— Твой кто?

— Мой Папочка, — повторил Джимми. — О, ты, наверное, не в курсе? Не парься! На самом деле всё очень просто. Сатана — папочка-медведь, а я — его мальчик-слэш-Королева.

— И ты говоришь, что это просто, — сказал Иисус ровным голосом.

Джимми покосился на него:

— Э-э, да? Нужно объяснить более подробно? Твоя жизнь, скорее всего, наполнится радостью и любовью, либо же ты попытаешься убежать как можно дальше. Потому что я могу рассказать. Итак, иногда твинку нужен папочка-медведь, чтобы тот наполнил его папочко-медвежьим членом…

Иисус резко покраснел и нахмурился.

— О-оу, — сказал Джимми, ущипнув Иисуса за щёку. — Ты очаровашка.

Иисус шлёпнул его по руке:

— Я не очаровашка. Сын Божий не очаровашка.

Джимми пожал плечами:

— А я думаю, ты очаровашка. Извини, что смутил тебя. Я часто смущаю людей. Я пытаюсь исправиться, но время от времени лажаю. Знаю, что не все любят говорить о сексе. — Он усмехнулся. — Наверное, не помогает и то, что твоя мама была девственницей. Сомневаюсь, что у тебя был разговор о пестиках и тычинках. Без обид, но, должно быть, трудно воспринимать всерьёз всё, что она говорит о безопасном сексе, когда она волшебным образом забеременела от твоего отца. Я, наверное, тоже был бы немного ханжой, если бы был на твоём месте.

Иисус сердито фыркнул:

— Я не ханжа. Мои друзья на Земле были проститутками!

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть ханжой. Мы все должны с чего-то начинать. И если не против, они секс-работники.

Иисус моргнул:

— Что?

— Секс-работники, — повторил Джимми. — Мы не называем их проститутками, потому что это унизительно для людей данной профессии, большинство из которых женщины. Коннотации, стоящие за словом проститутка, погрязли в женоненавистничестве и…

— Иисусе, — простонал Иисус. — Что это за место?

— Эм… Ад? Я думал, ты в курсе.

Иисус покачал головой:

— Я думал, что ему полагается быть худшим местом во вселенной.

— Ну, для людей, которых отправляют сюда из-за их грехов на Земле, это худшее место. — Джимми махнул рукой в сторону демонов, вещающих табличку. — Но для всех остальных? Это дом. Пошли.

Иисус зашагал рядом с Джимми, снимая лямку рюкзака на плече.

— Я не понимаю.

— Круто, — сказал Джимми. — Я тоже часто не понимаю. Мы будто лучшие друзья.

У Иисуса задёргался глаз.

— Сатана — зло.

— Это показуха.

— И он забирает всех худших людей с Земли и вечно их мучает.

— Верно. Так и знал, что ты поймешь. Вперёд, Иисус!

— Тогда почему он не считается одним из величайших существ? — спросил Иисус.

Джимми остановился у скамейки с видом на Чёрную Лагуну, где группу белых колонизаторов на лодке поймали в ловушку и окружили монстры, убивающие их одного за другим. Их крики разносились над поверхностью озера.

— О чём ты?

Иисус закатил глаза:

— Если он только и делает, что мучает худших из людей и заставляет их страдать за то, что они сделали с другими, разве это не делает его хорошим парнем?

— Хм, — протянул Джимми, потирая подбородок. — Я никогда не думал об этом в таком ключе. Странно. Наверное, да. Я знаю, что я считаю его лучшим, но он же мой папочка.

— Мой папа тот ещё говнюк, — сказал Иисус. — Он говорит о добре и зле, о балансе света и тьмы.

— Как в «Звёздных войнах», — глубокомысленно заметил Джимми. — Круто.

— Что? Нет, не как в «Звёздных войнах».

Джимми рассмеялся.

