На юношу упала тень, и в следующую секунду рядом с ним, на расстоянии полутора шагов, приземлилась на землю мать малыша, которого он держал на руках.

Земля содрогнулась.

Себастьян сглотнул.

Тигралица была роскошна. Размером она вдвое превышала взрослого самца тигра, окрас имела яркий, четкий и заметный. Большие уши с кисточками на концах были насторожены; желтые глаза подозрительно созерцали незнакомого человека. Большой коричневый нос быстрыми движениями втягивал воздух – мать детеныша принюхивалась, присматривалась к неизвестному существу. Длинный хвост с кисточкой на конце метался в воздухе, давая понять, что животное недовольно, но огромные, мощные, прекрасные крылья изумительно-тигрового цвета оно все-таки уже сложило, не пытаясь вновь создавать ими сильных воздушных потоков.

- Не сердись, - Себастьян сглотнул еще раз и, стараясь говорить как можно увереннее, взглянул прямо в глаза большой крылатой кошке, - Я возвращаю тебе твоего детеныша, вот он… - он немного присел, не отводя взгляда от желтых глаз напротив и осторожно поставил тиграленка на траву. Тот, мгновенно сориентировавшись, ощущая родной и знакомый запах, вперевалочку затопал к матери.

- Я не обидел его, - твердо произнес парень, - Просто вернул тебе.

Тигралица недоверчиво сузила глаза и, вдруг обнаружив возле больших лап какое-то маленькое, смутно знакомое существо, подозрительно оскалилась, склоняя большую голову и внимательно обнюхивая малыша. Затем, явственно убежденная, что постороннего ребенка ей не подсунули, успокаивающе провела широким розовым языком по маленькой голове тиграленка и решительным движением большой лапы задвинула его куда-то себе под живот. Крылатый котенок обрадованно пискнул и поспешил прижаться к задней лапе матери.

Последняя же, вновь подняв голову, опять обратила внимание на стоящего перед ней человека. Несколько мгновений она созерцала его, изучая, решая, достоин ли он доверия, а затем вдруг как-то внезапно подалась вперед, касаясь самым кончиком влажного носа носа юноши. Тот растерянно замер, не слишком хорошо представляя, как следует вести себя – отшатнуться ли назад, или напротив, изобразить радость от такого дружеского прикосновения? А было ли оно вообще дружеским? Может, тигралица так изучает его на предмет съедобности, может, сейчас она откроет свою огромную пасть и…

Пасть хищницы действительно приоткрылась. Себастьян приказал себе потерять сознание, однако, подчиниться приказу почему-то и не подумал.

Детеныш, совершенно удовлетворенный свершившейся встречей, умиротворенно возился под животом матери; воины на дальнем конце поля, напряженные не меньше того, кого полагали спасителем, натягивали луки, готовые в любую секунду спустить тетиву, как вдруг…

Ощутив, как большой шершавый язык прошелся по его лицу, молодой человек поначалу не поверил сам себе. Однако, в следующее мгновение огромная голова самки тиграла дружески ткнулась ему в грудь, и до слуха изумленного парня донеслось низкое, утробное мурлыканье. Это было именно мурлыканье, а не рычание, и Себастьян, бывший большим любителем кошек, ни в коем случае не смог бы перепутать эти два звука.

Не в силах сдержать улыбку, он аккуратно поднял руку, чтобы не испугать дикую кошку, и бесстрашно почесал ее за большим ухом. Тигралица удивленно дернула последним, но, вероятно, лаской осталась довольна, потому как с видимым наслаждением потерлась о плечо своего нового друга. Тот, едва не упав от неожиданности, весело рассмеялся и, погладив огромную кошку по голове, вздохнул от счастья. Похоже было, что новый контакт с животным миром Даирнаса, в отличие от опыта общения с единорогом, завершился вполне успешно, и это не могло не радовать.

- Иди, - ласково проговорил он, мягко гладя тигралицу по голове, - Тебе надо заботиться о своем котенке, иди. Может, еще и свидимся когда…

Тигралица особенно громко мурлыкнула и, мягко боднув нового друга в плечо, деловито отвернулась от него, уделяя, наконец, заслуженное внимание ребенку. Тот, счастливый этим, бросился навстречу материнской морде, но практически сразу оказался ловко пойман за шкирку и поднят в воздух. В следующую секунду огромная дикая кошка, распахнув большие сильные крылья, неловко подпрыгнула и, взмахнув ими, поджала под себя все четыре лапы.

Несколько минут Себастьян стоял и смотрел, как невиданный, совершенно потрясающий зверь улетает от него, унося своего детеныша. Затем махнул им вслед рукой и, широко улыбаясь, слегка покачал головой.

- До чего же классная зверюга… - сорвался с губ восторженный шепот, и молодой человек, решительно повернувшись, зашагал вновь к королевскому войску.

Воины встретили его, как героя. По плечу восхищенно хлопали, до слуха доносились одобрительные возгласы, а король, улыбка на губах которого была едва ли не шире улыбки его протеже, к изумлению последнего, легко спрыгнул с единорога и, подойдя к спасителю, обнял его одной рукой за плечи.

- Должен признать, друг Себастьян, что даже я не сумел бы оказать тебе почестей, столь же великих, как оказало это животное. Полагаю, что отныне ты тоже обрел верного друга среди животного мира нашего королевства, и я счастлив этому. Но теперь, думаю, пришел черед поговорить о вещах более печальных, поговорить о том, что же угрожает Даирнасу. Итак, мой друг, я собираюсь поведать тебе о дамнетах…

О дамнетах

Они снова ехали на единороге. Поле, где состоялось знакомство Себастьяна с тигралом, осталось далеко позади, он опять отчаянно цеплялся за пояс короля и, чувствуя себя отныне несколько более уверенно, по-прежнему боялся упасть.

