Гайоги наслаждался происходящим и увлеченно изображал аптекаря, отпуская свои снадобья — шампанское, чай или ледяное пиво — в соответствии с состоянием каждого клиента.

Кэмпион подошел к нему.

— Я обзвонил его дом, клубы и все турецкие бани в Лондоне, — тихо сказал он. — Дадим ему еще пару часов, а потом я отправлюсь в город и спущу гончих. Такие меры не бывают предприняты слишком рано. Я также пытался связаться с мисс Адамсон, но, очевидно, Энни переехала.

— Кто? А, та девушка. — Гайоги задумчиво пожал плечами. — Очень миленькая, но абсолютно бестолковая. Нет, здесь она больше не живет, как и у Папендейков.

— Как и у своей тети Мэгги…

— Правда? — безо всякого интереса спросил Гайоги. — Да, наверное. Вполне вероятно. Ну, дадим ему время до обеда, а пока что не переживайте, друг мой. Что вам налить? Давайте пока что забудем о нем. К обеду приедет Таузер. Хочет сыграть в гольф до церемонии. Я надеялся, что Рэмиллис будет его развлекать, но, по словам Вайвенго, так даже будет лучше. Не все любимцы публики любят друг друга.

Последнее соображение он сопроводил громким хохотом, после чего застенчиво заглянул Кэмпиону в глаза.

— Этот Вайвенго — парень недалекий. Марта Папендейк говорит с ним про его шефа. Решил вас предупредить.

— Спасибо, запомню, — серьезно ответил Кэмпион, думая при этом, что обаяние Гайоги частично кроется в его наивности, а частично — в умении создавать веселье. В атмосфере завтрака чувствовалось какое-то волнительное предвкушение, что было вполне понятно тем, кого искренне волновал успех «Цезарева двора».

— Я только что говорил по телефону с Ферди Полом, — продолжал Гайоги. — Он велел не беспокоиться. Считает, что этот тип — эксгибиционист. Он хорошо его знает. Строго между нами, разумеется. Он говорит, что Рэмиллис появится только тогда, когда все будет висеть на волоске.

— Однако, — сказал Кэмпион. — Пол сегодня будет?

— Нет, увы. Он только что улетел в Париж по делам. Вернется в Лондон завтра.

— Он умный человек, — рассеянно заметил Кэмпион.

— Просто по-тря-са-ю-щий, — произнес Гайоги, восторженно чеканя каждый слог. — Блестящий. Если бы он еще не был таким лентяем.

— Лентяем? А так и не скажешь.

Гайоги наполнил бокал.

— В английском языке даже есть специальное выражение, — сказал он. — Знаете? Он «родился усталым». Никогда ничего не делает, если может найти для этого помощников. Не желает ли ваша прелестная невеста выпить шампанского?

Кэмпион с легким опасением взглянул на свою прелестную невесту. Она болтала с Вэл и тетей Мартой, причем последняя с хитрым видом склонила свою змеиную головку.

— Спасибо, что хотите помочь, — твердо говорила Аманда, — но вы просто не знаете моего брата. Мы решили дать ему некоторое время. Он повзрослеет и образумится. Пока что нам и так хорошо, правда, Альберт?

— У тебя же есть твои самолеты, милая, — ответил мистер Кэмпион, бессовестно переведя огонь на нее. Аманда моргнула.

— Это правда, — согласилась она. — Хотя, конечно, нельзя быть такой эгоисткой — надо следить за собой.

Кэмпион поймал взгляд Вэл и поспешно отвернулся. Она смотрела на него с сочувствием.

— Его не нашли? — вполголоса спросила тетя Марта. Он покачал головой, и она скорчила гримасу. — Вчера вечером он ожидал увидеть здесь ту девушку. Но не нашел ее и обиделся, как ребенок. Я говорила об этом Гайоги. Джорджия ведет себя безрассудно, конечно, но ведь они женаты больше двух лет. Мог бы уже и привыкнуть. Кто это?

По комнате пробежал шепот, и Гайоги направился к окну. К дому подъехала крохотная электрическая кибитка на пневматических шинах, напоминающая роскошные повозки на двоих, которые Гайоги приобрел для самых ленивых сибаритов, чтобы они могли ездить по просторам «Цезарева двора». Эти кибитки пользовались огромной популярностью. Вэл вопросительно посмотрела на Кэмпиона, и он вновь спрятал взгляд.