— Да ладно. Бог обладает Силой. Разве не из этого Джордж Лукас взял идею? Ну, я так понял, когда шестнадцать месяцев подряд в кинотеатрах показывали приквелы.

— Это не Сила, — прорычал Иисус. — А даже если и так, это глупо. Отец не понимает, о чём говорит.

— О-о, — протянул Джимми, наблюдая за происходящим в Чёрной лагуне. Один белый на лодке кричал, что только хотел научить язычников быть как он. Он перестал кричать, когда какое-то существо стянуло его с лодки и утащило под тёмную воду, оставив на поверхности только кровавые пузыри. — А я думал, он понимает, раз он… ну, знаешь. Бог.

Иисус фыркнул:

— Он отправил меня на Землю умереть.

— Ауч. До сих пор злишься?

Иисус сложил руки на груди, и его плечи почти коснулись ушей.

— А ты бы не злился?

— Не знаю, — признался Джимми. — Мой отец чинит пылесосы. У него также есть мет-лаборатория, так что у нас разные ситуации. — Он просиял. — Хотя он посылал меня шпионить за конкурентами, так что у нас есть кое-что общее. Надеюсь, ты случайно не сжигал мет-лабораторию соперника, как я. От взрыва я на три часа потерял слух.

— Я не шпионил! Я жил.

— Правда? — спросил Джимми. — Значит, он не приходил к тебе видением, или горящим кустом, или ещё как-нибудь и не спрашивал о делах людей?

— Нет!

— Чувак, отстой. Но я понимаю. У тебя проблемы с отцом из-за того, что он оплодотворил твою маму без секса, а потом тебе пришлось расти с этим грузом на плечах, зная, что ты Мессия или какая-то иная дрянь. Да, неудивительно, что ты дружил с секс-работниками, потому что они, по крайней мере, более открытые. На твоём месте я бы, наверное, поступил так же. Всё что угодно, лишь бы насолить дорогому старому папе? Продолжай в том же духе. Теперь я понимаю, почему так много людей любят тебя. Ты вроде как анархист. Панк-рокер.

— Я не хочу, чтобы они любили меня, — прорычал Иисус, и на его нижней губе появилась капля слюны. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, чтобы я мог писать о… — Он резко закрыл рот и отвернулся.

Зная, что не стоит давать Иисусу знать, что Бог читал им его дневник, Джимми сказал:

— Иисус, ты разберёшься. Я верю в тебя. — Он рассмеялся. — Держу пари, тебе уже надоело это слышать. Вот что я тебе скажу. Я не буду говорить о том, что случилось с тобой на Земле, если ты дашь Аду шанс. Что самое худшее, что может случиться?

— Я Иисус, — ответил он. — И я в Аду. Самое худшее уже случилось.

— Значит, есть только одна дорога — к лучшему! — Джимми игриво ткнул его кулаком в плечо. — Мне нравится ход твоих мыслей, Иисус. Вот тот оптимизм, который я искал. Я ещё сделаю из тебя почётного гражданина Ада, вот увидишь. О, глянь-ка! Этому расистскому колонизатору только что откусили руку. Срань господня, столько кровищи.

*****

— А вот твоя комната, —произнёс Джимми час спустя. Он толкнул дверь и жестом пригласил Иисуса войти. Тот послушался и нахмурился, увидев пустую комнаты с белыми и голыми стенами.

— А где я буду спать? — спросил Иисус, нахмурив брови.

— Я не знал, что тебе понравится, — сказал Джимми, следуя за Иисусом в комнату. — Сатана хотел наполнить комнату котятами и плакатами «Бэкстрит Бойз», но, кажется, он так шутил. Или он просто стар. Без разницы. — Он прижал большой палец к панели на стене. Она отсканировала отпечаток большого пальца, а потом на экране появилось надпись: «ЗДРАВСТВУЙ, ДЖИММИ!». — Я установил это сразу после того, как переехал. Нужно было обновить дом до двадцать первого века. У Сатаны был весь этот готический интерьер, и ему требовалось немного Джимми для улучшения. Там целая куча раскрывающихся меню, которые позволят тебе украсить комнату так, как захочешь. Смотри. — Экран запищал, когда Джимми начал нажимать на значки. — Вот. Как тебе?

