Пьянство погубило Василия, свидетельствует Лидия Федоровна, он часто пропадал из дома, а однажды украл деньги. «И дядя Вася у нас больше не появлялся. Он уехал в Вятку и там женился на какой-то женщине, гораздо старше его, но с кое-каким достатком… Все же каким-то образом он сдал экзамены на фельдшера и во время Первой мировой войны работал в военном госпитале в Вятке. Вскоре, сравнительно молодым, он умер от сыпного тифа».
В июне 1901 года Иван Яковлевич вызвал старшего сына — проститься. Федор Иванович поехал в деревню Сырцово, застал отца при смерти, в грязной избе. Он перевез Ивана Яковлевича в земскую больницу. Врач заверил: положение «не так серьезно — старик еще поживет». На другой день Шаляпин уехал и уже в Москве получил телеграмму о смерти отца…
Федор Иванович помнил свое детство. Ему хотелось избавить детей от житейских забот. Семья растет, певец решает переехать в просторную квартиру, в Леонтьевский переулок. Шаляпины поселяются в доме 24, принадлежащем некоему А. Катыку. Дом примечательный: здесь у своих друзей Гучковых-Зилоти, родственников С. В. Рахманинова, останавливалась В. Ф. Комиссаржевская. Одно время в доме жил Чехов и сообщал знакомым адрес: Леонтьевский переулок, дом Катыка, — «это там, где живет знаменитый Шаляпин».
Рахманинов некоторое время также проживал по соседству, в доме 22, принадлежащем тому же владельцу, но затем с молодой женой поселится на Воздвиженке, 11. Скоро появится на свет старшая дочь Рахманиновых, названная, как и дочь Шаляпиных, Ириной. Сергей Васильевич много работает: сочиняет, готовится к концертам, компаний в доме не собирает, но у Шаляпиных бывать любит. Друзьям здесь всегда рады, хотя пробиться сквозь заслон поклонников и нежданных визитеров бывает нелегко.
Степан Скиталец вспоминал, как ему удалось сквозь толпу протиснуться к подъезду шаляпинского дома и позвонить в колокольчик. Дверь полуоткрылась, оказалась на цепи. В щель просунулся здоровенный кулак «длиннобородого Иоанна», слуги Шаляпина. Узнав Скитальца, страж порядка впустил гостя в переднюю и, осадив толпу назойливых поклонников певца могучим окриком, захлопнул дверь:
— Уж вы извините, я по привычке и не посмотрел, кто идет, а прямо кулак выставил. Иначе нельзя — лезут! И ведь какие нахалы! Мы, говорят, друзья Федора, да мы с ним на «ты», как смеешь не пускать?
— Зачем же их привалило столько?
— Да за билетиками же даровыми!
Немало «ходоков» с многочисленными просьбами дать благотворительный концерт в пользу разных действующих и сомнительных сообществ, с приглашениями на всевозможные «общественные акции» и прочее и, конечно, множество рекламных агентов. Посыльный известной табачной фабрики принес Шаляпину письмо предприимчивого владельца С. Габая:
«Милостивый Государь!
Побывав несколько раз у Вас на квартире, мы, к крайнему сожалению, не могли переговорить с Вами лично, а посему принуждены, извиняясь в причиняемом беспокойстве, изложить Вам письменно нашу покорнейшую к Вам просьбу: не откажите в любезности разрешить нам выпустить папиросы с Вашей фамилией „Шаляпинские“. Желая сделать это ко дню Вашего бенефиса, мы были бы Вам очень благодарны, если бы Вы прислали нам Ваше разрешение по возможности скоро, так как могут явиться между нашими конкурентами подражатели и ввиду предстоящих для этого дела затрат на ярлыки и проч. Убедительно просим Вас предоставить право это исключительно нашей фирме».
Папиросник С. Габай не зря спешил, опасаясь конкуренции: его опередил представитель парфюмерной фирмы «Брокар и К°»:
«Глубокоуважаемый Федор Иванович! С Вашего разрешения мы выпускаем в продажу новые духи, посвященные Вашему имени, образцы которых мы почтительнейше просим Вас принять, как дань нашего глубокого к Вам уважения и почитания Вашего таланта. Надеемся также, что Вы соблаговолите нам дать Ваше позволение и на публикацию в газетах о выходе в свет означенных, посвященных Вам духов».