— Джорджия, — бросил он.

— А Алан?

— Наверное, там же.

Она промолчала, но так взглянула в сторону сада, словно ей хотелось сбежать туда. Лицо ее, однако, оставалось непроницаемым.

Когда за дверями раздался теплый радостный голос Джорджии, все как-то поскучнели. «Похмельный» завтрак вдруг начал соответствовать своему названию — словно каждый вспомнил, что накануне веселился до утра.

Джорджия вошла, а следом за ней — Делл. Она была прелестна, оживлена и, очевидно, торжествовала. При любых других обстоятельствах ее наивное любование своим пленником вызвало бы умиление, но в сложившейся ситуации оно было непростительно, и по комнате пробежал легкий холодок. Аманда оценивающе разглядывала вошедших, и Кэмпион, воспользовавшись своим талантом, постарался увидеть их ее глазами. Он был потрясен. В ее взгляде читалась жалость.

Джорджия подошла к тете Марте и поцеловала ее. Белый шелковый костюм выгодно оттенял теплый тон ее кожи и энергичную грацию движений. Кивнув двум юношам, она уселась рядом с Вэл и обняла ее за плечи. Делл по-прежнему стоял в дверях и о чем-то говорил с Гайоги. Он держался нарочито вызывающе, что одновременно и молодило, и как-то странно простило его. Однако, когда он подошел ближе, повинуясь властному зову Джорджии, стало видно, что в глазах у него застыло тревожное и несчастное выражение.

— Надо что-то делать, — заявила Джорджия, заглушая разговоры. — Он же должен улететь. Куда он запропастился?

Впервые за все утро об отсутствии Рэмиллиса заговорили в полный голос, и это произвело неожиданный эффект. Все умолкли, и Кэмпион вдруг осознал, что каждый из присутствующих имеет определенные причины находиться здесь. Это было очередным свидетельством тонких дипломатических навыков Гайоги, но почему-то вызвало у Кэмпиона смутное беспокойство, словно он обнаружил, что пол в этой комнате уложен поверх колодца.

— Скажите, леди Рэмиллис, он не просил вам ничего передать вчера, когда уходил? — вмешался Вайвенго, который, очевидно, был физически неспособен уловить подводные течения происходящего. — Что-то же он должен был кому-то сказать. Кто вот так уходит в ночь?

Джорджия рассмеялась, пристально глядя ему в глаза.

— Такое случается, друг мой, — сказала она, и полный усатый джентльмен захихикал, а вслед за ним заулыбались двое низеньких мужчин, которые до этого говорили о деньгах.

— Ну что, милые мои, — сказала Джорджия, обводя взглядом комнату. Ее интонация подразумевала, что она считает всех собравшихся одной большой семьей. — Все мы вчера были на вечеринке, не так ли? Кто-нибудь заметил что-нибудь необычное в старом негодяе? Я как-то упустила его из виду.

Она стрельнула взглядом в Делла, и тот мучительно залился краской. Подобная реакция не сочеталась с его мужественностью, с самой его личностью — если бы он вдруг залился слезами, его смущение и тогда не было бы более очевидным. Все снова заговорили.

В поле зрения мистера Кэмпиона одновременно попали два профиля. Аманда покраснела так же, как и ее герой, тогда как лицо Вэл побелело и казалось высеченным из мрамора. Джорджия явно удивилась.

— Ну ладно, ничего страшного, — сказала она. — Он, видимо, плохо себя почувствовал и уехал в какую-нибудь турецкую баню. Явится к обеду с получасовым опозданием, чистенький и голодный. Честно говоря, он не в лучшей форме. Пару недель назад даже ходил к врачу. Он знает, что ему нельзя пить. Приходит воздаяние за старые грешки.

Было не вполне ясно, почему эта информация должна была успокоить присутствующих, но разговоры постепенно вернулись к общим темам: каждый понял, что остальные знают не больше, чем он, и решил еще немного выждать.

Внимание Джорджии возвратилось к Деллу, который стоял у окна и разглядывал сад. Когда она позвала его, он послушно подошел. Джорджия, вероятно, забыла, что от него хотела, как вдруг вмешалась Вэл.

— Скажи, что у тебя на пальто? — спросила она. — Я все пыталась разглядеть.

Делл явно испытал огромное облегчение, услышав обычный вопрос.

— Это? — спросил он, указывая на свой лацкан. — Это орден Квентина.