– Теперь понял, бать, всё понял, – пробормотал Стас засыпая. – Спасибо тебе, что помог.

***

Весь день на лекциях Вика чувствовала себя очень плохо. Голова кружилась, подташнивало. Вчера у неё неожиданно начались месячные, на пять дней раньше, чем положено, да и более скудные, чем обычно. Она удивилась – у неё никогда не было подобных нарушений, но испытала что-то вроде облегчения. Стало быть, можно не волноваться о последствиях. Но, тем не менее, состояние было таким неприятным, что Вика уже готова была отпроситься с лекций, сославшись на простуду или мигрень. Известие о том, что сегодня после лекций будет незапланированный ранее факультатив, повергло её в уныние. Их замдекана был человеком своеобразным, и слово "факультатив" интерпретировал на собственный лад. Что толку ему объяснять, что подобные занятия обычно посещаются по желанию? Генрих Родионович считал, что студенты обязаны посещать все предметы. Особенно те, на которых он присутствовал лично.

Однако вопреки её недовольству, факультатив оказался таким интересным, что она даже почувствовала себя лучше. Выпускник исторического факультета Любомир Владимирович Антипов зачитывал им выдержки из своей книги, которую только что издал, где рассказывалось о славянском витязе. Все слушали, затаив дыхание, в конце засыпав довольного писателя самыми разными вопросами.

Вике особенно запомнился один момент в лекции: Любомир Владимирович объяснил, что, к его сожалению, в РСФСР очень редко употребляются исконно русские имена, всё больше греческие да римские. И, как правило, навязанные церковниками. А ведь среди славянских имен есть масса прекрасных по звучанию и очень емких по значению. Например: Лада, Радмила, Снежана, а среди мужских – Станислав, Лихослав, Вадим...

Сожаления писателя по поводу римских имен она, разумеется, не разделяла. Собственное имя Вике очень нравилось. Но она впечатлилась толкованием имени Стаса и решила, что когда у них появится ребенок, обязательно назовёт его славянским именем.

Всё её недомогание после факультатива как рукой сняло. Так что ко времени трансляции из Москвы матча СССР – Финляндия, Вика чувствовала себя отлично и была готова поболеть за сборную от души. В течение четырех лет она избегала всех хоккейных матчей по телевидению, и сейчас ей было любопытно проверить: хорошо ли она помнит правила, а так же увидеть, как теперь Стас ведет себя на льду.

Усевшись на кухне перед телевизором, Вика старательно избегала вопросительного взгляда мамы. Та уже несколько дней вот так вот на неё смотрела, дожидаясь, пока она разъяснит хоть что-нибудь про забитый письмами, как в прежние времена, ящик, и про частые междугородние звонки, на которые Вика срывалась с места как ужаленная.

Терпение мамы, пусть даже закаленное малышами в детском саду, оказалось не железным:

– Дочь, – мягко начала она, тронув Вику за плечо. – Ты что, виделась со Стасом? Вы помирились?

Вика вздохнула. Врать она никогда не умела, а мамке так и вовсе не хотела:

– Да.

– Что "да"?

– Ответила на оба вопроса, роднуль, – Вика обернулась и посмотрела на маму. – Я его люблю. И он меня.

– Ну, это не новость, – покачала головой мама.

– А чего тогда так смотришь? Ты против? – Вика вгляделась в мамино лицо – оно было озадаченным, это факт.

– Нет-нет, – поспешно ответила мама. – Я рада. Раз уж помирились, так, стало быть, всё правильно. Я очень за тебя рада... Честное слово.

Пока шёл матч, который сборная СССР явно собралась выиграть, Вика волей-неволей обращала внимание на мамулю. Та, похоже, за игрой вовсе не следила, а думала о чем-то своем. Об этом говорили глубокая складочка, залегшая меж бровей, и отстраненный взгляд. "Ну, маму можно понять, – подумалось Вике. – Четыре года даже имя Стаса было под запретом в нашем доме, а тут..." От размышлений её отвлекла убийственно красивая комбинация, проведенная "Красной машиной", и восторженный голос комментатора:

– Лепатов пасует... Отличная передача, Косогоров ведёт... обходит Сманса... Гоооол! И уже пять два в нашу пользу, товарищи! Погодите, Косогоров показывает знак... да-да латинская буква, означает "Виктория"... Он прижимает руку к сердцу. Да, товарищи болельщики, он прав, это серьезная заявка на победу!