Надо полагать, разрешение было получено, потому что вскоре и папиросы, и духи «Шаляпинские» появились в продаже.
Да только ли папиросы? Витрины и прилавки украшают «шаляпинские» конфеты, шоколад, гребенки, одеколоны, а на Выставке российского общества канароводства выставлена в качестве экспоната канарейка «Шаляпин»…
30 августа 1901 года Иола Игнатьевна родила дочь — ее нарекут Лидией. Шаляпин — любящий отец. Особая гордость — сын. Летом 1903 года в семью пришло горе — первенец Игорь умер от аппендицита. Квартиру в Леонтьевском переулке решено было покинуть: слишком многое напоминало о потере. Семья переехала в тихий и зеленый район — в 3-й Зачатьевский переулок, рядом с Остоженкой. Двухэтажный особняк примыкал к ограде Зачатьевского девичьего монастыря, основанного еще в начале XVII века при царе Михаиле Федоровиче.
Спустя десятилетие после описываемых событий в 3-м Зачатьевском переулке (может быть, даже в том же доме) поселится Анна Ахматова. В стихотворении, посвященном этому уголку Москвы, она напишет:
Удаленный от шумной Тверской улицы район облюбовали многие художники, музыканты, артисты. В Ваганьковском переулке неподалеку от Волхонки поселился Иван Михайлович Москвин, известный актер Художественного театра, любитель шумных застолий и розыгрышей; на Никитском бульваре живет примадонна Большого театра, несравненная Антонина Васильевна Нежданова, партнерша Шаляпина по многим спектаклям. В Большом Знаменском переулке в двухэтажном домике обосновался Валентин Серов, к нему нередко захаживает Шаляпин. Окна квартиры выходят в большой сад, Серов иногда внезапно останавливается и подолгу задумчиво смотрит на каркающих ворон — он любит их рисовать.
22 сентября 1904 года у Шаляпиных родился сын Борис, в будущем известный художник. Счастливый отец нес по широкой лестнице Иолу Игнатьевну, одетую в белое, воздушное, украшенное кружевами и лентами платье…
Растущая семья и жизнь на широкую ногу требовали немалых средств. Шаляпин много гастролирует; его письма полны любви, тревоги, заботы. «Не знаю почему, — пишет он Иоле, — но ничего меня не интересует, и я жду с восторгом дня, когда смогу увидеть тебя и целовать без конца».
И все же частые расставания раздражают обоих, Федор становится подозрительным, жестким. В 1902 году он в Олеизе навещает Горького.
«Написать твоему мужу, что его любишь, у тебя нет полчаса времени? — возмущенно обращается он к Иоле. — Черт побери! Чем ты занимаешься? Скажи мне, пожалуйста, хотя бы как поживают наши дети, если ты ничего не хочешь писать о себе… Извини меня, но мне так плохо, когда я думаю о тебе, я так переживаю из-за твоего молчания… Я не могу ни работать, ни заняться чем-нибудь другим. Я готов рыдать…»
Письмо из Екатеринослава (май 1903 года):
«Дорогая моя Иолинушка! Если бы ты могла знать, как я страдаю без моей дорогой семьи, как я скучаю, абсолютно не знаю, что делать, и думаю только о том, чтобы возможно скорее прошло это нудное время, считаю дни… О, как я хочу прижать тебя к моему сердцу, обнять тебя, целовать тебя без конца, моя обожаемая женушка. О, как я люблю тебя, милая Иоле, как обожаю, я бы хотел, чтобы ты вот так любила бы и меня, и я был бы счастливейшим человеком! Много поцелуев тебе, моя милая, и моим крошкам, также твоей маме».
В 1904 году тон писем меняется — наступает скучная пора выяснения отношений. Федор приревновал Иолу к ее давнему знакомому, с которым она неожиданно встретилась и в приливе чувств расцеловалась: