Это было своеобразное прощание с прожитым годом. Вот еще один класс окончен, несколько дней и каникулы… Кто мог предположить, что обычная школьная экскурсия закончится для нашего героя такими необычными приключениями и удивительным финалом.

Сегодня суббота — в школу идти не надо, но Санька все равно встал рано. Во-первых, они всем классом едут на экскурсию. А, во-вторых, с тех пор как он начал заниматься в секции, он еще и бегает по утрам. Тренер сказал, что ничто так не укрепляет волю, как постоянство. Поэтому Санька бегает каждый день и в стужу, и в жару.

Поначалу маму это непонятное упорство сына удивило. А когда с утра шел дождь, она даже пыталась возражать, но Санька был непреклонен. Мама хоть и вздыхала, но, похоже, втайне даже гордилась сыном.

Санька в спортивном костюме вышел из дома. Людей на улице было еще не много. Весеннее солнце ласково светило. Солнечные зайчики пробивались сквозь листву каштанов, бегали по крыльцу и табличке с надписью, что этот дом сооружен по проекту архитектора Гонсюровского.

Дом был старинный, построенный еще до революции. Жильцы называли дом «Павловским» и очень гордились тем, что они живут здесь. В общем, это был даже не дом, а целый комплекс зданий с общей нумерацией квартир. Квартир более трехсот, нумерация запутанная, что порой создает неудобства.

— У каждой вещи есть две стороны хорошая, и не очень, — так говорит Санькин дедушка — Константин Иванович.

Санька не пошел на стадион, который был совсем рядом, а просто оббежал три раза вокруг дома. С некоторых пор он стал бегать еще и босиком. После пробежки Санька быстро ополоснулся под холодным душем, в две минуты съел бутерброды с чаем, приготовленные мамой, и побежал к школе. Там еще никого не было, только Гоша из параллельного класса и пара девчонок.

Гоша — странноватый парень. Стрижка на голове, впрочем, это даже стрижкой не назовешь — стоящие дыбом темные волосы, и кончик каждого волоска выкрашен в светлый цвет. Под стать стрижки и куртка, увешанная цепочками, перчатка с обрезанными пальцами, кожаный ошейник. Такое впечатление, что Гоша делал все, чтобы своим внешним видом разозлить учителей. Но на уроках он вел себя спокойно, и если не обращать внимания на одежду, то общаться с ним было даже интересно. Хотя мамочки девочек, увидев его в компании со своими чадами, приходили в ужас.

— Если человек странно одевается, то все сразу решают, что он — хулиган или того хуже наркоман, — подумал про себя Санька.

Гоша, увидев его, обрадовался.

— Привет, Фугас! — воскликнул он, хлопая Саньку по плечу.

— Привет.

Саньку прозвали «Фугасом» после случая в походе, когда он взял с собой два десятка петард. Он неосторожно положил тогда рюкзак рядом с костром, и было много шума, когда вся эта «артиллерия» начала рваться. Санька даже гордился своей кличкой. Фугас — это что-то крупное, большое, и взрыв от него получается мощный. Это вам не какая-нибудь паршивая петарда. Фугас — это сила и непредсказуемость.

— Отец нашего Бурдыкина заказал второй автобус, и мы не только поедем в катакомбы, но еще и на лиман, — сообщил Гоша новость.

— А зачем еще и на лиман?

— Там есть развалины какой-то старой усадьбы, и хотят там устроить спортивную игру.

— Что за игра?

— Да, Бурдыкину металлоискатель отец купил, так тот хочет похвастать. А, вообще-то, мой отец говорил, что все это чистая реклама.

— Чего реклама? Металлоискателя?

— Нет. Отец Бурдыкина собирается что-то строить на месте этой усадьбы, наверное, дачный поселок. Вот и старается.

— Ты что-то загнул. Какое отношение имеет наша поездка к рекламе дач?

— Ну, а вдруг кто-то из родителей захочет купить там дачу.

— Ну, может быть, и купят, но не мои, — усмехнулся Санька.

