24-го августа сообщается, что в Белостокском районе красные части под давлением противника отошли в район Брянска; после упорных боев оставили Брест-Литовск и Грубешов, а 25-го августа в сводке говорится опять о Белостокском районе, что из него войска отводятся на новые позиции, и что подо Львовом и под Галичем идут упорные бои «с переменным успехом». В общем, рисуется картина отступления красных на всех фронтах («обыватели» уже поговаривают о разгроме нескольких армий, о паническом бегстве, но автор сей летописи словесных «корреспонденций» с театра войны никогда сюда не заносил и впредь будет придерживаться такого же правила).

На днях Троцкий разрешился новой крылатой (под Евангелие) фразой: «Если Франция на полях Польши подставила нам левую щеку, получила по этой щеке удар Красной армии и расписалась в получении, то на врангельском фронте, следуя евангельскому завету, она после этого подставляет нам свою правую щеку, и мы должны сказать рабочему классу: размахнись покрепче, и дай урок!» Конечно, «бурные аплодисменты покрывают последние слова т. Троцкого», а на деле кто кого бьет — смотри на предыдущей странице.

Верховный революционный трибунал разобрал дело так называемого «Тактического центра», объединявшего «контрреволюционные» организации («Совет общественных деятелей», «Национальный центр», «Союз возрождения», «Торгово-промышленный комитет», «Кусковский клуб», «Союз русской молодежи» и «ЦК кадетской партии»). Ничего такого «Тактический центр» не сделал, что бы могло свергнуть советскую власть, но деятелей его Д. М. Щепкина, С. Е. Трубецкого, С. П. Мельгунова, В. Н. Муравьева, Г. Ф. Филатьева, Н. М. Кишкина, Д. Д. Протопопова, В. И. Стемпковского, С. А. Котляревского и еще некоторых — постановлено расстрелять и только в силу первомайской амнистии — заменить расстрелы тюремным заключением на разные сроки. Кроме них обвинялись и еще «бывшие» известные лица. С. А. Морозов, A. Л. Толстая, Н. С. Пучков, проф. Н. К. Кольцов, С. Д. Урусов, и др., — тех в концентрационный лагерь. Обвинял, конечно, Крыленко, и некоторым, по его требованию, быть бы как бычкам «на веревочке», да неожиданно выступил на суде Троцкий и высказался за смягчение участи подсудимым, так как некоторые из них (например, В. Н. Муравьев), состоят уже на службе у советской власти и, безусловно, ей преданы. В уважение сего, слава Богу, этот суд оказался, против обыкновения, милостивым.

С января по август заболело сыпным тифом в России 1.926.135 человек, на Украине 316.670 чел., в Сибири 78.325 чел.; возвратным тифом в России — 444.838 чел., на Украине — 101.803 чел., в Сибири — 47.415 чел. Холерой во всей республике — 7.249 заболеваний, дезинтерией 31.739 чел., цынгой 37.536 чел. В Москве сейчас постоянное население составляет цифру 1.093.600 чел. (со включением гарнизона), а к 1-му февраля 1917 года его было 2.043.400 чел. В Петербурге сейчас не более 800.000 жителей, а было тоже свыше 2 млн.

Петроград шлет на фронт 1.500 «лучших, мужественнейших членов питерской организации», с кличем «Варшава должна быть взята во что бы то ни стало. Польские паны должны погибнуть раз и навсегда.» Москва тоже посылает 650 коммунистов. Дело пойдет!

31-го августа постановлено перевести часовую стрелку назад на 1 час, и 30-го сентября — еще на один час.

Вчера на пленуме московского совдепа выступил Милютин, ездивший в Англию вместе с Красиным и Каменевым. Переговоры с ними прекращены впредь до исхода «мирных переговоров» с Польшей. На этом же пленуме заместитель Цурюпы по наркомпроду Брюханов объявил, что отовсюду идут неутешительные вести о постигшем Россию неурожае. Предстоит тяжелый продовольственный кризис. Но наркомпрод надеется, если Врангель не отрежет от нас кубанский хлеб, дать стране 380 млн. пудов хлеба, 60 млн. пудов картофеля.

Франция потратила на войну, т. е. за все 6 лет, 233 млрд. и 300 млн. франков. Так поведал свету во французском сенате Поль Думер.

Погода стоит переменная, с небольшим охлаждением и некрупными дождями.