Ноэль же, словно и не замечая, как опасно покачивается позади его новоявленный друг, мирно повествовал о темных временах Даирнаса.

- Все это случилось не вчера, но и не так давно, чтобы могло быть забыто. Даирнас всегда был очень светлым, процветающим, очень изобильным королевством, и долгие годы ничто не могло нарушить его покой. Королей выбирали единороги, поля колосились, а люди радовались – все шло своим чередом, пока однажды не случилось непредвиденное. Единороги – создания светлые, лучистые, от них словно исходит незримое сияние, и цвет их шерсти, как правило, белый… Единороги другого цвета – это нонсенс, такого, считается, просто не может быть. Но однажды… Когда один юноша гулял около леса, к нему вышел единорог, черный, как смоль. Он выбрал его, избрал королем, избрал правителем, и люди не могли оспорить этого знака, хотя и подозревали, что правление короля Вагранта не приведет ни к чему хорошему.

- Короля Вагранта? – Себастьян, хмурясь, немного вытянул шею, силясь увидеть лицо короля, - Того самого Вагранта, за которым вы гнались, когда чуть не убили меня? Так он был королем?

Король спокойно улыбнулся.

- Да. Того самого Вагранта, по чьей вине ты оказался здесь. Будь добр, не прерывай меня. То, что я не гневаюсь, не означает, что мне приятно это.

Молодой человек, несколько смущенный столь спокойной и кроткой просьбой, скомкано забормотал извинения, однако, монарх останавливающе вскинул руку.

- Довольно. Слушай то, что я должен поведать тебе, друг мой. Итак, черный единорог выбрал Вагранта королем. Люди не одобряли этого, не доверяли единорогу из-за его цвета, не доверяли Вагранту из-за его глаз, в которых извечно царил холод, но спорить с древними обычаями не посмели. Король взошел на престол… и с этого мгновения закончилось светлое счастье для Даирнаса, и тучи сгустились над королевством. Вагрант был магом, проклятым колдуном, и таков был, как говорят, с рождения. Родители его умерли, когда он был совсем ребенком и по сей день ходят слухи, что он приложил руку к этому. Он разыскал по всему королевству таких же, как он сам и объединил их в общину, сам окрестив их дамнетами. Простые люди боялись их, а они бесчинствовали на землях поселян, творя свою темную магию. Небо над Даирнасом заволокло тучами и почти не было солнца среди них, лишь изредка выглядывал то один, то другой лучик, даря людям надежду. Посевы гибли, наступил голод. Дамнеты, как фавориты короля, ходили по домам и требовали накормить их, требовали отдать еду, которой итак не хватало. Люди не знали, что делать. Ходили слухи, что темные мысли нашептывает королю его единорог, к которому он, как и полагается, питал самую искреннюю и нежную приязнь. Единорога Вагрант звал Тенью, хотя все вокруг сходились в мысли, что это животное – скорее Мрак, обрушившийся на их землю.

Так продолжалось не один год. Люди впадали в отчаяние, обретали слабую надежду, взглянув на редкий луч солнца сквозь тучи, но вновь теряли ее, и это казалось бесконечным… Казалось, что хуже быть уже не может, народ стонал под гнетом жестокого властителя. При Вагранте участились случаи казни за малейшую провинность, он карал, не раздумывая людей, но никогда – дамнетов… Это было тяжелое время.

Король, практикующий темное колдовство, старался развивать себя в этом направлении и однажды он превзошел все основы тьмы. Он переступил грань, отделяющую мир людской от мира страшных чудищ, и призвал одно из них в наш мир. Он назвал его драконом, чье имя было Нейрган.

Чудовище начало регулярно кружить в небе над королевством, и с крыльев его, как говорят, сыпался снег. Голодное лето сменилось ледяной зимой, не мягкой, как бывало прежде, во времена света, а исполненной страшного, смертного холода…

Это было ужасное время.

В те дни, во времена страшного голода, я был еще совсем ребенком. Мои родители, страдая от голода и холода, старались согревать меня своим теплом, старались отдавать мне последний кусок хлеба, молясь небесам лишь о том, чтобы я выжил. Мне было горько видеть все это, я мечтал, чтобы все изменилось, но был так слаб и так мал, что мог лишь надеяться на появление спасителя. Вагрант правил уже довольно давно, люди шептались, что должен появиться человек, который сумеет прогнать тьму, что единорог должен выбрать нового короля… Я верил в это, но никогда не думал, что этим человеком могу стать я сам. Тогда, много лет назад, я бродил вдоль леса в глубоком отчаянии, мечтая лишь, чтобы развеялась тьма, чтобы тени вновь ушли, сметенные солнцем. И вдруг среди темных туч проглянул лучик света, и на опушку леса выскочил яркий, светлый, сияющий, как солнце, жеребенок единорога. Когда я увидел его, я не поверил своим глазам. Неуверенно поманил, все более и более убеждаясь, что не сплю, что это все правда, что я и в самом деле оказался тем человеком, о чьем пришествии мечтал… Жеребенок подошел ко мне и ткнулся мордой мне в ладонь. Мне почудилось, что в душе зажглось солнце…