Однажды он уже пытался исправить это недоразумение, но встретил лишь глухую оборону со всех сторон. К кому бы он ни подходил, у каждого была своя отговорка, но смысл один. Ди не переведут на другое отделение ни при каких обстоятельствах.

Лам попробовал надавить своим положением, но когда не получилось, решил обратиться за помощью к отцу. Они с ректором Академии были дружны и часто общались, потому он решил, что повелитель сможет ему помочь. Лам очень на это рассчитывал...

После разговора с Корделием Коар его отец, Эрго Дайри’Онейро, вернулся задумчивым и хмурым.

— Ки, я понимаю твою обеспокоенность и даже в какой-то степени разделяю ее, потому что жаль все же девушку, но, несмотря на жестокие методы, Делли всегда знал, чего хочет, и осознавал весь риск и… награду. Ты его знаешь, когда дело доходит до того, к чему он стремился всю жизнь, он может и внучку в жертву принести...

— Значит, детская травма покоя не дает? Подумаешь, невзлюбила аристократия заносчивого полукровку — сам виноват, — нахмурился кронпринц.

— Потому-то это и риск, Килама. Есть два варианта развития событий. Лишь два, — жестко припечатал правитель, не желая давать кронпринцу надежду на третий вариант исхода. Но тут же, смягчившись, добавил: — Просто поверь, что твоя эрада выдержит и станет полноценным драконом.

— Эрада? — недоуменно переспросил Килама.

— Ты не понял, Ки. Ди — это твое будущее...

— Сейчас не время для шуток, отец! — вскинулся зло Килама. — У нее нет будущего! Ты это понимаешь?! Я его не чувствую!

— Я не шучу, — спокойно сказал правитель Адель, проигнорировав тон сына. — Мы, драконы, на девяносто процентов состоим из магии, как люди из воды, и поэтому нам легче слышать мир, в наших традициях прислушиваться к его голосу. Прислушайся, сын. Пойми, наконец, что тебя к ней не просто так тянет, во всем есть смысл. Ты не чувствуешь ее будущего, но знаешь, что в будущем тем или иным образом судьба вас свяжет крепко и, возможно, на всю жизнь. Вы можете влюбиться в друг друга, можете стать кровными врагами, а возможно, вас свяжет дружба крепче брачных браслетов. В этом предназначение эрады — стать твоим будущим...

Диаспора

Нет! Она не готова остаться один на один с тьмой вокруг. Она боялась той всепоглощающей пустоты, которой с каждым днем все больше становилось внутри. Она и не представляла, как сильно привязалась к Киламе за это время. Дура! Ты же знаешь, чем оканчиваются все слишком крепкие связи — болезненным расставанием.

Но она была слишком слаба, чтобы бороться еще и с собой. Слишком долго была одна… В конце концов, Диаспора должна быть ему благодарна за все, что он для нее сделал.

Ди не знала, чего ждать дальше, к чему готовиться и как теперь улыбаться, не харкая кровью из-за вновь сломанного ребра. Боль стала ее спутником. Диаспоре казалось, что ей перекрыли путь к воздуху, а Килама, сделав «искусственное дыхание», помог ей вспомнить, как дышать.

— Пообещай мне кое-что, — решился кронпринц, — обещай жить, несмотря ни на что!

Ди немного опешила от такого неожиданного и довольно жёсткого требования со стороны Лама. И сначала хотела довольно грубо послать его, но потом вдруг осознала, что это ее шанс, шанс ради чего-то отложить в сторонку бутыль с быстродействующим ядом.

— Обещаю… — тихо произнесла она, понимая, что так надо ради ее же блага — жить ради кого-то.

— Тогда, — бодренько вскочив, будто и не было часов изнурительной тренировки, Килама продолжил: — собирай вещи и в дорогу, а я пока отпрошу тебя на этот месяц. Тебя давно пора встряхнуть, а то совсем скисла в этой Академии. Отправляемся завтра в семь!

И, не дав и слова вставить, он вылетел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Со стоном она поднялась с кровати. Если бы он еще сказал, куда они едут, то она бы не маялась с выбором между платьем и удобным спортивным костюмом. Правда, не только это ее тревожило. Отпустит ли ее дедушка? Ведь преследует же он какие-то цели, заставляя учиться на боевом, зная, что назад для нее пути нет, а другие дороги перекрыты?