Стены, пол и потолок вспыхнули белым светом, а потом комната наполнилась кучей кресел-мешков различной формы и цветов. В дальнем углу стоял батут рядом с фигуркой Лего размером с республиканца из Вермонта, а это означало, что яркие блоки были сложены примерно в пять футов шесть дюймов и кричали о том, что списывание долгов по колледжу у всех было несправедливо по отношению к нему, учитывая, так как ему пришлось выплачивать свои кредиты деньгами родителей.

— Мне не двенадцать, — раздраженно произнёс Иисус.

— Точно. А как насчет этого? — Он яростно начать печатать на панели.

Кресло-мешки и визжащие Лего исчезли посреди вопля «я не знаю, что такое социализм, но буду кричать об этом до тех пор, пока», их сменила кровать с балдахином и белой полупрозрачной вуалью, свисающей со столбиков. На полу у края кровати появился пушистый ковёр. А стены были увешаны постерами мультяшных персонажей в различных непристойных позах.

— Это Элмер Фадд нагнул Багза Банни? — с несчастным видом спросил Иисус.

— Ага! — ответил Джимми. — В Аду большой фэндом Луни Тюнз. По какой-то причине демоны любят их до безумия. — Он посмотрел на ближайший постер: Скунс Пепе ле Пью оседлал кота Сильвестра, его голова запрокинута, а вокруг неё нарисованы волнистые линии, призванные передать вонючий запах. — Может, даже чересчур. Они пытались построить крыло для фурри, но им не удалось далеко продвинуться, так как они вспомнили, что большинство фурри попадают на Небеса. Не обижайся, но твой отец какой-то странный. Интересно, может, он тайный фурри?

— Я бы не удивился, — пробормотал Иисус. — Он много кто, но я предпочел бы не говорить об этом, потому что мне полагается быть Господом.

Джимми взглянул на него:

— А разве твой отец не Господь? Это немного сбивает с толку. Например, я не могу себе представить, чтобы люди называли меня так же, как моего отца. Метамфетаминный пылесос Фил звучит не так хорошо, как Джимми.

— Это титул, — сердито произнёс Иисус. — И я его не просил.

Джимми пожал плечами:

— Тогда не мирись с этим. Если кто-нибудь попытается тебя так назвать, скажи: «Эй, чувак, это не круто. Меня зовут Иисус, и я бы предпочел, чтобы меня называли так, понял?» Видишь? Проще простого.

— Тебе легко говорить, — огрызнулся Иисус. — Ты не знаешь, каково быть Сыном Божьим.

— Ага. Я правда, правда не знаю. Один парень, с которым я встречался всего неделю, попросил меня во время секса называть его Богом, но в итоге я бросил его из-за этого, а также из-за того, что у него в подвале были кандалы и цепи и он постоянно требовал их примерить. Типа, чувак. Я понял. У тебя встаёт, когда беззащитный я прикован цепями в твоём звуконепроницаемом подвале. Смирись с этим.

— Как ты вообще появился? — поинтересовался Иисус.

— Мои родители занимались сексом? — спросил Джимми, слегка сбитый с толку. — Я знаю, что для тебя это бессмысленно, учитывая всю ту историю с непорочным зачатием, но в общем-то и всё. Ого, мы точно много говорим о том, что твоей отец сделал твоей маме ребёнка. Держу пари, ты постоянно это слышишь. Тебя, наверное, это уже достало. Мне бы тоже надоело, если бы со мной всё говорили о моих родителях. Мой промах, чувак. Я слышал, твоя мама теперь золотая рыбка. Ей так лучше.