Примерно через месяц человек пришёл ко мне, неся в руках плошку с огнём. Это было удивительное пламя. Плошка была пуста, но огонь горел, словно питаемый жаром преисподней. Где его взяла Хирна, я не знаю, но оно не гасло даже в воде и жгло нестерпимо. Ещё через неделю клинок был готов. Никогда до этого я не делал такого оружия, и никогда, наверно, не сделаю больше. Я вложил в него всю свою ненависть к Архоту, который незадолго до этих событий отнял у меня брата. Меч получился тонким, удивительно лёгким и гибельно острым. Одинаково легко он рубил дерево и сталь, крошил в песок самый твёрдый камень. Он словно впитал в себя всю силу волшебного огня. Пламя жило в нём, яростно обрушиваясь на каждого, против кого поднимался этот меч. Казалось, будто он сам сражается в руках своего хозяина.

Человек принял у меня это оружие. Подняв его над головой, он произнёс: “Я нарекаю тебя Ар-Рихат – Дух мести. И обращаю на Архота, дабы низвергнуть его и иго его навеки”. После этого он ушёл и больше уже не вернулся.

– У тебя был брат?

– Да. В нашей долине нет болот, а значит, и железной руды. Незадолго до этих событий он уехал в Сар, чтобы продать оружие и купить железо для работы. Теперь уже никто никогда не узнает, что произошло с ним там. Он погиб совсем близко от дома. Покрывало уничтожило его, когда он возвращался.

– А пламя? – поинтересовался Рене.

– Пламя? Оно словно истаяло. Ещё два клинка выковал я в нём. Нет, оно не погасло совсем. Но каждый раз от соприкосновения со сталью оно точно слабело. Как будто сила уходила из него. Сейчас оно едва теплится. От него можно разве что костёр разжечь. Клинки получились слабые. Магии в них почти нет. Последний я закончил уже в обычном огне.

И всё же Ар-Рихат – чрезвычайно сильное оружие. Пожалуй, только один меч может справиться с ним. Говорят, что такой меч рождает сама Земля. Один раз в тысячу лет.

– А что это вообще такое, Неугасимое Пламя?

– О! О нём мечтает каждый кузнец. И каждый кузнец ищет его всю свою жизнь. С его помощью настоящий мастер может создать уникальные творения. Говорят, что этот огонь сжигает всё и может сплавить вместе сталь и замысел человека, его сокровенную мечту. Поэтому люди, глядя на работу мастера, говорят, что он ковал её в Неугасимом Пламени. Оно горит с начала мира, и именно в этом огне сокрыта сила великих свершений. Древние предания гласят, что оружие, выкованное в Неугасимом Пламени, наверняка исполнит своё предназначение.

Кузнец замолчал. Больше Рене ничего из него не вытянул.

Рене проснулся, как обычно, рано. Солнце ещё не поднялось, но на востоке сияла широкая алая полоса зари, отражавшаяся в высоких, причудливо рваных облаках. День обещал быть ветреным. Обычно Рене сразу вскакивал, но сегодня он решил ненадолго остаться в постели. Рене было очень стыдно, но сегодня он впервые в жизни почувствовал лень и приятную истому. Тёплое чистое бельё и сытый желудок способствовали отдыху и не подгоняли его. Сладко потянувшись, он перевернулся на другой бок и смежил глаза. Но сон не шёл. Тогда он просто стал думать, лёжа с закрытыми глазами.

В его памяти вчерашний день остался в виде каких-то неясных обрывков и коротких воспоминаний, поэтому теперь, удобно свернувшись в мягкой кровати, Рене скрупулёзно расставлял эти обрывки в единую цепочку, восстанавливая по крупицам последовательность удивительных событий. Перед его сознанием вновь прошли Хирна и все детали вчерашней встречи. “Всё-таки она очень много знает и по-своему хочет помочь, но не может, – рассуждал Рене, – И что-то она явно не договаривает. Ведь знала же она про пламя, хотя ни словом о нём не обмолвилась. Значит, либо не верит, что оно существует, либо думает, что оно не поможет. А ведь это – самое очевидное решение. Ведь пламя рядом, в кузнице”. Рене вспомнил огненный меч, который он видел в руках колдуна, и почувствовал неприятный холодок внутри.