Молоко (наша главная и, пожалуй, единственная утеха) дошло до 400 р. за кружку. Капуста и та (в августе-то месяце) 200 р за ф. За починку двух пар. ботинок заплатил уже 6.000 р., и то — своему брату сослуживцу, а сапожник содрал бы вдвое больше.

Получаются письма от «сродников», от знакомых, с юга, из Сибири, — везде дороговизна растет в ужасающей степени. Уже не пришлют теперь сухариков ниоткуда. Скажут — сами голодаем. И правильно. Не одной же Москве отдуваться голодовкой.

23 авг./5 сентября. Стоят сухие теплые дни. Иногда они заволакиваются дымной мглой: горят леса, болота. На днях сильно горело в Измайловском лесу, под самой Москвой.

Вчера был за всенощной у Сергия в Пушкарях. Все новшества: служивший там протодиакон Остроумов (получивший «гонорара» за участие во всенощной и за обедней 30.000) сбрил себе не только бороду, но и усы, остриг себе на голове волосы, как сотрудник чрезвычалки, и, послуживши до пения ирмосов, снял свои священнослужительские облачения, надел английское щегольское пальто, взял в руки шляпу-панаму и вышел из церкви. Но при всем этом служил очень истово; читал и пел «с чувством», так что и не поймешь, что это — от чистого сердца или актерство своего рода!?

Очень дорожает сено; оно теперь дороже яблоков: сено 400 р. п., яблоки 250–500 р. п. Оттого и мясо подешевело: стало от 700 до 900 р. Крестьяне усиленно режут коров. Другого выхода нет.

Москву очень подкузьмило в сенном отношении нынешнее исключительное мелководье и убогость Москво-Окского «флота». В прежние годы под сено ставили на Оку от 80 до 100 гусян, новых или надежных, а в этом году с открытием навигации оказалось, что все гусяны водотечны. Надо было их «пробивать», а пакли и гвоздей нигде не найдут: хоть иди на Сухаревку и покупай их там по фунтам. Вот уже осталось и работать-то не более полутора месяцев, а из ремонта под сено вышло что-то около 20-ти гусян. Значит, привезут они в Москву сена самое больше 400.000 пудов, вместо прежних 3–4,5 млн. (в 1904 году привезено по Москве-реке 4.383.288 пуд.).

Вообще с водным транспортом очень невесело. Грузовые работы из рук вон плохи. Приведу тут некоторые выписки из донесения нашему Главводу: «3а недостатком рабочих на Каме некоторые баржи остаются к 1-му июля неразгруженными с мая месяца… В мае выгрузки в Нижнем было по 86.190 п. в день при 936 грузчиках, а в июне 140.943 при 1.692 грузчиках. Средняя выгрузка на одного грузчика в мае 92 п. в день, в июне 83 п. в день… Как будто устанавливается абсурдное положение: чем больше людей, тем меньше результат их работы… На Сибирской пристани одна баржа не разгружается с 15 мая, две баржи с 23 мая, а три баржи разгружаются с 23 тоже мая, и т. д На Молитовской пристани (в Нижнем же), несмотря на повсеместный соляной голод, не приступлено к выгрузке 12 соляных барж, причем одна стоит с 1919 г. … В Астрахани артель грузчиков из 40–50 чел., работая с 9 ч. утра до 3 ч. дня, подает к пристани на пароход не более 3.000 п., или 60 п. с человека, т. е. менее четвертой части средней узаконенной нормальной выработки (275 п.), и благодаря этому пассажирские пароходы простаивают там по 6 суток…» В сведениях о тоннаже у нас есть более 10 судов, которые «неизвестно где находятся». Кое-кому известно, конечно, что очень много судов под водой, но оттуда их, должно быть, не скоро вытащишь; по крайней мере, из тех же источников сообщают: «На Каме суда, сгоревшие и затонувшие в навигацию 1919 года в Левшинском и Заозерском затоне, из воды пока не вынимаются, так что некоторые суда заносятся песком, и вообще их положение в воде мешает движению судов и подходам их к пристаням.»

31-го августа сообщено об оставлении Соколки и взятии ст. Жабинки и гор. Бела; 1-го сентября, что «в Белостокском районе противник потеснил наши части»; 2-го сентября, что «во Львовском районе наши части под давлением противника несколько отошли на реку Буг»; 3-го сентября, что «нами занят город Замостье».