Через тьму в его сознании пробивался спор. Лорд Грейт был зол.

— Мы так не договаривались!

Шёпот.

— Будь ты проклята, если заберешь этого мальчика! — услышал Рин чей-то крик.

По его щеке пробежали холодные пальцы — касание смерти. Затем острый коготь пронзил его грудь, клинок проткнул горло, и он стал погружаться обратно в мир страданий.

— Послушаем, как ты теперь запоешь, — промолвил тихий голос.

Рин приоткрыл губы, насколько смог, но наружу вырвался только кровавый хрип. Он услышал гневные крики и звуки последовавшей драки. Что-то маленькое и металлическое, похожее на слезу, упало ему на левую щеку возле глаза.

— Сделаешь ты это, или нет, неважно, — прошептал другой голос прямо над ухом.

Мир заволокло тьмой.

Глава 1

12 Тарсах, Год Грозовых Штормов (1374 по ЛД)

Содрогнувшись, посыльная поплотнее завернулась в плащ, отгоняя холод ночного Лунолесья¹. По крайней мере, на неё больше не сыпались ледяные капли — полог леса защищал от дождя. Девушка ехала по дороге в Куэрварр, медленно, чтобы кобыла не споткнулась о незамеченный камень или палку. Родители посыльной говорили, что приближается весна, но её прихода надо было ещё дождаться. Чендра Упавшая Звезда отчаянно мерзла и молилась Майликки²и Чонтии³о скором потеплении.

Посыльная стиснула кожаный футляр, висевший на животе, просто чтобы убедиться, что тот на месте. Это было не первым заданием Чендры, и небрежность или нерешительность не получат снисхождения. Главнокомандующий Алатар сказал, что это послание обладает большой важностью, и необходимо доставить его во что бы то ни стало. Если она хочет продвинуться по службе или, тем более, вступить в ряды прославленных Рыцарей в Серебре⁴, нужно успешно выполнить это поручение.

Когда девушка углубилась в лес, под покров сосен и тенистых деревьев⁵, гроза кончилась. Холод не отступил всё равно. Чендра страстно желала добраться до «Свистящего Оленя»⁶, где с тем серебром, что ссудил ей отец, сможет снять комнату и долго принимать горячую ванну.

Внезапно Пташка, лошадь Чендры, заржала и встряхнула гривой, загарцевав на месте.

— Что такое, девочка? — спросила Чендра, успокаивающе поглаживая кобылу. — Ты что-то заметила?

Гонец огляделась, но не обнаружила ничего подозрительного. Перед глазами маячили деревья, высившиеся, будто горы, укрывшие незримую опасность своей высотой. Она насторожилась, опасаясь засады гноллов или даже эльфов, и покрепче перехватила серебряное копье. Несмотря на то, что главная опасность Лунолесья — Народ Чёрной Крови⁷, культ оборотней⁸, уже несколько месяцев как был изгнан из этих мест, отец Чендры посоветовал ей приготовиться к возможной стычке. Посланнице до умелого бойца было далеко, но любой оборотень дважды подумает, прежде чем лезть на серебряное остриё.

Что-то напугало Пташку, но ничего необычного Чендра не видела. В лесу было тихо.

Почему-то даже слишком тихо. Птицы прекратили чирикать, и даже шуршания листьев или стрёкота сверчков было не слыхать. Воцарилась абсолютная тишина.

Волосы на затылке девушки встали дыбом. Чендра испытала неприятное чувство, что за ней наблюдают. За ней охотились? Ни один оборотень не…

Затем новое пугающее переживание, на этот раз совсем другого характера, охватило посыльную. Внезапно она ясно ощутила, как её кровь струится по венам, как воздух проходит через её легкие — настолько отчетливо, как не ощущала никогда прежде. Задрожав, Чендра почувствовала присутствие чего-то нематериального — её души коснулись бесплотные пальцы и ощупали жизненную силу, как будто изучая девушку.

Или собираясь поживиться.

Она слышала истории о призраке, поселившемся в этих местах, но всегда считала их всего лишь сказками, детскими страшилками, которые рассказывали юноши, желая забраться в постели трепещущих девушек.

Считала до этого момента.

«Чендра…» — казалось, прошептал ветер.