Камера взяла крупно лицо Стаса. И на миг Вике показалось, что он смотрит ей в глаза. "Люблю тебя". Прочитала Вика по слегка шевельнувшимся губам и почувствовала, как по её щекам скатились слезы:

– Люблю тебя, – завороженно повторила она. – Знал бы ты, как сильно я тебя люблю. Умоляю только об одном. Не подведи меня, Стас... Ради бога, не подведи.

Воскресное утро обычно предполагает возможность поспать подольше. Тем более ноябрьское. Однако Вика, едва открыв глаза, вскочила с кровати и бросилась к окну.

Погода была не просто замечательная, а редкая по своей замечательности. Небо радовало чистотой, солнышко светило, птички пели... Нет, в такую погоду спать до полудня, как минимум, неприлично!

Мамы дома не оказалось, и Вика прекрасно знала, куда та ушла с утра пораньше. В последнее время Вика сменила гнев на милость и не ругала маму за общение с отцом. Более того, она уже несколько раз виделась с ним сама и даже выслушала просьбы о прощении. Сказать, что она уже его простила, нельзя, но сейчас, немного повзрослев, Вика понимала – людям надо давать шанс исправить ошибки. Иначе...

Прерывистый междугородний звонок застал её во время завтрака. Вика, не жуя, проглотила кусочек оладушка, закашлялась, смочила горло чаем и бросилась к телефону:

– Алло...

– Доброе утро, – шепнул в трубку Стас, а потом Вика услышала, – Липа, сгинь, тебе говорят! – донёсся шум какой-то возни. – Спасу от него нет никакого! Вот же... увязался... Вика, ты еще здесь?

– Да...

Её разрывало на кусочки от нахлынувших эмоций, но как их выразить словами?

– Поздравляю с победой. Вы молодцы. Замечательно вчера отыграли, – наконец нашлась она. – И спасибо, – дополнила Вика шепотом. – Мне было очень...

– Я был уверен, что ты поймешь! – обрадовался Стас, но потом его голос сразу погрустнел. – Нас не отпускают с базы. Скоро еще одна игра, за ЦСКА, выездная. Но есть и хорошая новость: как только вернёмся, у меня будут два дня увольнительных. Вика... по-твоему, прошло достаточно времени? Мы увидимся? – его голос дрогнул, будто ему было трудно говорить. – Заодно отметим твой день рождения. Он ведь у тебя через три дня.

– Ну, куда я от тебя денусь, – вздохнула она. – Конечно, увидимся... Спасибо, что напомнил о дне рождения, я честно признаться, не отмечала уже четыре года.

– Это я тоже исправлю! – убежденно проговорил Стас. – Мы отпразднуем все твои дни рождения. И мои, – тихо дополнил он. – Начиная с восемнадцатого. Я без тебя тоже не мог... Чёрт, каким же я был идиотом...

... Позже, гуляя в парке и наслаждаясь невероятным ноябрьским теплом, Вика задумалась: что же подарить Стасу? Двадцать два ему исполнится не так скоро, в феврале. Но за прошлые четыре года... Обычно она вышивала ему платок или пекла курник. Но сейчас эти подарки казались ей какими-то детскими и неподходящими.

– Староста! Сколько лет, сколько зим! – раздался веселый голос.

Вика обернулась. На лавочке сидел, сияя улыбкой, бывший одноклассник Боря. Причем, был он не один, а в компании синенькой детской коляски.

– Сокольский! – обрадовалась она. – Вот уж и правда, давненько не виделись! Ты, как я погляжу, времени не терял, успел сыном обзавестись! – Вика подошла к лавочке и заглянула в коляску, откуда на неё уставился улыбчивый темноглазый карапуз, месяцев шести на вид:

– Ааать! – ручка в вязаной варежке попыталась ухватить её за нос. – Авава...кыя!

– Ой, какой ты шустрый! – Вика мягко перехватила ручку. – А как же нас звать величать?

– Андрей Борисович, – хмыкнул Боря. – Познакомься. Тётю зовут Вика, и она очень помогла мне в восьмом классе. Благодаря ей твой папка-второгодник сумел-таки закончить школу и попасть в автомехалку.