— Это было бы так просто для тебя, правда? Никаких обязательств. Не надо думать о том, что ты делаешь, и главное, с кем ты это делаешь. — Голос Мартина стал звучать жестче. — Но больше такого не повторится. Если это произойдет, ты будешь знать точно, кто тебя целует и кто прижимает тебя к матрацу своим телом. Во время нашего соития я заставлю тебя открыть свои золотистые глаза и произнести мое имя. Мое имя, Абигайль, и ничье другое!

Ее била мелкая дрожь, но вовсе не от ярости, которую она должна была бы испытывать сейчас. Мартин был прав, черт бы его побрал! Абби испытывала сейчас такое невыносимое желание, что даже подумала о том, чтобы повалить на матрац самого Мартина. У нее возникло острое желание убрать с его лица самодовольную ухмылку своими поцелуями, довести его возбуждение до конечной точки, чтобы все его высокомерие вылетело у него из головы. И тогда Мартин сам станет умолять ее помочь ему избавиться от накопившейся энергии. И он станет произносить ее имя — только ее!

Продолжая дрожать, Абигайль с трудом выбралась из глубоких, темных вод своих фантазий на поверхность. Да, он четко и грубо изложил ей свой взгляд на их отношения. Ни слова о любви. Он даже не счел нужным сказать ей о том, какое место в его жизни занимает Келли. Неужели она забудет о своей женской гордости и позволит ему заниматься с ней голым сексом? Ни за что!

— Не волнуйся, Мартин, этого не случится. Ни по-старому, ни по-новому. Этого вообще больше не повторится, разве что только в твоем воображении.

Мартин сложил на груди руки и, откинув слегка назад голову, посмотрел на жену хитро сузившимися глазами. На его губах играла спокойная улыбка.

— Да? — насмешливо спросил он.

Она обдала его ледяным взглядом.

— Я бы хотела принять сейчас душ, если ты, конечно, не возражаешь. А потом я лягу спать.

— Пожалуйста, — сказал Мартин и язвительно рассмеялся. — Приятных сновидений, дорогая. — И он вышел из ее комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. В ушах Абигайль все еще стоял его дразнящий смех.

Она бросилась в ванную, встала под ледяной душ, принимая его холодные струи на свое разгоряченное, истерзанное неудовлетворенным желанием тело, как благословение.

Почему? — мучительно спрашивала себя молодая женщина. Почему она так себя вела? Как она могла допустить, чтобы Мартин чуть было не овладел ею? Мало того, она еще разыграла этот дурацкий спектакль с ее замужеством перед подружкой Мартина!

Но задавая эти риторические вопросы, Абби спрашивала себя в то же время, хватит ли у нее смелости признать очевидный факт, который состоял в том, что она горячо любила Мартина. Она никогда не переставала любить его, и именно поэтому не могла выйти замуж за Хьюго. Или за любого другого мужчину. Единственный человек, женой которого Абби хотела быть, — ее муж. Через несколько недель Мартин, увы, уже не будет называться ее мужем…

Абби выдавила немного ежевичного шампуня на ладонь и стала втирать его в свои густые волосы и тело.

Честно говоря, ей было наплевать на Хэмфри и его банкротство. Абигайль считала, что ее пропитанный бренди, погрязший в карточных играх отчим полностью заслужил то жуткое положение, в котором сейчас оказался.

А она, как круглая дура, приехала в Австралию, притворяясь, что сделала это ради Хэмфри. В то время как главной причиной ее согласия на предложение Мартина было нестерпимое желание снова быть рядом с ним. Навсегда.

Он, видимо, тоже хотел, чтобы она вернулась к нему. Но только для постели. И только на короткое время. Он даже купил ей обратный билет, когда они еще не уехали из Лондона!

Я не могу пойти на это! — подумала вдруг Абигайль, усаживаясь перед небольшим зеркалом в кружевном лифчике и трусиках. Я изменилась, стала старше, и то, что мне предлагает Мартин, меня уже не устраивает.

В восемнадцать лет она еще могла мириться с односторонним характером их отношений. Тогда не имело значения, что Мартин не любил ее. Главное, что она любила его. Она была глупа и наивна в то время, думая, что ее большой любви хватит на двоих. Но даже тогда Мартин понимал, что так не бывает.