Надеясь на лучшее и собрав в дорогу самое необходимое, она легла спать. Несмотря на сильную усталость, Диаспора долго ворочалась, представляя себе предстоящую поездку.

За прожитые годы (ей уже сорок семь как-никак) она так и не разучилась мечтать. Ей казалось, что она уже ни в кого не влюбится так пылко, как прежде, еще в юношеском возрасте. Никому не доверится так слепо, как в детстве. Но и спустя сотни лет она будет мечтать. Пусть мечты эти будут несбыточны, но всегда они будут ярки и прекрасны. Никогда Диаспора не позволит себе окунуться с головой в пучину мрачных размышлений и в серость повседневной жизни. Слишком страшно, слишком больно, слишком неподъемно для ее хрупких плеч.

Она никогда не станет улыбчивой и смешной, ей не стать душой компании и никогда она не будет казаться доброй и милой. Диаспора Коар — расчетливая стерва в глазах хорошо знающих ее людей. Всегда одинокая и холодная, Снежная королева. Так ее прозвали не только из-за характера, но и за абсолютно белые глаза с серебряным отливом, белесые, с голубым отливом волосы и белоснежную кожу даже в самый жаркий день лета.

Наверно, внешность была единственным, что досталось ей от родни, потрясающе красивая, но, к сожалению, а может, и к счастью, такая холодная...

Не заметив когда, она уснула. Спала Диаспора сладко и долго, даже слишком. И постепенно даже сквозь сон начали закрадываться нехорошие мысли.

Черт, она же проспала!

Подорвавшись с кровати, она чуть не повалилась на неё обратно, ослепленная удивительно ярким солнцем для начала зимы.

Посчитав, сколько ей придется отжиматься, она, заранее обессилев, упала на кровать и тихо заплакала. Впервые с момента поступления в Академию заплакала, да еще так отчаянно. Столько всего на нее навалилось. А еще и это проклятое солнце, символ светлого будущего, которого у нее нет...

Мляяя, у нее же в семь утра еще и отъезд был! Вспомнив об этом, она заплакала еще отчаянней. Боже, что ж за день такой?!

Успокоившись где-то через часик, она взяла себя в руки и привела внешний вид в порядок. Спокойно, не торопясь. Терять ей было уже нечего, потому что отжиматься ей до самого выпускного...

Она не знала, как назвать свое состояние в тот момент. Раньше бы Диаспора уверенно сказала, что это ее обычное состояние — спокойная и трезвомыслящая. Но сейчас будто все выжгли внутри, пусто. Все ушло вместе со слезами. Однако она не чувствовала себя потерянной, уставшей или обреченной на вечные отжимания. Будто ушли все чувства. Апатия, но неравнодушие.

Она сломалась, но не так, будто кость не выдержала и надломилась, а будто ее специально, аккуратно и без осколков сломали, чтобы на этот раз она правильно срослась.

Диаспора вдруг открыла в себе новую грань личности, она открыла второе дыхание, стала мудрее и сильнее… Нет, в ней не прибавилось сил и ума всего за одну ночь, просто она вдруг осознала, что способна на большее, чем раньше считала, намного большее.

И она наконец догадалась, для чего был весь этот цирк.

Коару удалось то, чего не удавалось тысячам его предшественников — отделить человеческую суть от драконьей, сделав полукровку полноценным драконом. Но он просчитался. Слишком мало в ней было от драконьей сути, и теперь она калека, дракон-калека. Диаспора еще не знала, во что ей выльется ее инвалидность, но точно знала, что полноценным драконом ей не стать, хотя по всем параметрам она, скорее всего, начала превышать возможности простой полукровки.

Прогулочным шагом она дошла до спортивной площадки. Тренировка была в самом разгаре. Килама она, как и ожидала, среди тренирующихся не увидела. Похоже, он ее все же кинул.

Краем глаза она заметила, как к ней целенаправленно направился Ричард. И вдруг всего в нескольких метрах замер. Лениво к нему повернувшись, она посмотрела на него стального цвета глазами с вытянутыми ниточкой зрачками.