— Гриша, бери моих ребят. Они за последний год столько бабок наварили! Головастые! Знаешь, что придумали? Создали фирму, которая направляет на работу в Америку. Напечатали в типографии специальную анкету, чтобы эти лохи не поняли сразу, что к чему… Тысяч тридцать, наверное. Ну, и стали продавать их через киоски «Союзпечати» или в ящики бросали, через конторы всякие распространяли. В общем, столько было желающих! Ты не представляешь! Все хотят в эту гребаную Америку уехать и вернуться оттуда с деньгами…

— И им поверили?

— Конечно, Гриша! Народ у нас доверчивый, особенно если что-то получить на халяву.

— За пару недель они собрали почти тридцать миллионов!

— Ну, это немного!

— Немного! — Борис ухмыльнулся. — Они еще два месяца морочили голову этим идиотам. Один мужик даже квартиру решил продать перед отъездом. Они ему и помогли!

— Что, обшаманили?

— Конечно, толкнули. А дело быстро прикрыли и слиняли. Фирмы-то и не было! Только звонарь один, да и то не их, а тетки одной. Ее то и загребли менты! А ребята мои на недельку сгоняли в Мюнхен, пивка попить.

— Мюнхен — это хорошо! Там движение национал-социалистов начиналось. Оттуда штурмовики пошли…

В пивных барах собирались. И фюрер там начинал. Мы, Боря, уважаем Гитлера за то, что он Германию поднял. И тоже с коммуняками, евреями и цыганами разобрался…

При этом Григорий в который раз взглянул на висящую на стене картину — замок среди гор и рыцарь, сжимающий щит с изображением креста, очень напоминающего свастику.

— А мне, Гриша, по барабану и ваш фюрер и все эти ваши разборки. У меня в этом деле свой интерес… Ну как, ребят возьмешь? Говорю тебе, башковитые!

— Присылай, потолкуем.

На этом разговор закончился. Борис через пять минут уехал в Москву на своем «Фольксваген-Пассате», а Григорий спустился в тренажерный зал, в который всего месяц назад переоборудовали одно из подвальных помещений бывшего цековского особняка.

«…Ввиду этого обстоятельства полностью решить задачи, поставленные в рамках операции «Кюль», не удалось. Привлеченные для решения отдельных вопросов источники, а также наши агенты, столкнулись с трудностями непреодолимой силы… — Харрис нахмурился, затем перечеркнул пару слов, после чего продолжил: —…столкнулись с мощной системой охраны, установленной на объекте. Передвижение по объекту, который был разбит на самостоятельные зоны (об этом я уже докладывал в сообщении от 23 октября), было крайне затруднено, а места сосредоточения предметов нашего интереса строго охранялись. Кроме того, на «объекте» продолжала работать прокуратура и группа сотрудников МБ[41] численностью не менее 60-ти человек.

Задачи, возложенные вами на «Р-33», не были выполнены по причинам субъективного характера, прежде всего из-за отсутствия надлежащего уровня планирования и подготовки отдельных этапов операции. В связи с этим предлагаю «Р-33» отозвать в распоряжение Центра…»

Харрис слегка откинулся в кресле, вытянул в стороны руки, потянулся. Окно из кабинета выходило в сад. Деревья и кусты уже были подернуты желтизной, а землю между асфальтовыми дорожками усеивали опавшие листья.

«Начинается настоящая осень. Скоро заладят дожди, будет слякотно и сыро. А там — зима… Эта противная русская зима с обильными снегопадами и метелями. Не то что в Южной Калифорнии. У нас зимой температура редко понижается ниже десяти градусов! — Харрис встряхнул головой, стараясь вернуться к тексту записки, которую готовил для начальства. — Я же предупреждал Ричи, что не надо быть таким самонадеянным. Вот он и провалил все дело. Теперь шеф вряд ли его простит, хотя парень и поработал неплохо. Наши, конечно, не ожидали, что русские устроят такой фейерверк! Теперь, действительно, у них тут начнется такое…»

Что «начнется», Харрис предполагать не стал. Он и так знал, что массовые беспорядки с кровавым исходом, как правило, продолжаются уже в виде поиска и наказания виновных. Так было не раз в истории. И Россия не казалась ему исключением. Более того, вся ее история только подтверждала это.