Она до сих пор помнила его слова, будто сказанные только вчера: «Тебе лишь кажется, что ты любишь меня». Он дипломатично давал ей понять, что из их отношений ничего не выйдет. И они бы действительно умерли своей естественной смертью, если бы она, Абби, не женила его на себе, чуть не испортив ему жизнь. Но он, несмотря на все препятствия, преодолел их и вышел победителем. Мартин, что ни говори, необыкновенный мужчина.

Она понимала и еще одно — что она является частью плана мести Мартина. И эта мысль острым ножом вонзалась ей в сердце. Снова затащив ее в свою постель, заставив ее стонать от страсти в своих объятиях, Мартин собирался скоро бросить ее. Разве это не будет для него сладкой местью за ту цену, которую он чуть не заплатил, когда она женила его на себе обманным путем?

Абби посмотрела на часы — было уже почти семь вечера. Впервые в жизни она чувствовала себя такой уставшей и вымотанной. Но как это ни странно, наряду с физической усталостью она ощущала какое-то внутреннее умиротворение.

Может быть, она успокоилась, потому что пришла к определенному решению? Что в ее жизни больше не будет притворства? Что ей больше не надо думать о браке с человеком, к которому, как Абби ни старалась, она ничего не чувствовала? Если она не может получить Мартина, то ей не нужна какая-то третьеразрядная замена.

И потом, почему ее должно волновать это? У нее есть ее живопись, есть свой дом в Лондоне, есть друзья наконец. В наше время женщина может быть счастливой и без мужчины. Любовь — это как счастливый билет в лотерее. Абигайль просто не повезло. Свою любовь она встретила в неподходящее время.

Не раздеваясь — в лифчике и трусиках — она скользнула под прохладные чистые простыни, утонув головой в пуховой подушке. Какое-то время она лежала, наблюдая за солнечными зайчиками, пляшущими на потолке. Я скажу Мартину, подумала она уже сквозь сон, скажу ему за ужином, что не хочу оставаться здесь…

Когда Абби проснулась, она поняла по яркому солнечному свету, заливавшему всю комнату, что проспала до самого утра. Взглянув на часы, лежавшие на тумбочке у кровати, она увидела, что уже почти десять часов.

Отбросив простыни, Абби встала и направилась в ванную. Она почувствовала, как к ее лицу подкатила жаркая волна, когда вдруг вспомнила, что произошло вчера между ней и Мартином на дорожке у бассейна, или, вернее, что едва не произошло.

Но она тут же расправила плечи и гордо подняла голову. Решение, которое она приняла вчера вечером, в это ясное, чистое утро обрело еще более четкие контуры. Она не останется здесь ни одной лишней минуты!

В дверь ее спальни легко постучали.

— Войдите, — неуверенно произнесла Абби, выходя из ванной.

На пороге стоял Мартин с подносом в руках. На нем были бледно-голубые джинсы и белая рубашка с короткими рукавами.

— Видишь, — сказал он улыбаясь, — я постучал.

— Мартин…

— Абигайль, я уверен, что ты хочешь сообщить мне что-то очень важное, но я не хочу ничего слушать, пока ты не поешь.

— Но…

— Никаких «но», — твердо заявил он. — Ты и так пропустила ужин. Ты должна обязательно съесть что-нибудь и выпить мой замечательный кофе. Помнишь, ты говорила, что ждешь не дождешься, когда это произойдет?

— Я иронизировала.

Мартин ухмыльнулся.

— Говорят, что в каждой шутке есть доля правды. Почему бы тебе не забраться обратно в постель?

Несколько странный тон его голоса и то, как Мартин старался не смотреть в ее сторону, насторожили Абигайль. Вдруг она поняла, к своему ужасу, что одета только в лифчик и узкие трусики. Она нырнула в кровать с рекордной скоростью и натянула на себя простыню. Мартин налил в чашки необыкновенно ароматный кофе.

Абби выпила две чашки и с удовольствием съела хрустящие тосты с маслом и медом. Мартин со своей чашкой отошел к окну, взгромоздился на подоконник и тихо сидел там, попивая горячий напиток.