Неожиданно на память пришли слова кузнеца: “Пожалуй, только один меч может обладать большей силой, чем меч колдуна. Правда, никто не знает, можно ли его достать. И что будет, если и он окажется в руках Архота”. Интересно, что это за оружие?

Рене глубоко вздохнул и открыл глаза. У него осталось впечатление, что он отвлёкся и упустил-таки что-то важное.

– И-и-и-Эх! – Сайка подкралась абсолютно тихо и, внезапно прыгнув на Рене, накрыла его подушкой и стала со смехом мутузить маленькими острыми кулачками, – Вставай, лежебока! Солнце сейчас взойдёт. День начался.

Рене хотел дать отпор, но от неожиданности запутался в одеяле и свалился на пол. Торжествующе взвизгнув, Стрелка вскочила на ноги, бросила в него подушкой и выбежала из дома. Рене долго и смешно дрыгал ногами. Наконец, ему удалось выпутаться, и он, как был, в одних трусах, бросился следом. Сайка шумно плескалась возле умывальника. Увидев Рене, она тут же плеснула на него холодной водой и со смехом бросилась прочь. Это было уже слишком.

– Эй, ты забыла подушку, – глухо сказал Рене голосом, не предвещавшим ничего хорошего, и кинулся в погоню за обидчицей.

Рене раньше видел, как бегают девчонки, выворачивая наружу ноги и смешно поджимая согнутые в локтях руки. Но догнать Стрелку оказалось делом нелёгким. Сайка бежала абсолютно свободно и раскованно, на полной скорости закладывая фантастические петли. Помимо своей воли Рене залюбовался ей. Пару раз она подпрыгивала, делала переворот в воздухе и резко меняла направление. Мальчик по инерции пролетал мимо.

Несмотря на преимущество в возрасте, за пятнадцать минут погони ему так и не удалось ни разу схватить её, и Сайке досталось-то всего три раза подушкой, да и то вскользь и не больно. Наконец они утихомирились.

– Ничего себе, с добрым утром. Ты всех так будишь? – осторожно поинтересовался Рене, когда они возвращались назад.

– He-а. Только друзей… – хитро прищурилась Сайка, – Давай сюда подушку.

– Хм. Тогда я знаю, что на свете опасней всего, – засмеялся Рене, протягивая Сайке рваную и наполовину выпотрошенную наволочку, из которой в разные стороны торчали перья.

– Что?

– Быть твоим другом… Но я опасностей не боюсь. – Рене расплылся в широкой улыбке. Синяк под левым глазом несколько портил её, но Сайка не обращала на такие мелочи внимания. Она весело засмеялась, затем неожиданно вспыхнула и отвернулась.

– Иди, умойся, – тихо сказала она, – Вон, бабушка молоко несёт. Скоро будем завтракать.

Прошла неделя, другая, третья… Всё это время Рене пропадал в кузнице и почти не видел Сайку днём. Он работал. Подмастерьем. В его обязанности входило раздувать горн большими кожаными мехами. Меха были так велики, что Рене просто вставал на них, брался за верёвочное кольцо, свисавшее с потолка, и начинал раскачиваться, как на качелях. Качаться надо было долго, иногда минут двадцать. Поначалу у Рене после такой качки сильно болели все внутренности, но вскоре он привык.

Наконец, заготовка раскалялась до нужной температуры. Кузнец брал её большими щипцами с длинными чёрными ручками и клал на наковальню. Перехватив щипцы в левую руку, он брал правой рукой молоток, обивал с заготовки окалину и начинал стучать по ней, указывая, куда нужно нанести удар. Рене хватал молот и, вкладывая в удар всю силу, бил, замахиваясь через плечо, стараясь попасть точно в то место, куда указал кузнец.

Надолго его не хватало. Некоторое время спустя он буквально валился под наковальню. Тогда кузнец брал у Рене инструмент и продолжал работать один, нанося мощные точные удары. Казалось, что он никогда не устанет. А Рене на четвереньках отползал в сторону, дрожащими руками черпал тёплую солёную воду из деревянной кадки и жадно пил. Напившись и немного передохнув, он как одержимый снова и снова подходил к молоту, и всё повторялось сначала.