«Да, у них возникла какая-то своя, специфическая демократия, — размышлял Харрис, — совсем не похожая на нашу. А то, что происходит в экономике, вообще неизвестно к чему приведет. Сегодня они отпустили цены на хлеб, завтра еще на что-нибудь. Народ будет возмущаться, а усмирить его некому! Да, спокойствия в этой стране не дождаться!» — резюмировал он свои размышления и снова взялся за написание докладной записки, которая должна была уйти за океан по дипломатической почте уже этой ночью.

С Набережной Тараса Шевченко Белый дом выглядел зловеще. Громадное белое здание наполовину было покрыто черной копотью. Пять полностью выгоревших верхних этажей производили удручающее впечатление. И только маленькая башенка наверху, с ободом и стрелками остановившихся часов, была не тронута пожаром и смотрелась очень странно на фоне закопченных стен фасада.

— Какой ужас! — Оля была поражена открывшейся картиной.

По телевизору все казалось не таким страшным. Репертуар телевизионных программ был насыщен американскими боевиками и триллерами, поэтому картины горящего здания казались продолжением вымышленных сюжетов. Здесь же воочию перед глазами предстала картина развернувшейся чуть более трех недель назад трагедии. Покрытый копотью Белый дом казался инородным телом в центре большого города. Тягостное ощущение усиливало отражение фасада в зеркальной глади Москвы-реки, повторяющей все детали опустошения в перевернутом виде.

— Я не представляла себе, что здесь такой… зловещий вид. — На Олю пейзаж на той стороне реки произвел удручающее впечатление. — И ты там сейчас работаешь? — повернулась она к Андрею.

Тот только кивнул.

— Папа, а почему он только вверху сгорел? Его тушили, да? — продемонстрировал свой интерес Сережа. — Его пожарники тушили?

— Конечно, Сережа! Но пожар был слишком сильный, и полностью потушить дом не удалось.

Здесь Орлов, конечно, кривил душой. Сначала Белый дом никто и не думал тушить, так как время от времени возобновлялась перестрелка, даже после того, как осажденные сдались на милость победителя. По-настоящему пожарные машины начали свою работу только под утро, когда верхние этажи «стакана» выгорели почти полностью. Спасать надо было только нижнюю часть здания, в нескольких местах которой разгорался пожар. Свою работу пожарники продолжили до середины 5 октября, когда в целом удалось победить огонь по всему зданию бывшего Дома Советов. Но рассказывать все это сыну почему-то не хотелось.

ВОСПОМИНАНИЯ: «Нас держали там еще около часа. Но почему-то трудно дышать было. Да что же воздуха-то не хватает! Не в шахте же я! Мы же не знали, что здание горит. Я, горный инженер, понимаю, что продукты горения тяжелее воздуха. Угарный газ уже начал осадок давать. А, учитывая, что вентиляция Дома Советов была так сделана, что она шла кверху, а пожар не давал этому… И все шло вниз… А потом когда я вышел и посмотрел… Боже ты мой! Он весь полыхает! Летят осколки, стекла лопаются, с грохотом падают обломки…» (Из воспоминаний народного депутата, члена Верховного Совета НА. Шашвиашвили.)

На другой стороне реки у подножия Белого дома стояли бэтээры, грузовые автомашины, группы солдат в касках, сотрудники милиции и бойцы ОМОНа. Было видно, что по периметру сооружается бетонный забор — несколько мощных кранов устанавливали плиты, которые туг же закрепляли рабочие.

— Ну что, пошли через мост? — Андрей указал в сторону ступеней боковой лестницы Новоарбатского моста. Совсем недавно он проделал такой же путь, но тогда — под треск пулеметных очередей и лязг гусениц.