Посыльная вонзила шпоры в бока лошади, и Пташка, неистово заржав, понеслась галопом. Чендра уже не беспокоилась о палках и камнях — лошадь должна была справиться. Кобыла казалась такой же напуганной, как и наездница. Единственное, о чём могла думать Чендра — поскорее убраться от этого призрачного холода, что обрушился на неё. Девушка натянула поводья и закричала на Пташку, подгоняя кобылу в Куэварр.

И не смогла услышать щелчок арбалета, когда в левое плечо вонзилась стрела.

Дёрнувшись в седле, Чендра закричала от неожиданности и боли, и ударилась головой о низко нависшую ветвь. Столкновение сбило её с лошади, девушка грохнулась на землю. К счастью, после дождя почва была мягкой — иначе удар мог сломать ей позвоночник.

Но на мгновение Чендру всё равно оглушило. Затем её голова взорвалась звоном, жгучая боль пронзила ушибленную спину и пробитое арбалетной стрелой плечо. К тому же, нога оказалась вывернута под неестественным углом. В глаза хлынула горячая кровь, и мир окрасился багровым. Она вытерла лицо, стерла липкую жидкость, насколько смогла, но кровь продолжала сочиться из пореза на лбу.

Затем посыльная вспомнила про удаляющуюся Пташку.

— Стой! — попыталась закричать Чендра. Глухой звук, вырвавшийся из ее глотки, напоминал скорее бульканье, а не речь. Девушка попробовала встать на ноги, но в ответ тело взорвалось чудовищной болью, и с коротким вскриком посыльная вновь упала наземь. Волоча сломанную ногу и морщась из-за стрелы в плече, девушка поползла в том направлении, куда умчалась Пташка.

И наткнулась прямо на пару чёрных сапог.

Чендра задрала голову, разглядывая человека перед собой. В скрывавшей лицо накидке тот казался тёмным изваянием. В ножнах на бедре висел меч.

— А..а, — попыталась выговорить Чендра, — П…помогите… м…мне… п…пожалуйста…

Человек, наверное, улыбнулся в ответ, но из-за капюшона, низко надвинутого на лоб, этого было не разглядеть. Он опустился на колени и провел по её щеке холодным пальцем.

Девушке показалось, что в шёпоте ветра раздалось её имя.

Никто не услышал крик Чендры, кроме нескольких зверьков, и даже те убежали.

* * *

Вечер после дождя был холодным — стояли последние зимние морозы, но общее оживление согревало темноту.

На площади Куэрварра⁹толпились сотни людей, явившихся на самое крупное за последние несколько месяцев собрание. Дети жались к матерям, пытаясь, насколько возможно, завернуться в тепло родительских плащей. Отцы и неженатые мужчины, отпуская крепкие шуточки и грубо посмеиваясь, сновали вдоль площади, чтобы успеть до заката зажечь огни. Даже самые угрюмые с трудом сдерживали улыбки. Ясные, мечтательные глаза сияли, и редкие в толпе лица с эльфийскими чертами тоже, казалось, светились в лучах заходящего солнца. Наконец, зажгли все костры, и пламя с шипением и треском взметнулось вверх. Дети засмеялись и стали выворачиваться из рук заботливых матерей.

Сегодня отмечали открытие праздника Зеленой Травы¹⁰, который закончится через семь дней, с началом весны. Жестокая зима оставит небольшой городок Куэрварр, и возрождение природы застанет людей Лунолесья в приподнятом настроении. На самом деле, зимние холода полностью не исчезнут до самого лета, но между зимней стужей и весенним морозцем разница велика.

Лорд Дарен Грейт всегда предпочитал весну.

Ступив на деревянный помост в центре площади, златоволосый, одетый в роскошный багровый камзол, закутавшийся в лиловый плащ с золотой вышивкой, Лорд Певец Серебряных Пустошей¹¹привлек всеобщее внимание. С его плаща скалился одноглазый волк, фамильный знак Грейтов. Толпа замолкла, ожидая слов барда, но Грейт лишь окинул их взглядом — целое море пустых лиц.

Все они казались ожидавшими чего-то; все, кроме одного — красивого, смуглого лица, обрамленного тёмными кудрями, венчавшего облаченное в белое тело Мериса. Мерис смотрел с выражением легкого презрения. Грейт сдержал усмешку. Народ был загипнотизирован одним видом Лорда Певца, но только не Мерис. Юноша был лучше любого из них.