— Ой, мальчики, помогите мне вынести оборудование из школы, — подошла к ребятам учительница истории Анжела Львовна. Хотя вовсе она и не учительница, а так практикантка, но строит из себя. Настоящий учитель истории Олег Борисович уехал на курсы, а вместо него назначили эту задаваку.

— Ладно, пойдем, поможем, — сказал Санька и пошел в школу.

Там Анжела Львовна нагрузила их какими-то коробками. Они три раза ходили в школу, оставляя коробки и упаковки под присмотром девочек.

— Ишь, старается. Отрабатывает коробку конфет, которую оставил ей Бурдыкин-отец, — проворчал Гоша.

Санька промолчал. Он тоже недолюбливал Анжелу Львовну. Он как-то поправил ее с датой в учебнике. Сам бы Сашка ни за что не догадался на счет даты, но его дед, когда взял учебник, сразу заметил опечатку и, хмыкнув, показал ее внуку. Санька, желая блеснуть эрудицией, когда проходили эту тему, высказался…

— Не стоит умничать в тех делах, где ты не слишком понимаешь, — назидательно сказала Анжела Львовна, — в учебниках не бывает опечаток.

Сашка на следующий урок притащил энциклопедию и доказал свою правоту. Практикантка этого не забыла — придралась к контурной карте и снизила оценку в четверти.

Санька пожаловался деду. Константин Иванович внимательно выслушал внука, потер подбородок и сказал только одну фразу:

— Юность — это возмездие.

— Это ты о чем, дед? — не понял Санька.

— Это эпиграф у Блока.

Санька кивнул головой, хотя так и не понял, каким образом Блок имеет отношение к их Анжеле Львовне, которую школьники за глаза называют Кенгуру Тигровной.

Ехали недолго. Вообще-то, вся Одесса построена на катакомбах. Один город наверху — второй не меньший — внизу. Строили город, добывая камень — ракушняк из разработок, которые тысячами ходов пронизывают город под землей. А есть еще естественные щели и промоины в пластах ракушечника. Этим естественным катакомбам (карстовым пещерам) было уже не сотни, а тысячи лет. И кто там только не затерялся за это время. Саблезубые тигры, носороги и даже слоны. Кто сказал, что Украина — не родина слонов? В одесских катакомбах находят кости слонов в изобилии. Катакомбы, к которым ехал Санька с одноклассниками, находятся за городом в селе Нерубайском. Это всего тридцать километров от Одессы.

Школьники без приключений осмотрели музей партизанской славы, который находится на глубине четырнадцати метров. В годы Великой Отечественной войны там, под землей находились партизанские отряды. После партизан осталось много настенных рисунков и надписей «Кровь за кровь — смерть за смерть». Особо поразили Саньку нормы партизанского питания — сто граммов черного хлеба и пятьдесят граммов сахара. И люди мало того, что жили, они еще и воевали.

Анжела Львовна в катакомбы не пошла. Ей и наверху было неплохо. Бурдыкин старший попросил подбросить на автобусе несколько человек, работающих у него. И она с удовольствием осталась поболтать с теми, кто постарше.

Бурдыкин-младший развлекался в катакомбах на полную катушку: пугал девчонок, толкал мальчишек. С ним старались не связываться — он мстил жестоко и уже переколотил почти всех мальчишек в классе. Так он завоевывал лидерство и небезуспешно. Его постоянно окружало несколько прихлебателей, которых он подкармливал пирожками и кока-колой. Они так громко смеялись в музее, что экскурсовод сделал им замечание, но это их не остановило. Санька и сам иной раз был не прочь побеситься, но здесь было другое. Бурдыкин демонстрировал свою «крутизну» и специально стремился унизить тех, кто слабее и не сможет постоять за себя. От возмущения мальчик даже не дождался конца экскурсии и первым ушел к автобусам.

В автобус к Кенгуру Тигровне он не пошел, остановился рядом. К нему, виляя хвостом, подошла маленькая облезлая дворняга. Она присела и начала тихонечко повизгивать. Санька вспомнил, сколько раз он просился пойти с дедом на Староконку (так одесситы называют Староконный рынок) и купить щенка, но мама категорически была против.