только раздался звонок в дверь, он чуть косяк не снёс – так летел открывать. Бросив сумки тут же, в коридоре, Серёга вцепился в него как клещ. Ромка же просто отдал ему всего себя. Целовались долго и с упоением. Обнимались так, что дух вышибало. Ромкины ребра трещали от Серёгиных объятий.

– На шее засосы не ставь, – успел попросить Ромка.

И Серый на шее не ставил, целовал её нежно, аккуратно. А вот соски, грудь, ключицы – жёстко, как вампир, чуть ли не вгрызался. О смазке не знали и не думали. Слюна – вот и всё подручное средство. Ромка боль терпел стоически. Он всё готов был вытерпеть ради этих бросающих в жар ласк. Глаза зажмуривал, губу закусывал, вскрикивал и отдавался. А Сергей брал ненасытно, как голодный зверь свою добычу. Не щадил, не жалел, торопился насладиться этим желанным телом под ним.

Вспотевшие, мокрые, лежали они, прижавшись друг к другу. Ромка, уткнувшись в Серёгину грудь лицом, пощипывал губами его соски. Серёга снова начал возбуждаться, но из этой эйфории вырвал телефонный звонок. Через полчаса нужно было ехать за Машей. У порога опять долго целовались, состояние было как у пьяных. Сергей сел за руль, а руки и ноги трясутся. Наврал Машке, что в пробке застрял. А сам ещё долго отходил в машине.

– Ну как?

Жена вышла преображённая, а он окинул её безразличным взглядом, бросил равнодушное:

– Здорово, – и уставился сосредоточенно на дорогу, не замечая, как у Машки слёзы на глазах выступили.

В понедельник между парами к Роману подошёл незнакомый парень, по виду постарше его одногруппников.

– Слушай, извини, ты, говорят, из Кузни?

– Да. А что?

– Да я тоже. Земляки, значит. Славян, – он протянул Ромке руку. – Я на третьем учусь.

– Роман.

– Ты не в общежитии, как я понимаю, живёшь?

– Нет, я хату снимаю.

– Один снимаешь?

– Один.

– В квартиранты к себе не возьмёшь? Квартплата пополам.

Ромка растерялся. Одному жить действительно было скучно, да и деньги бы сэкономил. Но как тогда с Серым встречаться? Хозяйка была не против, чтобы он жил не один, только предупредила, что, если он с кем скорефанится, немного придётся доплатить. Но всё равно дешевле выходило, чем платить одному.

– Я не знаю, надо хозяйку спросить. – Он решил потянуть время и не отвечать Славяну сразу.

– Ну, это понятно. В общем, обмозгуй, с хозяевами обговори, я тебе телефон свой оставлю – звякнешь.

Когда Роман вечером позвонил Сергею, тот конечно, расстроился. Были бы деньги, он бы сам доплачивал за квартиру, лишь бы Ромка один жил. Но Машка прекрасно знала, сколько он получает. Да и кредит за машину не давал шиковать.

Что Ромке скучно одному, он тоже знал.

И в среду Славка уже обживал территорию.

Павел вернулся из Никополя, где у него проживала мать. Ездил к ней в гости на целых три недели вместе с сыном, которому в этом году исполнился двадцать один. Он весной пришёл из армии и очень злился на отца из-за матери. Но когда Павел предложил поехать навестить бабушку – не отказался. Они хорошо провели время: помимо Никополя заехали в Одессу, накупались в море и возвращались загорелые и довольные.

Пока были вместе, нашли общий язык, и сын наконец примирился с разводом родителей. И по тому, как женщины и девушки смотрели на его отца и заигрывали с ним, понял, что трудно бате было устоять против женского пола. Сам-то тоже красавец хоть куда и женским вниманием в поездке не был обделён. Но отец при нём романов крутить не стал, всё своё время посвятил сыну и матери. Так что Андрей тоже не стал заводить интрижек.

Когда вернулись в Томск, отец предложил работу у себя в фирме. Андрей в институт после школы не поступил, завалил экзамен и загремел в армию. Так что специальности не было. На следующий год собирался поступать на заочный. Работа в фирме отца менеджером по персоналу вполне устраивала. Отец обещал всему научить, да он и сам дураком не был, представление о работе имел.

В контору отца приехали рано. Отец игнорировал новомодные названия типа «офис». «Контора и есть контора», – говорил он.

Дверь в кабинет Павла была приоткрыта. «Значит, вернулся». У Маши сердце застучало громко-громко. Она глянула в висевшее в коридоре зеркало. Новая стрижка молодила и очень ей шла. Мелированные пряди придавали её лицу некую нежность. Волосы, не собранные, как обычно, в хвост, а спадающие неровным каскадом на плечи и обрамляющие лицо, сделали её юной и необыкновенно привлекательной. Зелёные глаза, подведённые чёрным карандашом, придавали взгляду некую хищность. От деревенской дивчины не осталось и следа. С новым имиджем пришла и уверенность.

– Красавица. Женщина-вамп, – улыбнулась зеркалу Маша. И, не стучась, открыла дверь в кабинет своего начальника.

Андрей не мог отвести взгляд от девушки, вошедшей в кабинет. Его как будто пригвоздило. Она же смотрела только на его отца и улыбалась. Её взгляд, обращённый к Павлу, словно спрашивал: «Ну как?» А Павел сидел ошарашенный.

– Маша, какая ты... Модель, да и только, – с восхищением произнёс он.

Поднялся, подошёл и, не стесняясь сына, поцеловал ей ручку. Маша смутилась и покраснела, заметив наконец, что они не одни. Андрей тоже протянул ей руку, и, когда она вложила в его широкую ладонь свою узкую, но не совсем мягкую и нежную кисть, натруженную от повседневной дойки коровы и прополки огорода, а он поцеловал, она расплакаться от умиления была готова. Зарделась, покраснела, что ей очень шло.

– Машенька, познакомься, это мой сын Андрей. Он у нас работать будет. Познакомь, пожалуйста, его со всеми, как народ соберётся.

– Хорошо, Павел Васильевич. Как съездили?

– Я тебе потом расскажу. Тет-а-тет. – Павел улыбнулся и, ни сколько не тушуясь взгляда сына, приобнял Машу и чмокнул в щёчку.